Моя-чужая (СИ) - Черная Лана. Страница 44

Они ведь давно не живут как супруги. И вроде никого такое сожительство не напрягало. Они и виделись то редко. Игнат приходил поздно или торчал на своей работе сутками напролет. Впрочем, сейчас Ася понимала, что и не на работе вовсе. Врал зачем-то. Хотя сам не так давно убеждал ее поговорить с Артемом. Говорил, что пора оставить прошлое в прошлом. Да вот только как? Оно все равно накатывало, а Игнат злился и говорил, что они ведут себя как маленькие. Себя винил, что тогда не разобрался сам.

Ася вздохнула. Не стоило ему себя так винить. Он не мог поступить иначе. Тогда казалось, что у них все может выйти: любовь, семья, дети. Игнат был надежным. С ним Ася чувствовала себя защищенной и нужной. Он всегда был рядом, когда она нуждалась. И она была влюблена. В его смешные шутки, мелкие морщинки у самых глаз, и глаза, в которых теплилась так необходимая ей нежность. Он дарил ей ромашки и подсолнухи, а не ненавистные розы. Кормил дынями и пахнущим костром шашлыком. Катался с ней на роликах и ходил в горы. Он подарил ей целый мир, полный красок и счастья. Называл лисичкой. И Ася была счастлива — по-настоящему. Никогда и ни с кем ей не было так легко и спокойно, как с Игнатом. А потом снова появился Артем и перевернул ее жизнь вверх тормашками. Разрушил такой уютный и теплый мир с Игнатом. Разбил и без того хрупкое счастье. Он выкрал ее из собственного дома, полного охраны. Увез накануне свадьбы. И она поддалась страсти. Как в тумане, ловила каждое его слово, каждое движение и таяла в его руках.

Опомнилась, когда показались дома небольшой деревушки. Билась в его руках, отпустить умоляла. А он не отпустил. Впервые в жизни не отпустил. На колени встал, попросил не уходить.

Ася прикрыла глаза, вспоминая.

Деревянная церквушка, молодой священник, веселая детвора окружает их шумным хороводом. Ася смеется, держа за руку Артема. В его настороженном взгляде проблески счастья. Неправильного. Украденного. Но ей все равно. Она словно пьяная, голова идет кругом и хочется танцевать. Она не слышит слов священника, тонет в черных, как бездны, глазах Темы. Горячая волна растекается по телу от его пальцев. Он надевает ей детское колечко с голубой бабочкой. И тихие слова врезаются в память:

— Клянусь любить тебя, даже если буду ненавидеть.

— Клянусь, — эхом отзывается Ася и смотрит в хмурое небо.

То подмигивает ей золотым лучиком и улыбается пестрой радугой. А на старой церквушке поет колокол венчальную песню…

А на следующее утро Ася узнала, что беременна. Сходила к местной повитухе, когда с утра неожиданно вырвала. И жизнь перевернулась снова. Вот только счастья уже не вышло. Она согрешила, и Бог наказал ее, отняв самое дорогое. Наверное, тогда все разладилось. Хотя они честно пытались все склеить. Но тогда Ася с головой нырнула в работу. Рисование татуировок увлекло, и построение семейной жизни ушло на второй план. А потом Игнат заявил, что она должна вернуться к Артему. Что тот до сих пор любит ее, а она только мучит и себя, и его, и Артема. И получается не жизнь, а черте что. А Ася не могла вернуться к человеку, убившему ее ребенка. К человеку, который отказался ей помочь, когда она попросила. К человеку, который был женат на другой. И ей было все равно, что Игнат говорил утром. Что-то внутри не давало ей окончательно его простить.

Она усмехнулась. Глупо как-то. Еще два дня назад она занималась с ним сексом и плавилась в его руках. И хотелось быть только с ним. И чтобы ничего не было: ни прошлого с нелепыми недомолвками, ни неловкости разговоров после секса, ни глупой гордости, ни десяти лет существования друг без друга. Чистый лист. Новые поступки, слова, жизни. Все новое. И, наверное, стоило попробовать. Разрубить этот гордиев узел, отпустить Игната и наконец, признаться себе самой, чего она хочет и кого любит. Вот только сможет ли Артем так же отпустить и Катрину? Впрочем, попытка не пытка. А она слишком часто отступала.

Достала из-за пояса телефон, набрала Артема. Абонент недоступен. Набрала снова, но в дверь позвонили. Нехотя Ася подошла к двери — пришел Кирилл. Видеть его не хотелось, как и впускать в дом. Не нравился он ей. Что-то было в нем настораживающее. И взгляд шальной. Но Артем ему доверял, а значит мог прислать его по ее проблеме. Сам Артем по-прежнему оставался вне зоны. Ася включила автодозвон, засунула телефон обратно и открыла.

— Привет, — на лице Кирилла играла приветливая улыбка, руки в карманах, сумка на плече, а в глазах — настороженность. — Меня Артем попросил дом проверить.

Ася только кивнула, приглашая войти.

— Игнат когда будет? — спросил, осматривая столовую. — Мне бы с ним обсудить кое-что.

— Часам к десяти, — не моргнув, соврала. Знала, Игнат сегодня не придет. Очередной аврал на работе.

— Ясно, — бросил Кирилл насмешливо. Или показалось?

Да и черт с ним. Ася махнула рукой. Пусть рыскает. Подхватила ведро и швабру, поднялась на второй этаж.

Она домывала ступени, как что-то твердое уперлось в спину.

— Замри, — холодный голос парализовал. — А теперь медленно поднимайся наверх.

Ася не пошевелилась, спиной ощущая дуло пистолета. В зеркало на стене видя отражение Кирилла: напряженный, готовый к атаке хищник. И черный пистолет как продолжение его руки, часть его самого. Дико. Закрыла глаза. Вдохнула-выдохнула. Опустила взгляд. Решение пришло само.

— И не брыкайся, девочка, — усмехнулся. — Больнее будет.

Она слабо кивнула, поднялась на две ступени. Мокрые, они были скользкие и приходилось ступать осторожно. Но ей легче босиком, а вот на Кирилле очень удачные туфли, по льду в таких нельзя, как и по мокрым деревянным ступеням. Все произошло очень быстро. Адреналин пенил кровь, страх придавал сил. Она сделала вид, что оступилась, забалансировала и ловко толкнула Кирилла, в сторону отбив пистолет. Погодин поскользнулся, выстрелил — пуля прошла по касательной, разбила напольную вазу — и завалился на спину, кубарем покатившись по ступеням. А Ася рванула вверх. Захлопнула дверь в спальню, выскочила на балкон. Внизу — кусты розы. Пара царапин не самое страшное. Страх подстегивал. Осторожно перелезла через ограду, схватилась за прутья, опустилась как можно ниже. Зажмурилась и прыгнула.

Шипы обожгли ноги, руки, лицо. В висках пульсировало. Кое-как выбравшись из куста, рванула в сторону калитки. На ходу ища телефон — но того не оказалось за поясом. Обронила где-то и не заметила. Застонала от досады. Но едва она добежала до забора, как что-то колючее обвило шею и рвануло назад. Задыхаясь, она упала на спину, ухватившись за веревку на шее, в глазах потемнело. Спину обожгло гравием, ноги саднило и дышать становилось все труднее. Она цеплялась за веревку, раздирая в кровь ладони. Хрипела. Из глаз текли слезы, и мир терял краски. Хватка ослабла через несколько метров, стало легче дышать. Ася закашлялась. Горло разрывало на части и голоса не осталось.

— Я же предупреждал, — голос тихий, вкрадчивый и от того еще страшнее.

Он волок ее через весь двор. Ася брыкалась, изворачивалась, но петля на шее только туже затягивалась. Перед глазами плыло, легкие пылали. Но она отчаянно боролась за жизнь. И впервые в жизни пожалела, что согласилась жить в этой глуши за высоким забором. В доме Погодин швырнул ее к лестнице.