Рубаи - Хайям Омар. Страница 11
* * *
Мы влюблены, восторженны, пьяны.
Молясь вину, не чувствуем вины.
Земные узы сброшены: отныне
Мы в дом Творца на пир приглашены.
* * *
Мне говорят: «Не пей. Ты попадешь в капкан.
Тебе гореть в огне, гуляка и смутьян».
О, не сулите мне ни ада и ни рая:
Блаженней двух миров тот миг, когда я пьян!
* * *
Мне облако, цвета густой синевы,
Шепнуло: «Любуешься глянцем травы?
Дождешься, что некто пленится фиалкой,
Проросшей из глупой твоей головы!»
* * *
Изысканный тюльпан на синем ветерке
Вскормила кровь царя, угасшего в тоске.
Не раздави в лугах невинную фиалку,
Что родинкой была на девичьей щеке.
* * *
Щека тюльпана мокнет в синеве.
Наполни кубок, лежа на траве.
Когда-нибудь и ты тюльпаном станешь.
Пей, смысла не ищи в людской молве.
* * *
Книга юности нами прочитана. Жаль.
Облетели страницы, как горький миндаль.
Тишина еле слышно шуршит под ногами,
И печалью сквозит помутневшая даль.
* * *
Пусть я погряз в грехах, зато, по крайней мере,
Не мучаюсь, как те, что потрафляют вере
В кумирнях. Мне нужны в тяжелый час похмелья
Не церковь, не мечеть, а лишь вино и пери.
* * *
Нам – вино и любовь, вам – кумирня и храм.
Нам – глумленье в аду, вам – в раю фимиам.
Судьбы смертных Творец начертал на скрижалях.
Разве мы виноваты, что верим словам?
* * *
Встань, юнец, чтоб увидеть рассвет за окном,
Тонкий кубок наполнить пурпурным вином.
Краткий миг, что для радости нам предназначен,
Отыскать не сумеешь ты в мире ином.
* * *
Век прожит? Не грусти о нем.
Давай рукой на все махнем,
Вдвоем прильнем устами к чаше
И насладимся этим днем.
* * *
Подруга, ты зря притворяешься злой.
Потешь свое сердце моей похвалой.
Танцуй, веселись, ибо завтра, быть может,
Я стану кувшином, а ты – пиалой.
* * *
Один к фиалке попадает в плен,
Другой – к тюльпану, в жажде перемен.
А мне милей – бутон стыдливой розы,
Что подбирает платье до колен.
* * *
Мудрец, омывающий ноги в речушке, чья влага светла,
Увидел, как пыль на дороге вздымает погонщик осла.
И старец изрек: «Осторожней! – А вдруг эта желтая пыль
Была головой Кей-Кубада и глазом Парвиза была?»
* * *
Травинку в тени молодого граната
Сорвать не осмелюсь: возможно, когда-то
Была она локоном дивной смуглянки,
Что сном беспробудным отныне объята.
* * *
Мир – вымысел, что множит миражи.
А я, глупец, поверил этой лжи.
Эй, кравчий! Я прикончил жбан, но, может,
И он – лишь пьяный вымысел, скажи?
* * *
Караван этой жизни почти миновал.
Много лет я чужим доверялся словам.
А теперь доверяюсь кувшину, в котором
Только то, что мне кравчий, смеясь, наливал.
* * *
Зри, око, пока не ослепло, могилы средь гулких ручьев,
Мир, щедро удобренный пеплом и полный греха до краев,
Правителей гордые клики, сокрытые в недрах земли,
И луноподобные лики в недремлющих ртах муравьев.
* * *
Эй, гончар! Ты работаешь в поте лица:
Глину месишь, и топчешь, и бьешь без конца.
Если слеп твой рассудок, прислушайся к сердцу:
Ты, возможно, глумишься над прахом отца.
* * *
Откуда ты пришел, куда уйдешь, —
Не спрашивай: ответом будет ложь.
В том круге, без конца и без начала,
Ни щели, ни просвета не найдешь.
* * *
Лик твой чаши Джамшида прекраснее, кравчий!
Смерть из рук твоих лучше бессмертия, кравчий!
Прах ступней твоих станет очей моих светом.
Ярче тысячи солнц засверкает он, кравчий!