Ночь заканчивается рассветом ( Бонус к первой книге "Дочь княжеская" ) (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна. Страница 15

Црнай посмотрел на Эрма, а тот лишь ухмыльнулся в ответ: узнаёшь свою подружку? Забирай себе обратно, с меня довольно…

В пещерах ничего не изменилось за прошедшие пару дней. Всё так же стояла неподвижно чёрная, насыщенная древней магией вода. Так же мерцали, переливаясь, висячие мхи по стенам. Разве что прибавилось людей: пала ещё одна малая долина, укрытая среди скал…

Новости о Поющем Острове встретили ликующе. Это была первая серьёзная победа за последние полгода. До сих пор защитники Третьего мира только теряли. К Эрму подходили выразить восхищение его героизмом и смелостью, извиниться за дурные мысли в его адрес, когда он так внезапно подставился врагу. Эрм молчал и смотрел угрюмо. Длинные речи усыхали, не успевая сойти с губ в холодноватый пещерный воздух: «Ну ты это… я не это… ну, в общем… герой… молодец… извини».

В конце концов, его оставили в покое, чему он был только рад. Сидел, грел в руках «резерв», не зная, как наполнить его. Вот так, Силы в избытке, а отдать её тому, кто нуждается в ней больше всего на свете, — никакой возможности. «Резервы» срабатывали только в одном направлении. Принять в себя энергию извне они не могли. Когда какой-либо истощался, его просто переламывали и выбрасывали… Впрочем, практически все артефакты Опоры во всём своём многообразии, работали только на отдачу. Другого, если вдуматься, и быть не могло.

Пришёл Црнай, присел рядом.

— Если скажешь сейчас, что я — молодец и хороший парень, а тебе стыдно за дурные мысли в мой адрес, дам в рыло, — честно предупредил его Эрм.

Црнай усмехнулся. Он по-прежнему валял желтоголового как хотел в учебных поединках, и этого грозного предупреждения насчёт рыла не забоялся ничуть.

— На какого лысого демона ты играешься с этой дрянью? — спросил Црнай, кивая на «резерв». — Или я не учил тебя обходиться своими силами?

— Здесь моя сестра, — просто ответил Эрм.

И пересказал слова Ненаша. Потом подумал, и немного рассказал о сестре.

— Примерно как-то вот так, друг, — завершил он рассказ, впервые назвав местного недочеловека другом…

— Я не устаю ужасаться деяниям вашего народа, — медленно выговорил Црнай. — Каждый раз, когда мне кажется, что всё, вот это — край, вы удивляете меня новой пропастью. Ты говорил, Нагурн обещал придумать, как научиться отпускать эти несчастные души? Впредь мы будем собирать эту пакость, хранить и при первой же возможности передавать неумершим. А может, неумершие научат нас справляться самостоятельно, как знать!

— Смотри, чтобы не отследили вас по ним, — предупредил Эрм. — С Опоры такие штуки видно далеко. Они что костры в тёмную степную ночь для стоящего на высокой башне.

— Понял, — кивнул Црнай. — Что-нибудь придумаем…

— Хорошо бы, — выразил надежду Эрм, пряча «резерв» под одежду. — Хорошо бы…

Практически все в отряде были моревичами, и сейчас ушли под воду, на воздухе остались только двое, сам Эрм и Црнай. Тишина стояла вокруг них полная, со звонким эхом далёкой капели.

— Слушай, приятель, — сказал вдруг Црнай немного смущённо, — а вот скажи мне… Что у тебя с Сихар?

— То есть? — не понял Эрм.

— Ну… Вы вместе?

— Нет.

— Это хорошо, — удовлетворённо выговорил Црнай.

— Она тебе нравится? — серьёзно спросил Эрм.

— Я, скажем так, имею в виду, — сообщил тот. — И всякому, кто нехорошо на неё посмотрит, — во, — он свирепо сжал огромный кулак. — Потому и тебя едва в землю не врыл. Схватили-то вас обоих, а потом ты велел убрать «эту дуру». Я уж не знал, что думать…

Причина «тёплой» встречи стала понятна. Црнай всё слышал тогда. Как при том сам не попался, другой вопрос…

— Что же ты не ринулся спасать её? — с усмешкой спросил Эрм.

— Не успел, — пояснил Црнай. — Вы первыми в портал ушли. Хорошо, что всё окончилось хорошо, но… твою-то мать, я б тебя из-под земли достал, желтоголовый.

— Верю, — кивнул Эрм. — А она знает?

— Узнает, — пообещал Црнай.

Они ещё поговорили немного. Обсудили планы на дальнейшую жизнь, прикинули возможности, проблемы, запасы. Потом Црнай нырнул в воду, и тёмная поверхность сомкнулась за ним.

Через несколько дней выдалась передышка. Отряд задержался в небольшой долинке с термальными источниками. Горячие озера прогревали воздух до температур поздней весны, по их берегам цвели вечнозелёные травы, источая горьковатый терпкий аромат. Небольшой, шагов на сто в поперечнике, тёплый оазис в сердцевине лютой зимы. Солнца не было, в это время года оно не поднималось не то, что из-за скал, даже над горизонтом. День отличался от ночи только тем, что далеко-далеко, за окоёмом, наливался светлой солнечной зеленью краешек небосвода, держался пару-тройку часов и угасал, не в силах возродиться полноценной утренней зарёй.

Пришла Сихар, села рядом. Протянула мясо со специями, завёрнутое в лепёшку. Сказала:

— Ешь…

Он поблагодарил кивком. Есть не хотелось, но не обижать же девчонку. Съел, не ощущая вкуса, отряхнул руки. Звёздное небо равнодушно смотрело на них глазами двух лун, маленькой красной и большой белой…

Сегодня утром Сихар попыталась смирить выброс, накрывший Эрма в самый неподходящий момент. Получилось у неё скверно. Она думала забрать излишки в специальные артефакты, остальное рассеять, но Силы выплеснулось едва ли не больше, чем на проклятом Поющем острове. Значительная часть всё же была поглощена, но и остатков хватило устроить в чёрных озёрах кипящий котёл. Црнай бешено ругался, предлагая впредь проводить такие эксперименты на базах Истинного Народа, желательно, военных. Эрм молчал. Не мог держать себя совсем, и после каждого выброса дурных сил только прибывало.

— Ищи неумершего, — подал кто-то из бойцов дельный совет. — Помочь тебе сможет только кто-то из них. Будет забирать излишки, им-то с их вечным голодом всегда мало, а потом потоки стабилизируются. Может быть.

Все понимали, что долго так продолжаться не может. Или Эрм усмирит свой огонь — как угодно, хоть бы и повесившись на первом попавшемся суку! Или выжжет всё живое в окрестностях вместе с самими окрестностями.

Его не гнали. Он решил уйти сам…

И теперь сидел на тёплом камне возле горячего воздуха, отчётливо понимая, что эта ночь с отрядом — последняя. Встретит ли он когда-нибудь ещё этих людей, он не знал. Не знал никто. Шла война, а на войне, как известно, убивают. Любого могут убить. Любого…

— Уходишь, — Сихар не спрашивала, и потому Эрм промолчал.

Она вздохнула, подняла к нему лицо. Сказала отчаянно:

— Может, поцелуешь на прощание?

Вот это новости. И что с ними теперь делать? Он не думал о Сихар как о женщине не потому, что та была недочеловеком и амфибией, в конце-концов, война стёрла все границы, а они уже столько раз выручали друг друга и штопали друг на друге раны, как магически, так и суровой медицинской нитью. Эрм просто в принципе не рассматривал подобные отношения, раз и навсегда для себя решив, что женился на войне, а война измен не любит.

— Подожди, — заторопилась Сихар, расценив его молчание по своему, — я всё понимаю, война и прочее, так ведь именно поэтому! Ты уйдёшь… и я никогда тебя больше не увижу… а потом тебя убьют, и я… я хочу, чтобы у меня остался от тебя хотя бы что-то. Сын или дочь, неважно.

Он знал, как здесь рождались дети в межвидовых браках. В дело вступал особый подвид магии, и ребёнок формировался по образу матери, но считался сыном своего отца и частенько наследовал какие-то внешние, второстепенные для биологического вида, черты или характер.

— Что же ты молчишь? — горько спросила Сихар. — Я тебя обидела? Задела? Извини! Я… я пойду тогда.

— Сядь, — тихо сказал ей Эрм. — И слушай…

Она села обратно, сложила руки на коленях. Смотрела на него с надеждой, отчаянием и страхом.

— Дети — это прекрасно, — сказал он. — Но они делают нас уязвимыми. Ты же видишь, против чего мы сражаемся. И если ребёнок, мой и твой, угодит в жернова Опоры… Понимаешь?

— Отказываешь, — кивнула Сихар, подняла голову к небу, вмаргивая слёзы и надеясь, что он не заметит.