Твое чужое тело (СИ) - Чеп Инна. Страница 57

Алмазов ее зашивал… Значит, тварь не справляется? Он видел ее? Или нет?

Альфа посмотрела на мужчину, не спеша задавать вопрос. Тот кивнул, словно прочитал ее мысли.

— Я видел. У тебя в груди живет какой-то паразит. Он тебе мешал?

"Мешал…" Альфа подскочила. Подлетела к мужчине, схватила его за горло.

— Что ты сделал? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ???

Ее кисть перехватили темные от загара пальцы. И… легко отвели ее руку в сторону.

Страх.

Она впервые за восемь лет почувствовала страх. Он был липким и скользким, как морин, присосавшийся к ее сердцу. Которого она больше не чувствовала. Которого…

— Я испугался, что могу тебе навредить, и не стал его трогать. Только пару стежков сделал на месте разрыва. На всякий случай. Но может стоило…

— Нет. Не стоило.

Пятая вернулась к дивану. Увеличить дистанцию между собой и седым человеком в застиранной, но чистой одежде, было просто необходимо. Штаны цвета хаки и темно-синяя майка, военные сапоги. Образ дедушки на пикнике больше отталкивал, чем притягивал. А внимательный взгляд карих глаз вызывал желание спрятаться. Ей не нравились эти глаза. Ей не нравился этот мужчина. Она не верила в доброту "просто так". Но если не врет, он зачем-то ей помог. Им. Им обоим.

Значит, морин еще в ней. Это хорошо. Но почему она его не чувствует? Почему организм лечится так медленно? Почему все системы барахлят, словно в сломанном космолете?

— Он важен? — Спросил Алмазов. — Твой паразит?

Да. Нет. Да. Тварь, сломавшая ее тело, подстроившая его под себя… Но именно благодаря этой твари она была все еще жива.

Пятая не стала отвечать на вопрос, а задала свой:

— Значит, мы уже в космосе. Неужели таможенники выпустили корабль?

— А с чего бы им мне мешать?

Альфа нахмурилась.

— А трупы?

— Сам я полицию не вызывал, а проверять контур никто не пришел. Боюсь лежащие в кустах трупы там найдут только через пару дней какие-нибудь туристы или работники агрокомпаний.

Не то чтобы это был неожиданный ответ, но хладнокровие, с которым говорил мужчина о трупах не могло остаться незамеченным.

— Куда мы летим? Где ты нас высадишь?

— Скоро мы пройдем через червоточину. Потом неделя лета до ближайшей планеты. Но… — мужчина замялся, словно боялся ее ответа. — Если у вас проблемы, вы можете переждать здесь. Какое-то время, — поспешно добавил он, смотря на ее хмурое лицо.

Зачем ему это? Белла приглянулась? Собирается продать их грензарцам? Но тогда расчленять надо было раньше, а не выхаживать. У него сделка с работорговцами?

Зачем ему странная тетка с синей тварью в груди и два проблемных ребенка?

Альфа не стала отказывать мужчине сразу, чтобы не провоцировать его на агрессию.

— Мы подумаем.

Она уже подумала и решила, что сбежит с этого корабля при первой возможности. Алмазов же пусть тешиться надеждой, что сможет их одурачить.

— Уклончивый ответ, — вздохнул мужчина. — Но от людей в бегах другого вряд ли можно дождаться. Есть будешь, Настя?

Слышать свое имя было неприятно. Словно кто-то вывалял в грязи ее прошлое. Там она была Настей — рядом с бабушкой, родителями, братьями. А потом…

Это не Настя сворачивала шаррахам толстые шеи. Помогала утихомирить неудачного симбионта. Ждала подходящего момента для атаки, пока шпхут насиловал женщину с Шеты. Выполняла приказ, не считаясь с "издержками". Много приказов. Много издержек.

Цель превыше всего. Так ей говорил капитан Пай… Его рука лежала на синем шраме, а из звуковых трансляторов играла странная ритмичная мелодия, завораживающая каждым звуком.

— Цель превыше всего, — повторяла Пятая. Тварь дрожала в груди в унисон мелодии, привыкала к голосу куратора и теплу его ладони. Привыкала подчинять себе Настино тело и беспрекословно подчиняться чужим приказам. Морин пророс в каждую клетку Настиного организма. И Настя умерла. А родилась тварь.

Это не Настя. Насте было пятнадцать. Она хотела платье как у Маркиной Таньки из пятнадцатого подъезда, открыть собственную булочную и… что-то еще. Подросткам свойственно мечтать о несбыточном.

— Эй, есть нести?

— Нет. — Пятая встала. — И не зови меня Настей.

— Но дети сказали…

— Мало ли что говорят дети.

Она направилась к проходу — не к тому, из которого вышла, к другому.

— Я — Агван. Как мне звать тебя?

Ей было все равно. Пусть будет хоть…

— Арина.

— Хорошо, Арина.

— Душ за какой дверью?

— Вторая справа.

Она мылась долго. Разматывала бинты, рассматривала собственное тело. Нити не отзывались и на коже не показывались, но синие пятна, которые в последнее время хаотично появлялись на ее теле, никуда не делись. С органами чувств творилось странное: то она слышала далекие или очень тихие звуки, то их "отрубало". Четкость окружающего мира тоже "скакала", словно качество картинки на плохом видео-канале. Тварь в груди не шевелилась.

Промыв раны, Пятая с облегчением заметила, что те давно перестали кровоточить. Боль, то заполнявшая все тело, то бившая но нейронам точечно, ее не беспокоила. Боль была чувством, настоящим человеческим чувством. И Альфа-192-5 была не против ощутить ее в полной мере. Представить себя живой.

Вода была горячей. Она обжигала кожу, окрашивалась в розовый и стекала на пол цветным потоком.

Гель был мягким. Руки скользили по телу словно по маслу. Голубая жидкость пахла морской солью.

Облегчение. Да, она почувствовала облегчение, от того, что тварь осталась в ней.

Страх. Там, когда Агван сказал "мешал", она почувствовала страх.

Помимо этого она ощущала еще что-то, что теперь беспокоило ее, расположившись на задворках сознания. Оказывается, в ней жило еще много всего, пока непонятного и неосознанного, но с чем стоило разобраться. Ведь все неизвестное играет против нее.

Тварь не умерла, нет. Иначе бы альфа как минимум потеряла все способности, а как максимум, сдохла вместе с морином. Но с ней что-то произошло. И Пятой стоило учитывать, что она теперь не всегда может положиться на ставшую уже привычной остроту органов чувств, повышенную скорость или уникальную регенерацию.

Когда она возвращалась в комнату, то заметила, что в рубке никого нет. Прошмыгнула быстро в открытый проход, с замиранием сердца выискивая в сумраке высокую фигуру — и нашла. Мужчина стоял над Беллой, укрывая ее теплым пледом поверх тонкого покрывала. Клаус уже спал под таким же. Едва дверь за ее спиной с шумом заехала обратно, мужчина встрепенулся, уронил уголок одеяла Белле на лицо и торопливо шагнул к вошедшей.

— Я…

— Выйдите, мне надо одеться!

Вообще-то альфы не страдают стеснительностью, но сейчас Пятая меньше всего желала остаться в одной комнате с мужчиной, которого ей хотелось… да, странно, но в последнее время появилось это "хотелось"… придушить.

Он отвел взгляд и вышел, почти бесшумно ступая по полу ногами в тяжелых военных ботинках. Пятая достала из стоявшего у ее кровати-дивана рюкзака одежду, нацепила первые попавшиеся под руку вещи, села — и обнаружила, что у нее в ногах тоже лежит теплый полосатый плед.

***

Фолс задумчиво листал отчет спецов. По мере прочтения документа, лицо его становилось все более мрачным. Гузель медленно поднялась с гостиничной кровати, подошла к мужчине, положила руки ему на плечи. Немного помассажировала, а потом спустила ладони ему на грудь. Взгляд медсестры не отрывался от виртуального экрана.

Фолс недовольно передернул плечами, а затем скинул с себя руки любовницы.

— Ты можешь думать о деле?

— Могу, — женщина запахнула короткий шелковый халатик, пряча свои прелести, не столько прикрытые, сколько украшенные прозрачным нижним бельем. — Но мое дело начнется только когда ты поймаешь эту стерву.

— Мы, — доктор косо посмотрел на любовницу. — Это НАШЕ дело, дорогая. Все — наше. И не волнуйся, мы ее поймаем. Не на этой планете, так на другой. Кушать необходимо даже альфам. Не то что детишкам.