Менталист. Эмансипация (СИ) - Еслер Андрей. Страница 4

Глава 2

На следующий день за завтраком мы были не одни.

По обыкновению спустившись к отцу, увидел сидящих за столом Наталью, Андрея и Дарью. Все чинно восседали за столом, негромко переговариваясь и стуча посудой. Я замер в дверях, но затем переборов нахлынувшее раздражение, сел на своё место.

— Фёдор, что за истерику ты учинил Наташе? — сразу начал отец.

— И тебе доброе утро. — я кивнул, намазывая арахисовой пасты на тост. — Какие-то жалобы?

— Мне доложил Генри.

— Значит Генри… — посмотрел я на Наталью Алексеевну. Она рассказала, или всё-таки наш управляющий доложил?

— Ничего серьёзного, мы пришли к решению. — как можно беззаботнее сказал я.

— Зная тебя, я не уверен.

— Не верь.

— Ты не забываешь, что это и мой дом тоже? — тон отца не предвещал ничего хорошего. — А ты, как младший в роде, вообще должен быть тише воды, ниже травы!

— Угу-м, — рот был полон, я прожевал, а затем отодвинул столовые предметы. — И прожить остаток дней грёбанным рабом?

— Наследником! Достойным человеком. Разве это рабство?

— Рабство. Если ты ничего не получаешь взамен. — горько выплюнул я.

— Многие не имеют того, что имеешь ты. Вот я о чём, сын. Да любой из нижних кварталов отдаст жизнь, лишь за право умереть, нося нашу фамилию. — отца понесло, а новые домочадцы задумчиво переглядывались, видимо не зная, чью сторону занять. — Мне надоели твои выходки. Ты за неделю тратишь больше коинов, чем получает вся наша обслуга за месяц.

— Считай это не отбившимися инвестициями. Мертвецам деньги не нужны.

— Да бес с этими деньгами. Ты используешь своё влияние, власть, статус, средства, чтобы унять своё горе. Но не думаешь о других. Да даже обо мне, ты хоть раз думал, как мне тяжело смотреть на тебя?!

— Думал. — честно признался я. Решение в голове оформилось в единую мысль. — Поэтому ты меня больше не увидишь в этом доме. Я перееду к бабушке.

— Решил меня наказать? — хмыкнул отец.

— Нет, я тебя спасаю.

— А знаешь, — он махнул рукой, его лицо расплылось в улыбке. — Не буду тебя отговаривать, делай что хочешь.

Разговор снова кончился ссорой.

Отец будто бы не хотел видеть того, что я уже давно не жилец. Взялся обзаводится семьёй, читать мне мораль. С моего пятнадцатилетия мы не ругались так много. Князь позволял мне практически всё что угодно. Мои траты — смешной повод для ссоры. Род зарабатывает огромные деньги, пара тысяч коинов – это капля в море.

Я приказал Генри собрать чемодан, самое необходимое.

Уже через пол часа вызванное такси катило в сторону города. В очередной раз удивился тому, как меняется местность по всему маршруту. Вот только меня окружали кованные заборы родовых имений, ровно стриженные лужайки и не яркие, гармоничные вывески разнообразных бутиков. А вот мы уже минуем стену, и сразу же в глаза бросается неопрятная обстановка основного города.

Начинают встречаться выщербленные стены, на косо стриженных полосках газона лежат окурки сигарет, на углах трутся странные личности в тёмных хламидах. Наверное, церковники, снова собирают свою паству.

Город делился на три секции, коммерческий центр, основной город, большая земля. Ком.центр, как часто называли территории родов был самым развитым участком города, там сосредотачивались большие деньги, постоянно присутствовала вышколенная стража, а цены в магазинах исчислялись коинами.

Основной город или кратко «огород» — это средоточие ремесленников и купцом, тут стояли представительства гильдий, оружейные магазины, торговые ряды, школы и больницы. Новая Москва насчитывала около двух миллионов населения, это было второе по величине княжество в России.

Земля – городские окраины, ничего сказать про них не могу, я не был там ни разу. Я в огород-то второй раз выехал, моё основное место дислокации – это ком-центр, а точнее его увеселительные заведения. Когда-то я был мал для посещения большой земли, а потом необходимость в этом пропала, у меня инициировали дар, оказавшийся по факту пустышкой.

Стенки дара рассыпались под влиянием моей воли, даже я понимал, что тут мне необходимо постоянно контролировать обстановку, если не хочу попасть в неприятности.

Бабушка Мария Захаровна Алфёрова, была матерью моей мамы, и работала в городской больнице, заведующей хирургическим отделением. В молодости она практиковала, а сейчас занималась с молодой порослью да изредка брала в руки скальпель, в самых сложных случаях.

Мы остановились у небольшого кирпичного домика о двух этажах, когда уже практически проехали весь огород насквозь. Рядом располагался парк, крохотный прудик, который могла пешком перейти утка, и несколько беседок на берегу.

— Ай, ай, ай, — покачала головой стоящая возле небольшой калитки бабуля, увидев меня. Водитель пыхтел позади, таща парочку увесистых чемоданов. — Ну привет внучёк.

— Привет бабуль, а ты чего не в отделении?

— Да вот, решила сама тебя встретить, чтобы сразу расставить все точки. — седовласая старушка с пучком белых волос распрямилась, выказывая чуть захиревшую стать. Была она высокой и стройной, но старость сгибала её, сейчас Мария Захаровна упёрла руки в бока и начала говорить. — Первое, отец заблокировал твой счёт в банке.

— Не очень-то и было нужно. — раздосадованно буркнул я, стараясь скрыть истинные эмоции.

— Второе. Я твои гулянки спонсировать не намерена, буду выделять минимальный прожиточный минимум, больше не жди.

— Ну ба-а-а-а! — вот тут-то моя злость сменилась ужасом.

— Не мычи! — отрезала бабуля. — Хотел свободы, получай! Чем ты так отца то раззадорил?

— Ничем, не хотел оставаться в доме с его новой пассией. — злорадно сказал я, отслеживая реакцию на слова. — Они там женится решили, я в этом предательстве мамы не буду участвовать.

— Стоило оно того? Поперёк отца встал, как последний дурак. Ему жить и жить ещё, он любит тебя, а ты такое устраиваешь! — бабушка была зла, я отступил назад, не такой реакции я ждал. — Ну, что стоишь? Иди в дом.

— Ба, ты чего? — обескураженно выдохнул я.

— А что ты ожидал? Что я тебя поддержу? — чуть остыла бабуля. — Нет твоей матери давно, привыкнуть пора!

— Да что с вами всеми такое-то?! — воскликнул я. Обида за маму душила изнутри, искреннее непонимание разжигало горнило злобы.

Бегом взбежав по лестнице на второй этаж, упал в кровать, перед этим крепко так хлопнув дверью. Слёзы сами лились из глаз, подушка в миг стала мокрой, было жарко, я и не заметил, как уснул.

Мне снилась мама…

Мы сидели в нашей уютной столовой, вместе с отцом, пили чай и смеялись. Я сидел рядом, привалившись к её боку, а она теребила мне волосы, ласково глядя на меня. Происходящее казалось таким реальным, что я спросил.

— Мам, почему ты меня оставила? Мам, ну почему? — она так и смотрела на меня, молча, тепло, словно солнышко. — Не бойся мам, мы скоро встретимся…

— Прости меня милый, прости пожалуйста. — неожиданно мама заговорила, я вздрогнул. Она погладила меня по плечу, шепча. — Прости дуру, не хотела я.

Затем я проснулся, рывком вырываясь из объятий сна.

Рядом сидела бабуля, поглаживая меня по плечу, она шептала.

— Прости…

— И ты меня прости ба, — я накрыл её руку ладонью, не поворачиваясь к ней, лёжа на животе. — Я просто по ней скучаю.

— Я тоже, милый, я тоже… — всё, что я услышал перед тем, как снова погрузится в сон.

Где-то

— Здравствуй Костенька! — в богато обставленный кабинет вошла статная женщина преклонных лет, голову её венчал пучок белоснежных волос, а на носу сидели очки в старой роговой оправе, очень подходящие владелице.