Реквием для зверя (СИ) - Тард Джулия. Страница 30

— Я собирался предупредить вас до того, как бы вы сюда приехали, — всё-таки заговорил Чейз, не зная, куда девать свои руки. Прежде он всегда хватался за записную книжку или планшет, и потому сейчас его волнение казалось таким же ощутимым, как если бы у него началась корь. — Но мне запретили вам звонить.

— Кто запретил? — напрягся я после подобного сообщения.

— Эмануэль Питерс организовал внеплановый сбор акционеров. Не знаю, для чего именно, но он провернул это всего за пару часов. И если судить по последним новостям, — снова задёргался мой помощник, — то это совершенно точно не сулит вам ничего хорошего.

— Акционеров, значит? — перевёл я дыхание, упираясь руками в кожаный пояс.

Нужно быть полным кретином, чтобы не понимать, чего именно добивается Питерс. Особенно теперь, когда я оказался по самые уши в дерьме!

— Так что думаю, что сейчас вам стоит уйти до того, как они узнают, что вы прибыли. Возьмите больничный или даже отпуск и улетайте из страны, пока всё не уляжется!

— Спасибо за беспокойство, Чейз, — хлопнул того по плечу, пытаясь выдавить из себя хотя бы какое-то подобие улыбки, но вместо этого моё лицо перекосило гримасой отвращения и злости. — Но это далеко не тот случай, когда побег хоть что-то решит.

— Уверены? — сглотнул взволнованный мужчина.

— Уверен. Я не крыса, да и этому кораблю не суждено затонуть, — поочерёдно прикусывал губы, готовясь к предстоящей встрече со стаей старых стервятников.

Мы заходим в лифт и молча поднимаемся на двадцатый этаж. Охранник уже подходит для того, чтобы сообщить о встрече в конференц-зале, но я закрываю ему рот взмахом руки и сам направляюсь в нужную сторону.

Все сотрудники уже в курсе происходящего, и именно это заставляет меня идти как можно уверенней и твёрже. Десятки испытывающих взглядов следят за каждым моим шагом, каждым жестом и выражением лица.

Такое ощущение, что я прогуливаюсь по влажным тропикам. Меня окружают высокие деверья, с которых свисают лианы, а с высоких веток на меня то и дело пялятся крошечные приматы с огромными желтыми глазищами. (Долгопяты)

Через стеклянные перегородки я уже вижу сидящих за столом людей. Рыжий и слегка лысеющий Эмануэль Питерс так символично занял место прямо напротив моего, что это сразу же напомнило своеобразное противостояние власти. Такой себе бунт. Восстание, дабы свергнуть неугодного всем правителя.

Старая, но совсем недобрая Мариса Крайсчек и Артур Брайт сидят слева, а Уолтер Марлоу и Айзек Петш справа. Не знаю, о чём именно они сейчас беседуют, но более чем уверен, что, как только я открою дверь, в зале тут же повиснет гробовая тишина.

— Добрый день, — здороваюсь с пятью акционерами и усаживаюсь в кресло.

Никаких эмоций. Ни малейшего проявления слабости. Пусть подавятся моим хладнокровием и думают, что мне плевать на них и весь этот цирк. На жеманные физиономии и формальный тон. На то, с каким высокомерием они будут отчитывать меня, словно провинившегося пацана.

— Рад тебя видеть, Николас, — приветливо говорит Питерс. — Мы все очень надеялись, что сложившаяся ситуация не сумеет выбить тебя из седла и ты всё таки придешь сегодня на работу.

— Не переживай, Эмануэль, — откидываюсь на спинку и выкручиваю кресло так, чтобы сидеть перед ними вполоборота. — Я способен продержаться этих несчастных восемь секунд*, чтобы потом снова пересесть на своего преданного коня.

— И я полностью согласен с тобой, Николас, — хлопает он в ладоши, и от его слащавости хочется набрать в рот воды и как следует прополоскать, потому что ещё немного — и эта блаженная улыбка превратится в клейкую ириску, не позволяющую разомкнуть челюсть. — Вот только не думаешь ли ты, что на этот раз настал немного другой случай, и если не спрыгнешь со спины этого бешеного быка сейчас, то он просто-напросто затопчет тебя до смерти?

— Не затопчет, — произношу с такой самоуверенностью, что лицо Питерса перекручивает, словно я только что плеснул в него кислотой.

Понятно, что он и не ожидал того, что я вот так вот просто возьму и сдамся, но и на подобную наглость тоже не надеялся.

— Знаешь, Николас, мы тут немного посовещались и пришли к выводу, что тебе стоит ненадолго уйти, — скрестил он пальцы и уткнулся в них тонкими губами, переходя к делу без излишних нежностей.

— Вы все? — обвожу безразличным взглядом сидящих за столом.

Я и так знаю, что все. Что кривить душой и делать вид, что я не в полной заднице? Но мне нужно узнать, кто ещё из этого весёлого квартета способен подать голос наравне с Эмануэлем.

— Да, Николас, — кивает Мариса Крайсчек и сразу же складывает руки на груди.

Она практически ровесница моего отца. Восемьдесят три года не скрыть ни операциями, ни подтяжками, ни дорогими нарядами. Пепельные волосы убраны на затылке и обнажают давно иссохшую от времени шею. Абсолютно противоположную той, которую я видел сегодня утром в торговом центе.

Мариса была самой первой, кто взялся поддержать его в подобном начинании. И кто бы мог подумать, что сейчас она станет одной из тех, кто попытается от меня избавиться?

— Допустим так, — улыбаюсь и отворачиваюсь к окну, пока мои пальцы продолжают выстукивать по столу незамысловатую чечётку. — И что же мы получаем в конечном итоге? Сорок процентов. Малова-то, знаете ли, — прицокнул, втягивая ртом воздух точно так же, как это делают, болезненно обжигаясь. — Этого не хватит для того, чтобы пододвинуть меня, даже если я решу пустить всю компанию под откос.

— Но хватит для того, чтобы продать нашу общую часть в одни руки, — голос Питерса начинает меняться, приобретая металлические нотки. Он идёт на откровенный шантаж, и я сразу же перебираю в голове всех, кому именно грозит продать стремительно обесценивающиеся акции.

— Вот и хорошо. Назовите свою цену, и я сегодня же выпишу вам чек, — поднялся со своего места и отошел к окну. — Мой отец уже давно хотел вернуть в семью все наши акции. Вот только до этого дня вы даже и слышать не хотели об их продаже.

— Перестань, Николас! — вклинивается в нашу жаркую беседу Айзек Петш, и я мысленно проговариваю: «Минус три». — Ты и сам прекрасно понимаешь, что после твоих выходок Deutsch начинает напоминать медленно тонущий Титаник! Может быть, мы ещё сумеем продержаться на плаву благодаря самым надёжным клиентам, но без новых заказов нас всех ждёт однозначное разорение!

— И что же ты предлагаешь?

— Я предлагаю тебе объявить во всеуслышание, что ты оставляешь пост главы компании и передаёшь её под руководство одного из нас, — я не вижу, как демонстративно он разводит руки, но узнаю этот жест уже по тому, как меняется его сиплый голос. — Фактически ты всё ещё сможешь управлять агентством, но все твои подписи будут заменяться нашими.

— Довольно воодушевляющее предложение, — продолжил стоять к ним спиной, не смотря даже на размытые отражения в натёртом до блеска стекле. — Но этого не будет.

— Ты что, сумасшедший?! — возмутился Питерс, стукнув кулаками по столу.

— Не сходи с ума! — заголосила старушка Крайсчек.

Остальные же возгласы так и не успели дойти до меня, заглушаясь моим внутренним голосом. В такие моменты я всегда считаю собственный пульс. Это очень помогает успокоиться и проконтролировать процесс дыхания. Обычная снайперская техника, позволяющая не выходить из состояния равновесия.

— Пять долларов и тринадцать центов, я ведь верно посчитал? — поворачиваюсь к огромному столу, смотря на недовольных партнёров.

— Мы не станем продавать их тебе! Говори, что хочешь, Прайд, — практически кричит Айзек, буравя меня ядовитым взглядом. — Уж если бы я сейчас и продал свои акции, то только Кристоферу Лорену! — бьет он меня по самому больному месту, прекрасно понимая, в каких мы с ним сейчас отношениях.

— Грязно играешь, Петш, — закидываю голову, продолжая наблюдать за ним в попытке разгадать, что же это на самом деле: пустая угроза или же откровенное желание нагадить?

— С тобой любая игра, что «Русская рулетка». Так что да, Прайд, я иду ва-банк!