Любовь вне игры: история одного политического самоубийства - Хакамада Ирина Муцуовна. Страница 16
Скрывшись в нише, поинтересовался:
– Вам кофе сварить?
– Да, пожалуйста. – Мария осмотрелась. – Здесь хорошо, современно. Столько света! Хорошие фотографии, особенно вот эта вот, со слонами.
Заурчала кофеварка. В мастерскую ворвался кофейный аромат. Мария подошла к окну, осторожно включила моторчик – он работал. Едва смолк шум кофеварки, поспешно отдернула руку.
– Надо же! – улыбнулась вошедшему с двумя чашечками Василию. – Жалюзи действительно сломались…
Тревожа сонный гравий, «ауди» подъехала к даче. Мария выскользнула из машины и быстро вошла в дом. Влетела в спальню. Включила верхний свет, торшер и лампу у изголовья постели. Комната наполнилась желтым светом. Даже не дотронувшись до вечерних газет, Мария подошла к зеркалу. Быстро сбросила одежду. Со взглядом победительницы посмотрела на свое отражение.
Надо же: оно было прекрасно! С кошачьей грацией – откуда только появилась? – женщина в зеркале медленно стала крутиться. Мария с восторгом отметила, как что-то неуловимо изменилось в ней. И теперь – не втягивая живот, не выгибая спины и не принимая специальных поз – она совершенно восхищенно, наотмашь себе нравится!
Мария прошлась по комнате, наслаждаясь новым ощущением себя: тем, как изменилась походка, как плавно и уверенно движется тело. Перемещаясь к кровати, один за другим погасила верхний свет и торшер. Легла в постель поверх одеяла. Медленно протянула руку и выключила последнюю лампу.
В темноте тихо тикали часы…
Глава 6
Свинтив со скучного заседания в Госдуме – болтовня! – и, словно героиня шпионских фильмов, соблюдая конспиративность, Мария шла узкими московскими переулками. Тонкие каблуки слишком громко впечатывались в асфальт.
В голове вертелись различные «а вдруг» и «если»: а вдруг ее кто-то заметил… что, если она сейчас выйдет на угол, а он еще не подъехал… а вдруг кто-то увидит, как она садится к нему в машину… Марии казалось, каждый прохожий кидает на нее многозначительные взгляды.
Она свернула на Малую Дмитровку. Знакомый автомобиль ждал в условленном месте. Нырнула в машину.
– Скорее поехали, чтобы нас не видели. У тебя стекла не затемненные, все прозрачное… Здесь столько любопытствующих журналистов!
Василий иронично-сочувственно оглядел ее:
– Ну прекрати. Ну сколько можно! У тебя уже бзик-идея: все за тобой следят! Это, извини меня, просто маразм. Пойми, нам только кажется, что мы – в центре вселенной. Ты, конечно, очень популярный человек, тебя многие любят, но на самом деле – всем на все наплевать. И чем расслабленнее ты будешь себя вести и чувствовать, тем лучше.
В его интонациях недвусмысленно проскальзывали те снисходительные нотки, которые свойственны мужчинам в разговорах с молодыми девушками. Под словами лежал незыблемый фундамент опыта… Ну что ж, иногда приятно чувствовать себя неопытной дурочкой. Расслабилась.
Город стоял. Медленно продвигаясь в бесконечной пробке, автомобиль минут сорок выбирался из центра. Мария привычно несла рабочую ересь про тех, с кем успела сегодня поссориться, кому сумела достойно ответить и кому все выскажет в следующий раз.
– А ты вообще-то знаешь, куда мы едем? – тоном заговорщика прервал ее Василий.
– Куда? – спохватилась она. – Куда мы едем? У тебя есть план?
У меня всегда есть план! – передразнил он мультяшного мистера Фикса. – Я мужчина ответственный… Ты же у нас не просто девушка – ты звезда. Пришлось целую программу приготовить… Сегодня я приглашаю тебя… А знаешь куда?
– Слушай, я в этом костюме… давай я переоденусь? Все-таки рабочий костюм – брюки, пиджак… Может, лучше платье?..
Василий выдержал небезызвестную паузу имени великого театрального деятеля.
– Платье отменяется! Мы едем пить кофе… на бензоколонке!
Торжественный, пафосный тон в сочетании с банальным атрибутом нефтеперерабатывающей промышленности мгновенно выбил Марию из привычной колеи.
– Как – «на бензоколонке» ?
– Ты все увидишь… Так что, дорогая моя, переодеваться не надо!
М-да, бензоколонка – круто… И с чего она вдруг решила, что Василий непременно пригласит ее в какое-нибудь супермодное место? Великая сила привычки? Если принять за отправную точку дату начала их романа, пролетело полгода. Полгода модных выставок, фильмов, презентаций, театров, кафешек. И постоянных поисков, как укрыться от любопытных глаз.
Впрочем, было одно исключение…
Мария уставилась в окно и, наблюдая, как мелькают рекламные щиты, дома, улицы, вспомнила. Однажды они решили сходить – Василий настоял на этом – на презентацию нового арт-объекта известного художника-дизайнера Бартенева в Музей современного искусства. Придя по отдельности, ради конспирации, каждый со своим приглашением, они первым делом отщелкались перед всеми камерами, угодив фотокорам. Наконец, как бы невзначай, соединились и подошли к инсталляции. В огромном зале кольцами закрутился удав, состоящий из динамиков-чешуек. В дальнем углу скромно стоял микрофон. Разные знаменитости подходили к нему и произносили что-нибудь. Эхо повторяло их слова шесть раз на разные лады – публика восторженно ахала.
– Давай, скажи что-нибудь, – шепотом предложил Василий.
– Нет. Я лучше просто постою. Мне не хочется.
– Ну ладно, тогда я пошел…
Он пробрался сквозь толпу к микрофону и тихо произнес: «Я тебя люблю», – зал взорвался аплодисментами в знак поддержки необычной здесь искренности. Мария прижалась к стенке и почувствовала, что становится просто пунцовой. «Я люблю тебя», – эхом откликнулись динамики. «Я люблю тебя», – нежно прозвучало в дальнем конце зала. «Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя…»
Еле дождавшись Василия у выхода, вытащила его из душного зала на улицу.
– Ты с ума сошел! Такое сказать? Публично?
Знаешь, это легко – объясниться в любви перед всем миром, когда мужчине хочется… А вот объясниться в любви, когда это действительно нужно, – вот в чем проблема… Всегда есть время, чтобы говорить слова. А для поступков времени чаще всего очень мало…
«Интересно, что он тогда имел в виду? – подумала она, но ход воспоминаний был прерван: машина плавно свернула с дороги. – И кстати: почему все-таки бензоколонка?»
Ответ на последний вопрос Мария получила сразу, едва переступила порог кафешки. Мягкий аромат ванили уютно обнял ее. Смешиваясь с запахом свежей выпечки, он дарил ощущение попадания в некое идеальное детство. Идеальное – потому что в том, настоящем детстве, может, никогда и не было аппетитных булочек с ванилью. Но именно с этим запахом его всегда хотелось ассоциировать.
Модная девушка в джинсах и майке, словно вышедшая из кадров проходного голливудского кино, вытаскивала подносы, полные горячих булочек.
– Мария, тебе кофе какой?
– Я буду… м-м-м… двойной эспрессо… И чуть молока.
Она осторожно села в плетеное кресло, чтобы не расплескать ощущений. Василий поставил на столик дымящиеся чашки. Справа на по-домашнему уютной полке лежала стопка журналов… Он перехватил ее заинтересованный взгляд:
– Да, они распакованы… их можно купить, а можно читать за чашечкой кофе.
Бесплатно. Бери любые, листай. Тебе какой больше нравится? Вот, есть «Экономист». Хочешь? А я… а я хочу «GQ»…
Василий увлекся журналом. Попивал кофе. И почему-то перестал «гудеть». Ничего не рассказывал, не развлекал. Стал трогательно-домашним в абсолютно не домашней обстановке. Мария сидела рядом, с упоением поедая теплую булочку с ванилью. Делала вид, что тоже читает, и вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится эта почти семейная сцена: молчаливый Василий, кофе вдвоем.
Ей представилось, что они у себя дома. Это получилось легко – ведь они впервые оказались не на модной тусовке или в ресторане, не у нее на даче и не в его мастерской, где так или иначе, но ощущалось наличие у каждого своей жизни. Они впервые попали туда, где никто не обращал на них внимания, где ничто из прошлого или настоящего не могло потревожить, где кто-то заходил, выходил, торопился, и из-за краткости мелькающих кадров люди исчезли вовсе.