Водный мир (СИ) - Райот Людмила. Страница 8

Я с трудом отрываю взгляд от Тимериуса, ловя себя на тоскливом желании и дальше любоваться мужским телом. Любоваться, трогать, исследовать. Неуместное желание. Опасное. Стараюсь перевести все в шутку.

— Может, где-то спрятаны еще и косы?

Атлант не улыбается. Секундой ранее наблюдая за моим интересом со странной жадностью, разочарованно отворачивается. Ссутулит спину, напряженно вглядываясь в линию горизонта.

— Так-так-так! — Никель, закончив свои дела в рубке, втискивается между нами. — Я что-то пропустил?

Пропустил. Во мне тут взыграло. Разгадки захотелось поразгадывать. Дура.

— У нас по расписанию солнечные ванны? Тогда почему Тимериус разделся, а ты все еще в одежде?

— В моей транс-форме не предусмотрено купальника, — пожимаю плечами. — Лучше расскажи, что там у вас с капитаном. Мутный тип какой-то. Сначала берет на борт, потом собирается высаживать прямо посреди моря.

Ник ухмыляется.

— Он старый прохвост и бандюган. Говорит, что доставляет багаж с порта на материк самым дешевым способом доставки. Хотя я подозреваю, что основной его заработок — контрабанда… Умудрился снова повысить ценник себе и этой колымаге, представляете? Хотя в одном он прав — стоило взять с собой лодку.

«Прохвост и бандюган» не заставляет себя долго ждать. Поставив корабль на заданный маршрут — никогда бы не подумала, что ржавый баркас способен идти на «автопилоте»! — тоже выходит на палубу и переключает внимание на пассажиров. Пристает с вопросами к мужчинам, с чего-то решив, что заплатившие за «черный» проезд путешественники станут охотно делиться планами с не внушающим доверие любителем легкой наживы.

И если бы все ограничилось только этим! К моему несчастью, он вспоминает о женщине на судне: подсаживается ко мне с другого бока и разыгрывает роль галантного кавалера. Предлагает искупаться, расхваливает экологию и чистоту местных океанов. Об атлантийской экологии, много лет назад вызвавшей глобальное потепление и таяние всех ледников, я наслышана, а вода не вызывает желания в неё окунуться. По неизвестной причине она остается почти такой же темной, как и на рассвете, хотя солнце поднимается все выше и выше.

— Как скоро мы доплывем до острова? — я стараюсь говорить на чужом языке медленно, членораздельно и очень громко. Почему-то кажется, что престарелый атлант просто обязан быть туговатым на ухо.

— Не раньше, чем он — до нас! — он явно очень доволен своим чувством юмора.

Я отодвигаюсь как можно дальше от него и все равно успеваю насчитать три зиящие дыры в его улыбке — не хватает верхнего зуба, нижнего и клыка. Его сходство с пожилым флибустьером становится непередаваемым, и я все больше убеждаюсь в нетрезвости капитана. Кстати, что там пьют в Атлантисе? Мне нужно тоже ознакомиться с местной винной картой. Судя по перегару, испускаемому капитаном, где-то на борту прячется мини-бар.

Честно говоря, не так я представляла общение с жителем водного мира. Тимериус говорил, что их раса гордая, высокомерная, в высшей степени нетолерантная, с весомой долей презрения относящаяся к людям из других измерений. Но сейчас из тандема «капитан-я» на неприступную и замкнутую атлантийку куда больше похожа я, чем старик. Делюсь своими размышлениями с Тимом.

— Он слишком стар, чтобы быть нетолерантным. В его возрасте приходится довольствоваться тем, что есть.

Пока я решаю, не обидеться ли на это высказывание, Никель выпрямляется и протягивает руку вдаль.

— Вон он!

На горизонте возникает темная черточка, почти не различимая в яростном блеске солнца, отражающегося в темной воде. Словно выныривая из кипучего жидкого золота, нам является плавучий остров.

4. Плавучая свалка

Тимериус приподнимается, нетерпеливо всматриваясь вдаль, а капитан отправляется в рубку, чтобы отправить запрос на причаливание. Мои спутники возбуждены и взбудоражены — кажется, я одна испытываю беспокойство, глядя на медленно приближающийся остров.

Сойти на него, значит лицом к лицу повстречаться с чем-то по-настоящему атлантийским. С головой окунуться в местную жизнь, порядки, социум. Как пройдет эта встреча?

Плавучий остров, поначалу казавшийся лишь неясной тенью на пределе зрения, приближается быстрее, чем мне бы хотелось, раздается вширь и в высоту. От него невозможно отвести взгляд, он потрясает воображение, удивляя и вызывая невольный трепет.

Я ожидала увидеть что-то отдаленно похожее на природное образование — камень, горы, зелень, — но то, что предстало перед нами, гораздо больше напоминает небольшую цитадель, вырванную из земли вместе с прилегающими территориями и помещенную на воду. Не хватает только крепостной стены и подъемных ворот — сразу начинается широкая и длинная площадь, в центре которой вырастают строения. Над крышами торчат высокие оглобли ветрогенераторов, заканчивающиеся скрученными конусообразными лопастями.

— Разрешено причалить к пятому доку! — кричит капитан из рубки, и баркас начинает огибать остров в поисках нужной цифры.

Тимериус с Никелем радуются, пожимают руки и поздравляют друг друга с успехом, а я тихонько мечтаю: вот бы нам отказали в высадке, и мы бы и дальше продолжали путешествие на славном ржавом кораблике.

Пока что остров мне не нравится. Чем ближе мы подходим к нему, тем более угрюмой громадиной нависает сверху наше будущее пристанище. Дома стоят сначала редко, затем все плотнее и плотнее, чтобы ближе к середине острова громоздиться, взбираться один на другой, образуя возвышение, на верху которого зазывно подмигивает аккуратная башенка.

«Маяк», — отзывается внутренний подсказчик.

— Извольте взять свои вещи, компаньоны, — Никель кивком головы показывает на сваленные в рубке рюкзаки. — Или вы думаете, что я и дальше буду таскать их один?

Я выбираю самый маленький на вид рюкзак и цепляю его. Ух, тяжелый!

— Нет, твой вот этот, — Ник протягивает мне громоздкий баул.

— Каааак?…

Тот лишь пожимает плечами.

— Я собрал его по своему усмотрению. Женщины любят брать с собой много вещей. От ненужного можешь потом избавиться.

Молча (никакие слова не смогут передать бури чувств, поднявшейся в душе) взвешиваю рюкзак в руке и испытываю жгучую потребность избавиться от него прямо сейчас — целиком выбросив за борт. Что же это за такие необходимые вещи, о которых я не имею никакого понятия? Громко вздыхаю и охаю, надеясь, что Тимериус проявит вежливость и поменяется со мной вещами, но тот будто ничего не слышит. Или не видит в ситуации ничего необычного: в некоторых мирах женщины настолько уравняли себя в правах с мужчинами, что те абсолютно забыли о джентльменском поведении.

— Я мог бы помочь тебе, но не стану: ты ведь не хочешь показать слабость перед чужой расой? — говорит Никель. В голосе слышится озабоченность, но я точно знаю, что он смеется надо мной.

Само собой, я не хочу показаться слабой перед атлантами. Я хочу убивать.

Баркас подходит вплотную к мрачному боку плавучего страшилища, и на нас падает тень — верхушка острова загораживает солнце. Сразу становится прохладно. Волны лижут причал, с плюханьем и чавканьем накатывая на темный, покрытый зеленью водорослей пирс. На площади начинают собираться люди, несколько мужчин ловят перекинутые капитаном канаты и наматывают их на чугунные тумбы, притягивая корабль к пристани.

— Что ты привез нам, старик? Специи? Запрещенное пойло?

— Людей! Чужаки хотят плыть на вашем острове.

— Им есть, чем заплатить?

— У них много, чего есть. Жаль, лодки нету… — Конец фразы звучит неразборчиво. Атлантийцы хохочут в ответ.

Спрятавшись в рубке, я наблюдаю за тем, как местные перебрасываются с капитаном шутками, их плотные руки с тугими буграми мышц выполняют работу быстро и четко, а длинные волосы убраны назад, чтобы не мешать. На палубу выходит Тимериус и, не дожидаясь, пока судно полностью причалит, одним грациозным махом перепрыгивает через клокочущую водой щель. Его встречают настороженно, косятся на короткую стрижку и необычный наряд, но стоит ему взяться за один из тросов, мастерски закрепляя его за кнехт, как предубеждение тает.