Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros". Страница 40

Я не стал лезть к людям, у меня сейчас было только одно желание – убивать, убивать и убивать. Какого, мать их, хера, они не сбили на подлёте немецкие бомбардировщики? У нас же на страже целых четыре комплекса стоит, с дальностью в сорок километров!

– Мой косяк, – наконец, впервые за долгое время, сказал я.

– Да не вини себя, налёт был очень массовым, немцы как рядом подошли – совсем обнаглели.

– Всё равно мой косяк. Зенитное прикрытие всего четырьмя комплексами… да на важный объект их должно быть намного больше.

– Ну операторов то не достать, это допуск нужно оформлять, обучать, и без того сильно загрузились.

– Нужно что-то сделать. Что-то решительное. Вот что, текущих расчётов недостаточно. Сколько бомбардировщиков сбили?

– Всех сбили, их было семнадцать штук. Долетело до аэродрома семнадцать, из них пятнадцать сбили на подлёте, двое прорвались. Один отбомбился по цехам, другой попал в ангары.

– Слава богу, что не по жилищу курсантов, – махнул я рукой, – почему не сбили остальных? Вроде бы возможности комплекса позволяют, по двенадцать ракет на брата.

– Была большая свалка, всех не успели. Операторы впервые столкнулись с настоящей боевой обстановкой, немного растерялись, кое-где ошиблись…

– Ладно, для первого раза они отработали очень неплохо. Хорошо, что бомбёжка произошла ночью. Цех надо восстановить, причём восстановить в срочном порядке. Оборудование цеха я поменяю сейчас же, заодно расширю для применения титановой штамповки. Что разбили мессеры – та хуй с ними, новых сделаю, вдвое больше. Аэродромные плиты тоже нужно поменять, у нас есть большой запас на ремонт – там за цехами стоят штабеля. Ну а с немчурой я ещё плотно пообщаюсь.

– Только не на фронте, – вдруг взъелся Юра.

– Конечно же не на фронте. В тылу. Ты, наверное, не знаешь, но я могу создавать бомбы прямо на подвеске самолёта, и в радиусе десяти метров. Или в фюзеляже бомбардировщика. Так что высыпать за один полёт могу столько, что ещё долго будут гансы охреневать. Вот что, нужно срочно перевооружить парк авиации ПВО на реактивные самолёты.

– Думаешь, это поможет?

– Поможет, куда же денется. Вот что, нужно нам создать реактивный бомбардировщик. Причём – серийный. Это приструнит немцев на некоторое время, догнать реактивный бомбер поршневыми самолётами практически невозможно.

– Это почему? Скорости вроде у них одинаковые.

– По паспорту. Представь реактивную машину как гоночный автомобиль, который легко набирает высокую скорость. А поршневой – как – обычный, который может разогнаться до такой же скорости, но скрипя, пердя и за огромное время. В гонке всё равно выиграет первый, поскольку он держит скорость во время выполнения манёвров и быстро навёрстывает притормаживание, а второй если сбросил скорость для набора высоты или что-то в этом роде – всё, уже не догонит. Скороподъёмность – главная характеристика, определяет не столько способность набрать высоту, сколько избыток мощности, который самолёт может задействовать для ускорения. У мессера это тысяча двести метров в минуту, в лучшего советского ЯК-9 – всего восемьсот.

– А у твоего истребителя? Ну, того который ты себе сделал в ангаре…

– Две с половиной тысячи. И это не истребитель – учебно-тренировочный штурмовик с довольно слабыми двигателями. Хотя… – я задумался, – может выполнять функции. Тут всё дело в ракетах. Так, надо хорошенько обдумать этот вариант.

Утро меня застало в процессе восстановления порушенного войной. Юра убежал к командующему аэродрома, вставлять пистоны, ну а я в цех. Моей новой идеей стала титановая штамповка. Потому что литьё и сварка титана… пока это нам не доступно.

К тому же титан – это лучший материал для авиации. Нужно освоить, может быть, как говорил Григорян, мы перейдём с выпуска кукурузы на истребители – в этом случае поможет не только высокая культура труда, которая у нас соблюдается, но и наличие аппаратуры для штамповки титановых деталей.

Насколько мне известно из истории, даже при постоянных налётах авиации противника, Гитлер ни в какую не хотел вводить в строй реактивные истребители. Ему грезились эскадрильи бомбардировщиков, а вовсе не истребителей – налёты не приносили ощутимого вреда для немецкой промышленности, очень сильно рассредоточенной и хорошо законспирированной. Зато средства бомбить как лаймиз на западе, так и наших на востоке – ему были нужны позарез. Это очень выгодная деталь, как и наличие у нас аппаратуры глушения связи – всякий раз, когда немцы совершают налёт, наши ставят непроницаемые радиопомехи. Самолёт РЭБ по приказу с самого-самого верха разработали в порядке горящей задницы – мгновенно, напихав радиоэлектронной аппаратуры в дуглас, который поднимали в воздух, когда в подмосковье засекали идущие к городу самолёты. Как правило немцы передвигались группами по несколько самолётов, так что спутать такую толпу, летящую прямо к москве по прямой – весьма сложно, даже со своими – немцы не сильно маневрируют в полёте и идут на больших высотах – больше пяти километров. Там их не достанет пушечное ПВО.

Примерно за двадцать километров до города, у них вырубается радиосвязь. Помехи заполоняют эфир, и дальше действуют уже ребята из эскадрилий ПВО, завязывая бой с охраняющими немцев истребителями – атаковать бомбардировщики это полдела, при этом можно огрести как от самих бомберов, так и от их эскорта. Поэтому как правило разделяются – одна группа отвлекает эскорт, вторая атакует бомберы. Ничего необычного.

Ребят, бывает, сбивают, но самое главное – что шанс выжить есть только у лётчиков люфтваффе – у бомбардировочной авиации с парашютами дела обстоят хуже. Глушилки показали себя просто восхитительно – тут я должен снять шляпу и поклониться в пояс придумавшему самолёты РЭБ – когда эфир наполняется свистом, треском и невнятными обрывками немецкой речи, составленной из выступлений гитлера и творчества группы рамштайн, то каждый немец остаётся сам по себе. И координировать действия, как они привыкли, они уже не могут, завязывается воздушный бой – нашим координировать ничего в процессе не нужно, так как они прекрасно слётаны и тактики нападения уже давно вызубрили.

Раз уж мы добрались до немецких мессершмитов, то логично будет продолжить созданием реактивного бомбардировщика, неуязвимого для поршневых самолётов. Ранний немецкий бомбер арадо – и тот мог действовать в британии при полном превосходстве противника. Мог, потому что поршневые машины пока забирались на его высоту – уже теряли в скорости, и если могли его догнать в горизонтальном полёте – то им на это потребовалось бы полчаса лёту по прямой. Воздушный винт с увеличением скорости теряет эффективность, реактивный двигатель – тягу не теряет. Просто в один момент находится баланс между затратой энергии на дальнейшее ускорение из-за возрастающего воздушного давления, и тягой двигателя – самолёт перестаёт набирать скорость.

Думаю, стоит всё-таки ввести в строй реактивный бомбер. Арадо… Хороший вариант, но лучше ИЛ-28, его советский наследник. Куда более совершенный благодаря двигателям ВК-1 и прочим плюшкам ближайшего будущего. При той же бомбовой нагрузке – около тонны, примерно таких же размерах, ИЛ-28 имел значительно большую тяговооружённость – два ВК-1 с форсажными камерами, которые позволяют ещё больше увеличить тягу – до трёх и трёх десятых тонн на каждом. Этот прирост позволял резко набрать скорость и высоту, уходя от преследования противника.

Думаю, это будет хорошим ответом одному художнику, который чё-то как-то и рисовал не очень, и воевать у него не получается…

–***_

– Командовать парадом буду я! – заявил я, входя в комнату совещаний, где как раз разгорался скандал по поводу моих действий. А дело в том, что утром все Дугласы на аэродроме заменили на бомбардировщики ИЛ-28. Я заменил.

Это произошло неожиданно, в том числе и для тех, кто приехал сюда смотреть совсем другие самолёты – я про дивизию ПВО. Позапрошлой ночью именно они отбивались от мессершмитов, сегодня они здесь присутствовали на правах размещённых – их решили оставить тут, для порядка. Один из экстравагантных личностей даже умудрился подняться в небе не на своём самолёте, а на мессере, и принял участие в воздушном бою, сбив один из истребителей противника и заодно продырявили немцы машину в районе крыла.