Агенство БАМС (СИ) - Блэк Тати. Страница 36

— Это что же получается, — тихим, но угрожающим тоном вопросил Его Высочество, когда Петр Иванович кончил. — Прямо у нас под носом едва не свершился государственный переворот, а мы этого даже не заметили?

Шульц совершенно не представлял, кого именно великий князь имеет ввиду под этим самым "мы", смел надеяться лишь, что их с Анисом Виссарионовичем и их неприметным маленьким агентством минует угроза быть виноватыми в том, что в Российской Империи едва не случилась катастрофа.

— Анис, — обратился великий князь к так и застывшему изваянием Фучику, и тот тут же встрепенулся. — Что же ты сам думаешь по этому поводу?

— Ваше Высочество, — попытался вскочить на ноги фельдмейстер, но был остановлен жестом великого князя, который дал понять Фучику свое желание, чтобы тот остался сидеть на месте. — Ваше Высочество, — повторил Анис Виссарионович на этот раз более уверенным тоном. — Думаю я по этому поводу, что вы были правы, когда поручили Леславскому найти для вас исполнителей этого расследования. Ведь именно он обратился в наше агентство.

Шульц не успел поразиться тому, насколько дерзко прозвучали эти слова, когда Его Высочество коротко кивнул и добавил:

— Продолжай.

— Во время этой операции мой лучший агент Шульц Петр Иванович проявил себя как лицо, преданное короне Российской Империи, и как человек чрезвычайно храбрый и смелый. Именно благодаря его действиям преступник был обличен и задержан.

Шульц понимал, что испытывает в этот момент такую чудовищную неловкость, что единственным его желанием было немедля встать и сказать великому князю, что он вовсе не собирается кичиться своими заслугами, но Его Высочество слушал Фучика со всем вниманием, изредка кивая на произнесенные слова.

— Петр Иванович, — повернулся великий князь к Шульцу, когда Анис Виссарионович умолк, и он тоже сел ровно, а руки положил прямо перед собой — точь-в-точь как фельдмейстер. — Через минуту я позову начальника Охранного, который придет с докладом о первом осмотре места преступления, но у меня к тебе будет одна просьба.

— Слушаю вас, Ваше Высочество, — кивнул Шульц, преисполнившись священного трепета.

— Ежели поймешь ты, что они набивают себе цену, ты уж не молчи. Говори, как есть и что думаешь ты сам об этом деле.

Дождавшись согласного кивка от Петра Ивановича, великий князь хлопнул в ладоши, и тут же словно бы все это время только и ждал за дверью, в кабинет неловко протиснулся начальник Охранного, который обвел всех присутствующих заискивающий взглядом. В руке он держал довольно внушительную папку, которую и передал великому князю, а сам встал по стойке смирно у дверей, будто собирался бежать из кабинета тотчас, как получит на то позволение от Его Высочества. Впрочем, никакого позволения великий князь давать начальнику не собирался, так и оставив его стоять под дверью. Он наскоро пролистнул страницы переданного ему досье, после чего закрыл папку и, устроившись в массивном кресле за столом, так что начальник остался единственным, кто стоял, обратился к нему:

— Что же, Семен Брониславович, есть ли какие новости?

— Удалось выяснить, — едва не глотая окончания слов, приступил к докладу начальник Охранного, — что машина сия принадлежала ранее некоему Алексею Оболенскому.

Услышав это имя, Шульц вздрогнул, хотя это был известный и ему, и, как он смел надеяться, князю факт, который он тут же, не утаивая ничего, открыл Анису Виссарионовичу, когда они шли по переходам подземной пещеры.

Пред мысленным взором лейб-квора тут же встало лицо Настасьи Павловны, и страх, что она может пострадать во всем этом деле, мгновенно заполонил сердце Шульца.

— И была присвоена Леславским, а сам Алексей Оболенский убит его же руками, — не дожидаясь, пока Семен Брониславович продолжит, вставил ремарку Петр Иванович.

Великий князь перевел на него взгляд, но, тут же кивнув на его слова, уточнил:

— На что же тогда Оболенскому нужна была эта машина, ежели она может творить такое?

— Это вы сможете почерпнуть из записей самого Оболенского, — вступил в беседу Фучик, кивая на папку с документами, лежащую на столе. — Леша был великий изобретатель, который мог принести державе много пользы, ежели бы не был отправлен на тот свет душегубцем Леславским, оставившим мою племянницу вдовой. Сия машина была изобретена им для промышленных целей. Однако в руках штабс-капитана Леславского превратилась в едва ли не смертельное орудие, способное причинить вред если не всей России, то всему Шулербургу, как пить дать.

— Отчего же так случилось, Анис? — как показалось Шульцу, с насмешкой уточнил Его Высочество, вот только насмешка сия была направлена вовсе не на них, а на Семена Брониславовича, что переминался с ноги на ногу, не в силах сказать и слова.

— Оттого, что Леславский был поглощен трудами мистического толка. — Фучик указал на стол, и только тогда Шульц заметил лежащую на самом краю книгу. Вероятно, ту самую, что он видел в окружении свечей в злополучной пещере. — Как следует из нее, все те камни и все те убийства, которые мы расследовали, вели Андрея Васильевича к одной цели — господству над миром. И помешать ему смог только Шульц Петр Иванович и моя племянница, Оболенская Настасья Павловна, та самая супруга Алексея, невинно убиенного Леславским.

Право слово, лейб-квор, заслышав похвалы в свой адрес, в очередной раз едва удержался от того, чтобы не вступить в разговор и не просить Фучика не приукрашивать его заслуг. Он всего лишь делал то, что должен был делать, и особого подвига в этом не видел.

— Значит, выходит как выходит, — резюмировал Его Высочество поднимаясь на ноги и на этот раз не противясь тому, что Фучик и Шульц тоже встали со своих мест. — У Охранного под носом творилось такое безобразие, едва не стоившее всей державе слишком дорого, а настоящие герои Отечества — люди скромные и неприметные.

— Ваше Высочество… — подал голос Семен Брониславович, на что получил грозный окрик князя:

— Молчать!

Его Высочество погладил свою окладистую бороду и выдал то, от чего Фучик расплылся в довольной улыбке:

— Что ж… ступайте. Нам еще в этом всем разбираться денно и нощно. Ждите, когда вызову вас… К награде приставлю. Да-да… к награде.

Анис Виссарионович подтолкнул Шульца к двери, и лейб-квор с облегчением направился к выходу. Он был человеком непривычным к подобного рода важным собраниям, оттого до сих пор чувствовал себя рядом с князем неуютно.

— Вот же дело как повернулось, — шепнул Фучик, когда они с Петром Ивановичем покинули дом князя, и лейб-квор, оказавшись на свежем воздухе, вдохнул его полной грудью. — Это ж дела теперь в агентстве пойдут! Какие там теперь ватер-клозеты, да пропавшие гуси…

Анис Виссарионович выглядел настолько восторженным, что невольно и сам Шульц заразился этой радостью. Впрочем, она быстро переменилась сплином, стоило ему вспомнить о своем намерении отправляться тотчас на разговор к Оболенской.

— Господин фельдмейстер, у меня к вам просьба, — обратился он к Фучику, глядя куда-то поверх его плеча, будто опасался, что Анис Виссарионович по лицу его поймет, что просить он будет о том, что, возможно, будет иметь неприятные последствия для его племянницы.

— Слушаю, Петя, — мгновенно посерьезнев, ответствовал Фучик.

— Могу я навестить Настасью Павловну прямо сейчас и переговорить с нею наедине?

— Что ж ты спрашиваешь, Петенька! Конечно, можно! — по-своему истолковав намерения Шульца, просиял фельдмейстер. — А я в агентство… Это ж надо… награда!

Он споро сбежал с крыльца князева дома, и Петр Иванович мрачно посмотрел ему вслед. Ежели бы знал Фучик, что именно собирался Шульц сказать Оболенской, вероятнее всего, не пребывал бы в таком восторге.

В отличие от фельдмейстера, лейб-квор спустился с крыльца неспешно, словно бы оттягивая тот момент, когда увидит Настасью Павловну, и стрясется у них по всем предположениям неприятная беседа.

«Но никаких сведений я не передала, поверьте!» — вспомнились ему слова Оболенской, и он поморщился, направляясь в сторону дома Фучика.