Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой (СИ) - Бандильерос Ганс "Bandileros". Страница 44

Я весьма стремался пользоваться автопилотом начала пятидесятых – он даже не электронный, поэтому и веры ему не было. Но немного погодя всё же включил, жаль, что у него не было удержания курса по GPS.

– Серёг, следи за вот этой линией, это наш курс. Если отклонимся – подрули в нужную сторону.

– Понял.

– Когда подрулишь – отключится автопилот, нужно будет заново включать.

– Принял.

– А пока можно кофейка навернуть, – я полез в стоящую рядом с креслом пилота кофр и достал оттуда стальной термос, доверху заполненный кофеем.

– А мне?

– И тебе, но сначала Юре, он у нас вообще до сих пор никогда не летал.

– То есть не летал?

– А вот так. Он же из НКВД приставлен, к авиации никакого отношения не имеет.

Лететь было не слишком далеко, но всё же, нудно и скучно. Поэтому я посмел достать смартфон, закинуть на приборную панель блютузную колонку и включить Похождения Бравого Солдата Швейка.

Не успели мы дойти до того, как Швейка отвели в гарнизонную тюрьму, как маршрут на навигаторе начал показывать конечную точку. Я выключил развлечение и встал, отстегнувшись.

– Начинаем операцию. Мы над Крымом, остались минуты лёту до расположения немецких войск.

– Понял.

– Кружи пока, я буду с тобой по рации общаться, – я вышел из кабины. Сразу за кабиной было ещё два похожих места – только рядом располагались стрелок-радист и оператор огневых установок. Я сел на место стрелка-радиста, тут тоже приколхозил немного.

К оптике бомбардировщика я приколхозил инфракрасную камеру и тепловизор – я думаю, явно модели получше, чем первые советские тепловизоры, хотя это и гражданская техника. Инфракрасные камеры давали куда лучший результат. Правда, и они не без уродства, ну да не буду о грустном. Первый взрыв должен быть громким – я создал за прозрачным иллюминатором в негерметичный бомбоотсек авиабомбу, сразу на подвеске. Единственную.

Это была ФАБ-9000. Самая тяжёлая неядерная бомба Советского Союза, одной только взрывчатки там было почти пять тонн! Эта бомба одна – немного превышала грузоподъёмность нашего самолёта, хорошо что создаётся она не мгновенно, иначе могли бы возникнуть траблы с летальным исходом.

Бомба была создана, даже чеку, которая предохраняет от подрыва в фюзеляже, и ту создал. И сел на место стрелка, уперевшись взглядом в камеры. Слава богу, я додумался подключить обзорную камеру – так что видно было чёрный квадрат – как днём. В тёмной пещере. Переключение на инфракрасную камеру показало совсем другую картину. Инфракрасный спектр – это почти что тепловизор, в ИК не было видно одни объекты, не излучающие в спектре, и было хорошо видно другие. Сверху я увидел поверхность земли, дороги, склоны, ну и конечно же – на горизонте кто-то был. До сих пор мне не приходилось видеть не только немцев, но и их авиацию, даже издалека. Это была орда. Нет, хуже, это саранча – они, казалось бы, были везде. Не везде плотно, но их присутствие можно было заметить везде, как и следы боёв – ночью шёл бой, как и днём, и виднелись яркие вспышки, тепловизор показывал всполохи. Стреляла артиллерия.

– Серёг, доверни на… семнадцать вправо, и держи курс прямо.

– Слушаюсь, командир.

– И хватит паясничать. Потом пошутишь, мы посмеёмся.

Рассчитать траекторию падения девятитонной бомбы? Я вас умоляю, это требует пристрелки, но с высоты в десять километров… Это маловероятно. Бомбометание с такой высоты имеет такое рассеивание, что хоть куда бы попасть.

Я включил передачу в эфир и сообщил всем:

– Отбомбитесь и улетайте.

Ну а сам просто сбросил бомбу, примерно прикинув место её падения, учитывая высоту. Девять тонн это девять тонн, а десять километров это десять километров – бомба улетела и я наблюдал только за её снижением. И… Повезло весьма условно. Падала она долго, и наконец упала и взорвалась ярким всполохом на экранах – и рухнула бомба на какие-то пехотные позиции немцев.

Перед тем, как бросать бомбы, я внимательно осмотрел, что мог видеть – это и правда были немцы, поскольку осаждённый севастополь находился более чем в десяти километрах отсюда. Довольно далеко.

Пошёл и создал новые бомбы – на этот раз четыре корректируемые КАБ-1500. Основной калибр. На этот раз я мог не только наблюдать и жать на кнопку, но и использовать оборудование управления, стыренное с другого самолёта. Довольно сложно было всё это установить, но… Справился.

Ночь для немецев эта стала настоящим кошмаром. Потому что я начал работать без остановки – целясь в скопления пехоты, техники, пушки. Однако, они не знали того, что я вижу не их, а их тепловое излучение – раскалённые стволы зенитных орудий, стрелявших, по-моему, наугад, зенитные прожекторы, и конечно же – артиллерия.

Какое воздействие имеет на личный состав сброс КАБ-1500 – не стоит даже объяснять. Или стоит? Бомба имела тонну взрывчатки, наводилась с помощью инфракрасной камеры, являющейся основой самонаведения. Был ещё режим автоматического удержания контрастной цели, и ручной – когда камера в головке передавала информацию на монитор и можно было видеть от лица бомбы, куда она летит.

Такое самонаведение самое примитивное – и появилось оно в Америке в сорок пятом. Так что ничего сверхординарного тут не было. Правда, телекамеры тут были примитивнейшие, не то, что у меня, но сути дела это не меняло – управление ГСН осуществлялось с манипулятора, похожего на джойстик аркадного автомата – чёрный бакелитовый шарик на штырьке, и пульт под ним. Грубо, просто, примитивно, но работает же. И никаких цифровых вводов – всего четыре координаты.

Я создал новую порцию из четырёх бомб и вернулся на место стрелка, заметив под бомбардировщиком, километрах в трёх, немецкий самолёт. Мессер. Это уже становилось немного опасно…

– Юра, не спать! Мессершмит строго под нами, идёт в сторону моря.

– Просыпаюсь, – Юра, кажется, мгновенно проснулся и начал вертеть чебурашкой, а вскоре в сторону немецкого бомбардировщика полетела длинная и плотная очередь снарядов. Двадцать три миллиметра, не хрен собачий. Пытающийся нас высмотреть мессершмит получил всего два попадания в крыло, но этого ему хватило – патроны то зажигательные, так что полыхнул топливный бак в мгновение ока.

А я вернулся к своему грязному делу – внизу был разворошенный улей. Немцы передвигались, отступали, организованно и неорганизованно, прогревали двигатели техники – и я решил бахнуть по танку. Сверху, при максимальном увеличении, можно было разглядеть танки, рядом с которыми отступала пехота – наверное, надеялись на прикрытие бронёй от осколков. А вот хрен вам – вжал кнопку и ещё одна бомба сорвалась с подвеса, и включилась телевизионная ГСН, с инфракрасной и обычной камерами. Место я заметил и вёл бомбу точно в цель. Вообще, аэродинамика бомбы – это та ещё задача, радиус возможного увода бомбы в сторону от прямого падения – не такой уж большой, учитывая высоту – бомба падала примерно там, куда самолёт летит, если посмотреть вперёд и на шестьдесят градусов вниз. То есть сильно впереди – за двадцать километров при начальной скорости в семьсот, она преодолевала нехилое такое расстояние.

Бомбу я довёл до конца – ГСН отключилась.

– Серёг, поверни на три румба вправо.

– Понял, поворачиваю, – самолёт начал медленно, словно баржа, описывать медленный вираж. И когда встал на новый курс, я мог ещё лучше оценить весь масштаб трагедии под нами. Бомба-полуторатонка обладала огромным поражающим осколочно-фугасным действием. И вот, очень удачно впереди как раз находилась колонна немецкой техники. Не уйдут – отметил цель и нажал на клавишу сброса, после чего оставив автоматике самой бомбы вести цель, я бросился к люку, создал ещё четыре бомбы, сбросил и их, отметив цели в колонне, и повторил это же за пару минут ещё два раза. Когда первая бомба ударила по целям в хвосте колонны, остальные точками приближались к месту своей последней посадки – немцы уже подняли шухер – колонна оказалась довольно большой, и передвигалась аккуратно, отступали. С ними была артиллерия – я насчитал больше двадцати стволов – среди которых маленькие пушки, и большие, которые тянули тягачи… Удобно расположились.