Мой босс - Оборотень (СИ) - Черная Лана. Страница 18

И на что у меня аллергия?

— На меня.

Перевожу взгляд на застывшего в пограничном состоянии Лео. И понимание обрушивается на меня ледяной лавиной.

— Это я, — на выдохе. — Я тебя убила.

Я проснулась неожиданно рано: выспавшаяся и странно счастливая. Потянулась, вслушиваясь в шум дождя за распахнутым окном.

Улыбнулась, дико радуясь, что меня не тошнит. Впервые за эти недели.

Положила ладонь на живот и малыши тут же отозвались нестройным перестукиванием.

— Доброе утро, мои хорошие.

Маленькая ножка толкнулась в ладонь. А следом ещё одна. Ответили, значит.

Маленькие хулиганы ещё не совсем проснулись. Через пару часов станет веселее. Куда там кучке футболистов до моих мальчишек.

Врач сказала, что будут мальчики, хоть один и упрямился, не желая показываться аппарату УЗИ. Но у оборотней не бывает разнополых близнецов, так что ответ очевиден.

Мальчишки. Все в своих несносных отцов. Которых и след простыл, даже запаха не осталось.

— И где же их носит, когда они нужны? — наглаживала живот.

А внизу разгорался настоящий вулкан. Только не рвануть ему без этих красавцев-миллионеров. Огненная лава текла по венам, превращала кожу в раскалённое плато. Горло пересохло и оставалось только надеяться, что эти оборотни не сбежали слишком далеко.

Пол под ногами теплый, хоть и совершенно точно каменный. Черный, с золотистыми прожилками. Они словно сосуды каменного тела дома. По ним струится огонь, распекая холодный…гранит?

Переступила босыми ногами, пальцами пошевелила. А камень чуть шершавый, щекочет пятки. Приятно до дрожи в солнечном сплетении.

А в лицо пахнуло запахом дождя с терпкой ноткой взбудораженного хищника.

Шагнула к распахнутой двери балкона. Обнаженное тело обласкал влажный ветер. Брызги тут же рассыпались по ещё горячей коже колкими мурашками.

Но я шла, ведомая запахом зверя. В животе тут же ожили и встрепенулись проклятые бабочки. Просто как у героинь любовных романов. Усмехнулась и напоролась на любопытную и…пугающую картину.

Внизу, в пелене дождя и отсветах наступающей грозы, стояли двое: зверь и человек.

Зверь был прекрасен. Длинное поджарое тело. Тугое, расписанное родовым узором по короткой черной шерсти. Ветер играл его гривой с серебряными нитями. Дождь ручейками стекал по покатым бокам, и зверь вздрагивал, словно в лихорадке.

Как зачарованная, вернулась в дом, безошибочно нашла лестницу на первый этаж, вышла на террасу и…замерла, встретившись со штормовым взглядом, в котором отражались молнии.

Сзади окатило волной горечи и…страха.

Хотелось обернуться, успокоить того, чье сердце грохотало громче раската грома, содрогнувшего небеса, но взгляд черного льва манил, будоражил.

И этот шрам, разрезавший широкую морду. Не удержалась, коснулась его.

И меня повело…

— Ты очень красивый, знаешь? — говорю тихо, все еще погруженная в воспоминания.

Лео в голове фыркает лишь. Качаю головой.

— Очень красивый, — говорю.

— Бесхвостый урод, — беззлобно, скорее с тихой тоской, огрызается Лео.

Да, хвоста у черного зверя действительно не было. Я помню. Как и все шрамы на поджаром теле, что изрезали застывшее в пограничье тело. Как и то, что я виновна в каждом из них.

— Не надо…себя винить, — Лука напряжен, следит за каждым моим движением.

И снова мысли читает, надо же.

— На нас напали, — говорю неожиданно хрипло. — Когда я…когда мне…

На нас действительно напали. Псы. Их было много. Целая стая. И это я…привела его в ловушку.

Лука смотрит внимательно и ладони мои в своих сжимает. Большим пальцем поглаживает запястье. И волны тепла растекаются под кожей. Это помогает взять себя в руки.

Делаю глубокий вдох. Выдыхаю.

— Мне стало плохо. Поэтому мы не смогли уйти. Это я. Я виновата, что Лео…

— Все, хватит! — рыкает Лука. — Самобичевание ни к чему хорошему не приведет. Ты ни в чем не виновата. Лео поступил так, как поступил бы я. Никто из нас не может тебя бросить. Мы оба привязаны к тебе намертво.

Выгибаю бровь в немом вопросе.

— Лука прав, — вздыхает Лео. — Теперь мы единое целое.

— Помнишь нашу встречу со старейшиной Илиамом? — перетягивает мое внимание Лука.

Киваю. Разве такое забудешь? До сих пор озноб по телу от вкрадчивого голоса старейшины, от его взгляда, выворачивающего наизнанку.

— Это был обряд. Старейшина Илиам связал нас узами брака, а твоя беременность запечатала обряд. Теперь нашу связь не разорвать. В нашем мире бумажки ничего стоят.

А я думала, меня уже ничем не удивить. Ошиблась.

— Лихо вы все провернули, — криво усмехаюсь, осторожно вынимая свои ладони из рук босса. — И даже меня не спросили.

Обидно. Так, что на языке горчит. Или это от запаха Луки? И глаза щиплет непрошеными слезами. Даже малыши притихли от накативших на их непутевую мамашу эмоций.

— Ты сама пришла… — бурчит обиженно Лео.

Только обида эта напускная. Странное чувство колет затылок. Как будто меня облапошили. Смотрю на братьев. Лео даже в своем странном обличье напряжен, как его старший брат.

Усаживаюсь поудобнее, уложив под поясницу подушку. Лука дергается, чтобы помочь, но я останавливаю его взглядом.

Ну не могли псы напасть просто так. Из того, что я знаю — львы и псы заключили перемирие несколько столетий назад после того, как почти истребили друг друга. Они разделили сферы влияния и успешно сосуществовали каждый на своей территории.

Что же изменилось? Зачем псам так рисковать, убивая наследника древнего рода? Это же вызов в чистом виде. Зачем? Ради чего?

— Ты сказал, что бумажки в вашем мире ничего не значат, — говорю осторожно, пытаясь ухватить убегающую мысль. — А что значит?

Лука хмурится. Его запах наполняется пряными нотками, а между бровей залегла глубокая морщинка. Он не хочет говорить, я чувствую. Но мне надоело жить как в полусне.

— Лука… — зову тихо и тянусь к нему всей собой, но боль простреливает поясницу. Охаю, тут же оказываясь в стальных объятиях босса.

— Ради, проклятье, — рычит он, укладывая меня обратно на подушки. — Лежи и не двигайся, иначе я за себя не ручаюсь.

Только не страшно совсем, скорее, наоборот. Возбуждение горячей волной окатывает с ног до самой макушки. И сердце срывается в галоп. Проклятое либидо.

— Это нормально, — эхом отзывается Лео. И от его низкого баритона колени слабеют и внизу живота скручивается тугой узел. — Во время беременности желание секса со своей парой возрастает. Ничего страшного в том, что ты…нас хочешь, нет. Не пугайся.

— Успокоил, — бурчу, носом потершись о заросшую щетиной щеку босса.

Он по-прежнему хмурится, но запах изменился. В нем проявились ноты кофе и полыни. Тоже возбужден. Пальцы вплетаю в волосы на затылке, притягивая Луку ближе. Губами скольжу по скуле, слизывая выступившие на коже капли крови. Прихватываю зубами мочку уха.

— Так что значит, Лука? — выдыхаю в самое ухо.

Его запах резко меняется, становится жгучим, острым.

— Ты такой сексуальный, когда злишься, — скольжу ладонями по напряженной спине. Мне отчаянно хочется почувствовать его без одежды. Напомнить своему телу, что это такое — быть с Лукой Накари. Но он отстраняется первым. Ерошит волосы.

— Если мы сейчас трахнемся, — от его резкого тона коробит, — Лео потеряет много сил.

Заглядывает в мои удивленные глаза. Я, конечно, горю от желания, но заниматься сексом с одним, когда второй ни жив, ни мертв — нет уж, увольте. Только слова Луки не выходят из головы.

— Ты спрашивала, что имеет значение в нашем мире, — на его обветренных губах кривая усмешка.

Лео в моей голове пытается возразить. Он злится и совершенно против решения брата ответить на мой вопрос. Но Лука его не слышит.

— Ты, Ради, имеешь значение. Погибнешь ты, сдохнем и мы.

Глава 14.

Ради. Неделя шестая.

— Ты, Ради, имеешь значение. Погибнешь ты, сдохнем и мы.

Эти слова проступают на коже липким страхом, каплями пота стекают по позвоночнику. И глаза Луки, цвета карамели, пугают. Хочется сбежать. Спрятаться в самом темном углу, замереть и не дышать. Чтобы никто не нашел. Чтобы не слышать того, что Лука будет говорить дальше. А он будет.