Мир будущего (СИ) - Райот Людмила. Страница 22

Спать не хотелось. Стояла очень тихая, дивная погода. Ветра практически не было, воздух слегка остыл, обволакивая бархатной теплотой, но ночная свежесть еще не вступила в свои права.

Справа впереди, между черными стволами, замерцал огонек. Я пошла на свет, с удивлением узнавая по колебанию и теплоте гуляющих по саду бликов настоящий огонь. Костер в саду у Ника — уму непостижимо!

Сложив дважды два, я догадалась, кто, помимо меня, мог додуматься разжечь огонь в Высотном Городе. Рядом с источником света показалась стройная, сидящая прямо на земле фигура.

Тимериус.

Я остановилась. Свет манил, но благоразумие подсказывало идти своей дорогой, подальше от возможных проблем. Атлант в прямом и переносном смысле играл с огнем (1). Неужели он добыл его с помощью трения? А что, очень может быть. Атланты были самой древней расой из всех открытых, но они сумели сохранить близость к природе и Изначальному.

Тимериус слегка развернулся, и я невольно залюбовалась. Его неподвижное лицо показалось лицом статуи, выточенной из золотистого, наполненного живым светом, камня.

Если в одном из отдаленных миров действительно существуют эльфы, то выглядят они именно так — бесконечно юными и мудрыми одновременно. Даю руку на отсечение — он был старше меня раза в два, но при этом выглядел также молодо, и при хорошем раскладе мог прожить еще сотню лет.

Я впервые остро почувствовала ущербность своей расы по сравнению с его, и это вызвало во мне неоднозначные эмоции.

Атлант обернулся полностью, увидел меня и улыбнулся — совсем чуть-чуть, но я восприняла это как добрый знак. Нужно хотя бы попытаться установить контакт. Мы оба скучаем по огню, находясь в Набиле. Быть может, наши различия — лишь внешний покров, шелуха, под которой скрывается океан общего? Затолкав поглубже колючую смесь зависти, восхищения и робости, я подошла к костру, села рядом, прямо на землю, и тут случилось странное.

Как карие глаза могут напомнить о чем-то синем? Этому не может быть разумных объяснений: его глазами на меня взглянула необъятная, синяя до черноты бездна — Бескрайнее Море, а поднявшийся ветер и шелест древесных крон показались освежающим соленым бризом и отголосками морского прибоя.

— Расскажи мне о Великом Потопе. Расскажи, как это было, — Слова вырвались сами собой.

Я ступила на тонкий лед, выбрав для первой беседы столь острую тему. На истории миров мы изучали, как Атлантис ушел под воду, но сухие факты из учебника совсем другое, нежели рассказ очевидца событий. Потоп произошел задолго до появления Тимериуса на свет, но в сердцах атлантов до сих пор жила память о трагедии, координально изменившей историю их цивилизации.

Парень нахмурился и отклонился назад, отшатнулся с холодной, расчетливой медлительностью. Испугавшись, я мучительно подыскивала другие слова, чтобы исправить ситуацию, и они нашлись.

— В следующей жизни я хочу родиться в твоем мире.

Атлант замер, удивившись. Такие фразы не произносятся просто так, они всегда означают больше, чем кажется на первый взгляд. Ими выказывают уважение или привязанность к собеседнику, а чаще всего ими признаются в любви. "Умереть, но в следующей жизни снова встретить тебя", — вот каков их общепринятый смысл.

В данный момент я имела ввиду именно то, что сказала, но Тим, должно быть, решил, что я чокнутая. С сумасшедших спрос небольшой — в его глазах появилась усмешка.

— Хорошо. — Сказал он и снова повернулся к огню.

— Это произошло две с половиной тысячи лет назад. Две тысячи четыреста тридцать семь, если быть точным. Ваша раса только научилась выплавлять железо, а мы уже отправляли экспедиции в соседние миры — в Набил, на Землю и даже Галадию. Мы знали, что Атлантис самый высокоразвитый мир из всех, и старались еще больше увеличить отрыв. Технологический прогресс шел семимильными шагами. Атланты освоили воздух и морские глубины, начали покорение космоса и кротовых нор. Перед нами лежала почти вся Объединенная Вселенная, когда возникли первые тревожные симптомы.

Я затаила дыхание.

— Немногочисленные голоса, внявшие им, утонули в хоре патриотически настроенных идиотов. Их не услышали. Еще бы! — Тим усмехнулся. — Мы ведь атланты! Мы должны служить примером, быть путеводной звездой для всего человечества. Нести свет в темные и дикие миры! Глупо… Оказалось, что у нашей планеты было свое мнение на этот счет — она не хотела быть разоренной и опустошенной во имя прогресса. К сожалению, мы были первыми. И поэтому нам пришлось учиться на своих собственных ошибках.

Он надолго замолчал, а затем продолжил.

— Сперва со стремительной скоростью начали таять ледники, подтапливая берега. Почти одновременно с этим начались затяжные дожди и наводнения. Несколько десятков лет мы пытались бороться с последствиями, но было уже поздно. Все острова и большая часть материков были затоплены, а оставшаяся над водой часть суши задыхалась от перенаселения. А потом наступил конец света…

Остальное я и сама прекрасно знала. Череда мощнейших землетрясений уничтожила и погрузила на морское дно все, за исключением жалкого клочка земли, погубив в одночасье миллионы жизней. Эпический конец великой цивилизации.

— Атлантис растоптал и утопил атлантов, — мы с Тимом одновременно обернулись. На границе света костра и вечерней тьмы стоял Ник, засунув руки в карманы и прислонившись плечом к мощному стволу набилианского дуба. — Он хотел избавиться от вас, как от надоедливого, опасного биологического вида.

Я нахмурилась. Это прозвучало как "опасного биологического вида, страдающего привычкой разводить огонь в чужих садах". Ни разу не толерантно.

— Но мы выжили, — Тимериус поднял голову от костра. — И с тех пор называем своим домом океан.

Никель насмешливо выпрямился, и я, предчувствуя напряженный диспут, пожелала им спокойной ночи и направилась к дому. Слушая Тимериуса, я вошла в задумчивое, но вместе с тем нервозное состояние. Восприятие окружающего обострилось до предела, и я не хотела спугнуть это настроение.

— И тебе продуктивных снов, дорогая. — Донесся до меня голос Никеля. Я дернулась, но не обернулась, ускорив шаг.

Я решила сразу же лечь спать и собиралась погасить свет в спальне, когда услышала странный звук. Он возник слева и был настолько тихим, что я не смогла понять, пришел ли он извне или родился прямо во мне, действительно ли существовал или только чудился. Я мотнула головой, звук осторожным зверем шарахнулся в сторону и затих, чтобы спустя некоторое время вернуться снова. Не то свист, не то шипение, он усиливался и ослабевал, словно чей-то осторожный шепоток.

Я сразу узнала этот шепот.

Он приходил ко мне и раньше, в периоды наивысшего вдохновения, и всегда предшествовал самым отчетливым снам-образам. Постояв некоторое время с блаженной улыбкой на лице, я все же выключила свет. Комната погрузилась в непроницаемую темноту. Нет, так дело не пойдет. Найдя вкладку «Окна», активировала функцию «Открыть шторы», и тяжелые занавеси раздвинулись, открыв огромное окно.

Кровать была чертовски удобной, а постельное белье — прохладным, чистым и немного скользким. Мне показалось, что шепот начал складываться в мое имя.

Вар-рис-ссса…

Звук был старым, долгожданным другом, и означал, что я почти готова к новому путешествию.

* * *

Сквозь веки проникал яркий свет. Я открыла глаза и, несмотря на сильное желание спать, больше не смогла их закрыть.

В небе светилось мягкое золотистое солнце, придавая окружающему пейзажу нереальный, идиллический оттенок. Я лежала прямо на земле. Встав и поправив сбившуюся во сне пижаму, со стоном потянулась: все хрустело и болело, а мелкие камушки дорожного гравия оставили круглые отпечатки на правом бедре и руке, которую я положила под голову, засыпая.

Было тепло и очень тихо, почти как накануне вечером. Запела и сразу замолкла какая-то птица. По бокам двумя рядами возвышались изящные, совсем кукольные коттеджи. Уютная улочка уходила далеко вперед и немного вниз, огибая выросшие невпопад деревья и кусты правильной сферической формы.