Пыль всех дорог (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 57

«Не женится» — не значит «не влюбится». Может, и не влюбится даже, но будет задет настолько, что в душе возникнет острая потребность сворачивать с места горы и поворачивать вспять… ну, не реки в данном случае, а время, что ничуть не проще.

И, как понял Кузнецов, продолжения у этой короткой любовной истории между Валентином и иномирянкой быть не может, ибо девушка с желтыми глазами либо исчезнет раз и навсегда, либо останется тут, в Лангато, откуда никогда уже нельзя будет выбраться.

— Нельзя будет выбраться, ты понял? — настойчиво повторил Ковалев. — Тебе нужно отсюда валить.

— А ты?!

— Мне еще придется побегать туда-сюда. Если получится побегать результативно и удастся вернуться — объяснительные, служебки, отчеты, покаянные бумажки и прочее, потом, дома.

Кузнецов тут же сообразил, что некие детали внезапной операции в планируемых отчетах будут даже не то что скрыты между строк, а вообще исчезнут. Скорее всего, Таипов поступит так же… В противном случае, за несанкционированные действия в рамках секретной научной программы по головке не погладят.

Тихий разговор этих двоих сейчас происходил около резной решетки у выхода на балкон. Свирепый полуденный жар уже накрыл город, так что на улице, за белыми стенами дворца, жизнь как будто замерла, повинуясь ритму, установленному солнцем.

— Тебе не кажется, что все слишком быстро происходит? — спросил Кузнецов. — Слишком внезапно и без тщательно проработанных деталей. Такие вещи годами готовят, не иначе. Надо ли?

— Представь себе, надо. Подумай, стоит ли предупредить твоего дубля о не в меру прытких Путешественниках, которые уже по-тихому избавляются от своих же!

Игорь усмехнулся.

— Кто чей дубль… В этом мире скорее я — его. Из последних восьми лет я провел тут в сумме… считай, почти четыре года. Предупредить точно надо, пусть хотя бы будет в курсе, от кого можно ждать удара в спину.

— Тогда решайся. Как только здесь начнет холодать — значит, пора. Ты, Дзохос, домофеи — все вместе…

— Как?! — Кузнецов не удержался и всплеснул руками. — И второе ушастое нечто тоже?! Ты уверен? Ну ладно, у Дигена есть прикрытие, и отличное, а домофеечка…

— Без понятия. Диген решил остепениться и, видимо, населить Пермь себе подобными, — улыбнулся Валентин. — Не знаю, что делать с его подружкой, но что-нибудь придумаем. Они всю ночь планы строили насчет расширения своего общепита…

Он был предельно собран, каждую секунду ожидая появления Таипова.

Времени на подробный осмотр обиталища Кузнецова у земного гостя уже не оставалось, но некоторые детали бросались в глаза. Майор узнал, знакомясь ранее с многочисленными материалами секретной программы, что здесь, кажется, не принято следовать бездумной помпезной роскоши. Сейчас он видел подтверждение собственными глазами. Ну, до аскетизма убранству комнаты далеко, но и без кричащего богатого декора можно неплохо обойтись. Проживание в жарком климате провоцировало отдавать предпочтение холодным оттенкам, на которых отдыхал глаз. Белый, голубой, светло-серый. Никаких тебе там ковров во всю стену, количество позолоты на лепнине ничтожно маленькое, а то, что гораздо дороже и приятнее мужскому взгляду — это оружие. Как и в библиотеке королевского дворца Озерного Дома — много, красиво и в прекрасном состоянии.

Кстати, Кузнецову-то пришлось учиться владеть саблей, хотя бы для имитации опыта. Настоящий наместник, как и многие здешние мужчины, с холодным оружием был на «ты» с раннего детства…

Заметно потянуло холодом. Разумеется, морф отслеживал пребывание беглой квантовой малиновки и сейчас должен был уже приближаться к границе миров вместе с Таиповым.

— Диген, Нори! Почтенный Дзохос! Будьте наготове! — крикнул Ковалев.

Надо было видеть лицо старого мага: может, он и не помолодел, но несколько лет с плеч сбросил. Подобрав полы своего развевающегося серого бурнуса, он буквально вспорхнул с диванчика, чтобы обняться с Аисой и сказать несколько теплых слов Тха-Сае. Обе женщины в отличие от чувствительной Нори не были склонны к проливанию слезной влаги по любому поводу, но майору показалось, что темные глаза Аисы чересчур уж блестят.

— Портал отдаю тебе, ты им воспользуешься, чтобы вернуться. Помни про конверт, почтенная!

— Не сомневайся, я все сделаю! — с улыбкой кивнула суровая женщина. — Что бы ты там ни написал!

— Тоже мне, секрет! — хихикнул Диген. — Тамошний домофей уж со мной поделился. Ему же теперича не попадет за то, что подглядывал, пока хозяин писал завещание?

Несмотря на важность момента, Дзохос не мог не показать Дигену кулак.

— Подожди хоть, я уйду, проказник!

— Молчу, молчу! — миролюбиво согласился домофей. — Только сейчас я отсюда валить не собираюсь: кто же будет помогать Валлейну бесценными советами и направлять мудрым словом?!

Кузнецов не общался с Дигеном тесно — ни в лаборатории, ни в ресторане «Микс»; в последнем заведении он и вовсе не был. Слухи о наглости чужеродной формы жизни до него доходили, но чтоб все было настолько запущено… Во дворце домофеев вообще никто не видел и не слышал, хотя они, конечно, тут работали. А наместник так и вовсе рот открыл, разглядывая нахальное существо.

— Я смотрю, это покруче ледяного демона будет, пусть такового я еще не видел…

— Увидишь сейчас, кажется… — торопливо сказал Кузнецов, потому что стена возле балкона начала стремительно покрываться инеем.

Одежду, которая сейчас была на Игоре, придется, естественно, дома сжечь, но… если затея Ковалева удастся, то пепел для утилизации никто и никогда уже не доставит в Лангато, как положено по инструкции. Теоретически, это безразлично в случае изоляции миров друг от друга…

Мысли были прерваны громким стуком в дверь.

— Кто здесь использовал магию?! — послышался из-за створок приглушенный властный голос. — Именем Правящего-до-моря, откройте немедленно!

ГЛАВА 17.

Во все стороны света

Что такое — человек? Анатомически и физиологически все понятно. Кости, мышцы, живительная влага крови в сосудистом русле. Слабая, уязвимая плоть, способная отслужить определенное количество времени, а затем — состариться и превратиться в прах. Вечный удел всех живых существ, и человека в том числе.

Но это не главное. Сущность человека составляют мысли, чувства, самосознание… Его разум — отдельная Вселенная, настолько удивительная, уникальная, гармоничная, что никакой совершенной вычислительной машине не приблизиться к этому уровню запредельной сложности.

Вот что имеет значение. Разум.

Поначалу фэйкам сохраняли все аспекты человеческой личности, не притрагиваясь ни к памяти, ни к эмоциям, ни к тайникам того самого разума.

Пока фэйков было мало, к ним старались найти индивидуальный подход, включая работу психолога. Это потом уже, в свете нарастающего безобразного хаоса временых потрясений, к ним стали относиться как к придаткам сложной техники. Можно сказать, что ему повезло, потому что…

… он был в числе первых фэйков. Точнее, самым первым, изъятым из искаженной реальности, когда хозяева времени решили вернуться из-за барьера, отделяющего один условный отсек Мультивселенной от другого. Календарно ему сейчас не более пятидесяти пяти лет, а формально, если посчитать все прыжки в разные временные горизонты и ту эпоху, из которой его фактически выдернули, то… там уже за третью сотню пора считать.

Имей он менее парадоксальное мышление, сошел бы с ума, осознавая, что все, кого он знал, давно мертвы. Хотя… Можно бы и живыми их увидеть, если попытаться сунуться в собственное прошлое. Только это невозможно, да и незачем — там нет никого, к кому он питал бы искреннюю привязанность.

Кое-кому гораздо труднее пришлось в плане странностей с возрастом. Есть и более тяжелый случай: тот же Даккальман Вечный. Даккальмана из времени никто не выдергивал! Древний чародей, по слухам разной степени правдивости, оказался неудачным гибридом между теми, кто прибыл на эту планету, и теми, кто ее населял.