Мир будущего (СИ) - Райот Людмила. Страница 4

Горы простирались на десятки километров вокруг, но цель путешествия была уже близка. Мы держали путь в Высотный город, один из важнейших центров этого мира, со всех сторон окруженный кольцом труднопроходимых скал.

Своим странным местоположением Высотный город обязан счастливой случайности: в этих местах находятся сразу два прохода в соседние миры. Один из них, находящийся в большом и шумном светлом помещении и перемещающий более сотни людей в день, ведет в Атлантис. Другой, из которого мы только что прибыли — на Землю. И если первый можно сравнить с шикарной парадной дверью, то второй — с неприметным, редко используемым черным входом.

Мне было некомфортно в мягком, обтекающем тело кресле, и я напряженно всматривалась в окно. Вделанные в стены тоннеля лампочки с бешеной скоростью проносились снаружи, сливаясь в яркие светящиеся полосы. В стекле отражались я и мои спутники: один из них — тот, кого я назвала Третьим, иногда поглядывал в мою сторону, а остальные негромко переговаривались между собой. Помимо него, никто не обращал на меня внимания; можно подумать, они транспортировали с Земли груз, а не живого человека.

Я внимательно вслушивалась, распознавала отдельные слова и даже имена, но общий смысл сказанного продолжал ускользать. Ничего касательно моей дальнейшей судьбы в их диалоге не было. Наверное, я бы уснула, если бы не Магарони, который продолжал вызывать у меня некоторые опасения. За всю поездку он задал всего два вопроса, которые я с успехом проигнорировала.

Спустя полчаса мучительного, растянувшегося на дни, ожидания, я начала проваливаться куда-то, все глубже затягиваемая в мглистый омут забытья. Дно было совсем рядом — протяни руку, и попадешь в спасительное объятие сна, — когда меня с силой вытолкнуло обратно.

Пуля плавно замедляла ход — мы въехали на Третий уровень Высотного города. Будучи зажатым на крошечном для мегаполиса пяточке, он был вынужден расти не вширь, а в высоту, подобно небоскребам моего мира. Два первых уровня города, вгрызаясь в скалистую почву, находятся ниже уровня земли, а самый верхний, десятый, на сотню метров возвышается над горными вершинами.

Полумрак остался позади; капсулу пронизывал яркий искусственный свет. Стены раздвинулись далеко-далеко, а своды поднялись на высоту пары сотен метров, растворяясь в белом сиянии и создавая ощущение открытого пространства.

Поезд затормозил посреди заполненной людьми платформы. Двери капсулы открылись и замерли безмолвным приглашением в Высотный город.

Мое сердце заколотилось. Может, я так и не успела толком проснуться, но дальнейшая дорога слилась в одну длинную вереницу ощущений, звуков и образов, проходящих сквозь тело, но не оставляющих какого-либо следа. Я все больше страшилась того, что ждет в конце пути, то и дело оборачивалась назад, порываясь вернуться обратно на Землю. Я вспоминала маршрут, не прилагая особых усилий, и шла туда, куда надо. Когда я чересчур глубоко уходила в свои воспоминания, кто-то из провожающих деликатно придерживал меня или наоборот, подталкивал, давая понять, что пора начать двигаться; таким образом я умудрилась напортачить не больше, чем обычно, всего пару раз отдавив прохожим ноги.

Уже на Верхнем уровне, пройдя по прилегающей территории большого особняка, я осознала, что над городом царит глубокая ночь. Мы вошли внутрь дома, миновали парадный вход, пару длинных коридоров, и я наконец пришла в себя.

Перед черной и блестящей дверью Магарони пропустил меня вперед. Я смутно поразилась его садистскому чувству юмора: предоставить свободу действий сейчас, когда мне больше некуда бежать или отступать. Напоследок кинув ему тяжелый взгляд, я толкнула дверь и вошла в кабинет.

Первым порывом было поднять руку и прикрыть глаза от слепящего света. Стены внутри кабинета были белые, цвета чистейшего девственного снега; прямо напротив двери располагалось большое окно. Перед окном стоял письменный стол, выделяющийся на фоне стен громоздким темным пятном.

Сидящий за столом мужчина лет сорока поднял на нас карие глаза, провел рукой по темным вьющимся волосами и изобразил крайнее удивление.

— Варисса! Какими судьбами?! — радостно воскликнул Никель.

Я почти рассмеялась. Сон сняло как рукой; веселье вперемешку с ненавистью — бодрящая смесь. Нужно отдать ему должное — в сложившейся ситуации это прозвучало действительно смешно. И мило: не только обратиться ко мне на родном языке, но и использовать при этом устоявшиеся обороты. Раньше мы общались на русском лишь в крайних случаях. Похоже, сейчас как раз он и был.

— Здравствуй, Антонио, — Никель вышел из-за стола, и я не сдержала усмешку: на нем был аляповатый атласный халат, небрежно стянутый на поясе, и домашние тапочки.

Мог бы и приодеться к моему приходу.

— Лучше, чем было, и хуже, чем хотелось бы. Тамошний странник неплох, но само расположение прохода в Набил огорчает, — Магарони поморщился. — Может, выбить деньги на модернизацию помещения?

— Не стоит привлекать лишнего внимания. Чем старее, тем незаметнее. Да и трафик чересчур низкий.

Они сделали синхронное движение — протянули правые руки для рукопожатия, но в последний момент, так и не соприкоснувшись, показали друг другу раскрытые ладони (1).

— До встречи, Варвара Васильева, — Магарони последний раз взглянул на меня, пряча улыбку, и вышел, оставив нас вдвоем.

— На твоем месте, я бы не стала окружать себя высокими людьми, — сказала я вместо приветствия, первой переходя на набилианский.

— А я, на твоем месте, сделал бы пластику лица.

Да-да, слышала много раз.

— Что вообще происходит? — Фраза прозвучало достаточно грубо, чтобы стереть удовлетворение с его лица, хотя бы на треть. Я начала медленно, но неотвратимо закипать.

— Нечто прекрасное, — На этих словах Ник снова засиял, — и грандиозное. Ты сама скоро поймешь.

— Не вижу ничего прекрасного в том, что я нахожусь здесь, тогда как должна быть в Москве, в гостях у мамы! — Выкрикнула я. — Грандиозная наглость, вот что это такое!

Он отвернулся к окну, будто не заметив моего гнева, и сложил руки на груди, всем своим видом выражая мечтательную гордость.

— Я стою на пороге великого открытия.

— Кто бы сомневался.

— Это будет прорыв, которого человечество ждет уже несколько веков. Вполне возможно, что вся моя жизнь была лишь подготовкой к тому, чтобы совершить…

— А при чем здесь я?

Он замолк и медленно повернулся ко мне.

— Если ты еще раз меня перебьешь, я попрошу парней, что так любезно привели тебя сюда, заткнуть тебе рот.

А ведь он это может. Настала моя очередь отвернуться, празднуя маленькую победу — мне все-таки удалось испортить ему настроение. Об этом можно было догадаться, просто наблюдая за подспудными изменениями в интерьере. Я глубоко вздохнула пару раз, беря себя в руки, и занялась созерцанием окружающей обстановки. Кажется, меня не было целую вечность, или даже две — сколько там нужно, чтобы забыть, как опасно перебивать Ника?

Свет неуловимо угасал. Стены, из белоснежных, превращались в белые с черным орнаментом. Я повернула голову, разглядывая геометрический узор, проступающий от окна по направлению к двери, и обнаружила, что мы здесь вовсе не одни: из кресла в дальнем углу за нами наблюдал молодой парень. Он походил на азиата — высокого и красивого — но что-то в его облике, или скорее взгляде, указывало на то, что он не из Азии, и даже не из Набила.

Он из Атлантиса.

С ума сойти. Настоящий атлант. Он-то здесь что забыл?

— Если тебе не до обмена любезностями, перейдем сразу к делу. Как твои ночи?

— Что?

— Как тебе спится? Тебе снова снятся сны-образы?

Я вконец смутилась. Кинула быстрый взгляд на атланта и с трудом сглотнула. За год на Земле я так отвыкла открыто говорить о способностях иных, что теперь, даже когда запрет спал, не могла заставить себя пошевелить языком.

— Д..да.

— Прекрасно.. — Ник сплел пальцы под подбородком и посмотрел на меня совсем другим, довольным взглядом.