Пыль всех дорог (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 22

Глава 7.

Родственные связи

Ночной разговор с Жаровским облегчения Марине не принес. Едва услышала в трубке его голос — захотелось расплакаться. Что сказать: «Андрей, тут нарисовалась дочь твоего двойника из будущего? Только он должен был погибнуть, но это ерунда…»

Бред какой, правда?

Между ними только-только начала устанавливаться хрупкая близость, основанная на взаимном физическом притяжении и желании выстроить доверие. Даша от дяди Андрея без ума, бывший супруг к этому относится равнодушно, как и прежде, уделяя общению с дочерью одно воскресенье в месяц.

Обстоятельства складываются как нельзя лучше для личной жизни Скворцовой. А теперь возникло нелепейшее чувство, что все это опять вот-вот рухнет или свернется в черный комочек, как бумага в пламени. Только дунь — и он разлетится пеплом…

За сотни километров Андрей как будто ощутил неладное, не уступая в прозорливости человеку-тигру.

— Марина? Что с тобой?

Вытирая пальцем уголок глаза, словно опасаясь быть увиденной, Скворцова нарочито громко шмыгнула носом:

— А… насморк, насморк. Угораздило вот заболеть в июне.

— Я надеюсь, ты хотя бы на больничном? — В голосе Андрея появились особые нотки, которые были невероятно приятны Марине. Забота, выдающая зарождающиеся глубокие чувства. — Переживет твоя мушкетерская школа без директора! Если позвоню Димке, а он доложит мне, что ты ходишь на работу — вернусь и откручу ему голову. Потом тебе.

Женщина невольно рассмеялась:

— Знаешь, если мне открутишь голову, насморк закончится, тут свои плюсы. А Димке за что?..

— За недосмотр и отсутствие служебного рвения!

Димка, он же Дмитрий Аликович Джураев, носил прозвище для друзей — Джигит, а для собственной тещи — Кыштымский гуманоид. Заместитель Скворцовой, или, как он сам о себе говорил в минимально скромных выражениях, «правая рука боярыни, она же левая, она же — дополнительные мозги в трудную минуту». Когда-то они дружили втроем, и вместе посещали клуб исторического фехтования — Дима, Марина и Толя, ее будущий муж. За Димой закрепилось амплуа балагура, компанейского «своего» парня и любителя хулиганских розыгрышей.

Но все это было только внешней грубоватой оболочкой, за которой скрывался надежный и верный друг, всегда готовый подставить плечо. Раз в год Джураев обязательно брал неделю отпуска, чтобы съездить на какое-нибудь важнейшее мероприятие, где можно было звенеть мечами, сидеть ночью у костра, получать шишки и порезы, а потом возвращаться с синяком под глазом и охрипшим голосом, сорванном песнями у того самого костра под какой-нибудь сугубо рыцарский или богатырский спиртной напиток.

Элла, жена Димы, терпела вылазки стоически и регулярно посылала Марине фотографии с подобных мероприятий, непременно с ремарками: «Посмотри, чем занят твой зам!», «Не, ты глянь, куртку прожег!», «Чума на оба ваши дома, не давай ему зарплату, для этого есть я!» и прочее.

Именно Дима приложил все усилия, чтобы познакомить начальницу с новым приятелем, которым заместитель Скворцовой обзавелся именно на таком вот веселом сборище, где компанию «ролевикам» составил еще и известный байкерский клуб.

Сквозь слезы, которые сейчас никто не мог видеть, Марина вспомнила, какую атаку устроил Джураев в первый раз, едва вернувшись из своего похода за мужским отдыхом:

— Понятно, он с тобой пообщаться хочет. И, — голос Димы понизился до подозрительного шепота, — холостой. То бишь, не женатый мужчина в полном расцвете сил.

Марина возмутилась, собираясь огреть папкой своего старого приятеля. Больнее, желательно, и с повреждениями.

— Джураев, ты гад! Сосватать меня решил, выдать, как Дюймовочку за богатого крота! Ты же знаешь, я не принадлежу к тому типу женщин, которым нужна и рыбка, и елка! У меня дочка!

Дима ловко увернулся от папки, летящей в голову. Вообще уворачиваться от предметов ему приходилось часто, поскольку законная супруга обладала взрывным темпераментом, а раздражать женщин Дима умел на славу.

— Какое «сосватать»! О деле пекусь! А про семейное положение я так ввернул, вдруг ты поведешься! Крот не старый пока… Лет сорок пять, может…

— Уйди с глаз моих!

Вторая атака, внезапная, состоялась уже после возвращения Скворцовой из Лангато. Серая пермская весна, серый вечер пятницы… Тогда Андрей вошел в кабинет, и вечер стремительно окрасился в цвета песка, синего неба, белых стен и крови — цвета воспоминаний о том дне, когда был убит Тха-Джар. Их сходство с Андреем Жаровским было ошеломляющим, обескураживающим. Одно слово — двойник. Скажите после этого, что нет высших сил, распоряжающихся судьбой.

Но вопросы-то после смерти Джара остались! Кто снабдил клан Энхгов формулами-невидимками, которые позволили убийцам подобраться к гостинице «Приют Сокола» незамеченными?! Этот «кто-то» никак себя не проявил, и не был обнаружен… Маг Дзохос ничего не смог сказать относительно источника нелегальных заклинаний. Не здесь ли крылась разгадка всей последующей цепочки событий, приводящей к появлению альтернативной ветки будущего?..

— Маринка? — Вывел женщину из задумчивости мягкий мужской голос. — Только не молчи. Я все брошу и прилечу, слышишь?..

— Нет, ты не беспокойся. Завершай свои дела, я тебя очень жду… Когда ты вернешься?

— Сегодня вторник. В субботу вечером должен быть перед тобой, как лист перед травой.

Это в Москве еще вторник, в Перми уже начало среды… Среда, четверг, пятница, и всего-то кусочек субботы. К концу недели насморк закончится, несомненно, а в ситуации с Тха-Сае что-то прояснится. Можно будет провести с Андреем вечер и ночь, а утром забрать-таки Дашу-Зайчонка домой.

— Всего три с половиной дня! Скоро увидимся, Андрей. Скучаю и очень жду!

Скворцова не могла даже предположить, какими насыщенными будут эти три с половиной дня, а для некоторых участников событий они растянутся надолго…

Звонок будильника в сотовом телефоне прозвенел в шесть утра и нынче раздражал особо, как никогда. Ковалев не выспался, что было неудивительно — ночной сон продлился всего четыре часа. Первые две — три секунды майору почудилось, что он снова попал в тот период, когда у него дома обитал домофей, который начинал брякать сковородками на кухне задолго до того, как хозяину квартиры полагалось просыпаться и собираться на работу.

Дело в том, что бряканье сковородок слышалось явственно, в дополнении к запаху яичницы с ветчиной. Нет, это не домофей. Это Тая, которая, судя по ранней возне на кухне, спала еще меньше, чем четыре часа.

Мысль о том, что девушка вот так просто исчезнет, перестав существовать, не давала Ковалеву покоя, и была одной из причин, по которой он не мог уснуть, ворочаясь на диване с боку на бок. Тха-Сае готова пожертвовать всем, и даже собственной жизнью, лишь бы исправить ошибки прошлого. Самопожертвование в том случае, когда нечего терять, может быть опасным для окружающих, даже для тех, для кого будущее сложилось, как надо. И саму ее неимоверно жаль!

Что толку об этом думать, надо составить план действий. Для начала — умыться и сбрить-таки газончик на физиономии, до коего вчера не дошли руки по причине спешки.

Умывание вместе с прохладным душем освежило и прогнало сон, а вот расставание с газончиком щетины состоялось, по-видимому, зря.

— Тебе шла небритость. — Заявила Тха-Сае после обмена утренними приветствиями.

— Учту. — Вздохнул Ваалентин.

Тха-Сае очень быстро освоилась на кухне, разобравшись, что где лежит, но не преминула заметить, что топить плиту шардой было бы куда полезнее для воздуха и экологии в целом.

— Увы, этого минерала у нас нет! — Развел руками Валентин. — Обходимся природным газом.

Для него была не в новинку ситуация, развивающаяся по сценарию «девушка — с–утра — на — кухне», и для себя мужчина давно сделал выводы, что девушки генетически делятся на три категории. Первая: к кухне не приспособлена вообще, и пребывание ее рядом с посудой и продуктами потенциально представляет угрозу для жизни и здоровья обитателей жилья, включая членов семьи. Вторая категория: не приспособлена, но обучаема с разной степенью успешности и результативности. Наконец, третья: адаптирована с рождения, ручки растут из нужного места, и блинов комом не предвидится даже в проекте.