Просто выжить (СИ) - Ром Полина. Страница 21

Ели молча, Вара последнее время поправился и как-то даже залоснился. Бороду стал стрич аккуратно, дома ходил в рубашке с вышивкой и, похоже, был совершенно доволен жизнью. Банька его привела в восторг. Объявил, что она очень пользительна для здоровья, и спина от неё меньше болит и топил через день. Даже за дровами ходил сам, так как расходовать стали сильно больше. Но к лету из веток в мусорном заливчике образовывался просто завал, так что не ленись, ходи и собирай — зимой мерзнуть не будешь. В море выходил часто, деньги сдавал все Морне и не забывал подарками баловать. А себе, для солидности, завёл фляжку на поясе. Красивую, дорогую. Обтянутую кожей с тисненым корабликом по центру. Во фляжке было вино… Но пил очень редко, и, как подметила Елинка — только в присутствии гостей. Со словами — Не угодно ли по стаканчику? — наливал гостям мужчинам. Женщинам не предлагал, не принято такое. Очевидно для него эта фляжка, как ролекс для офисного планктона. Присматриваться к Елинке перестал, успокоился, и понял, что Морну она не обидит. Звал " деткой" и особо не обращал внимания. Но и помочь никогда не отказывался. Говорил: — "Эта, мы такое, завсегда пожалуйста…" Так что в доме тишь да гладь пока. "Все счастливые семьи счастливы одинаково…"

С обеда вернулись к Елинке. Морна долго нерешительно перебирала бусины и цветочки. Рассматривала, восхищалась хрупкой красотой и "настоящностью" цветов. Попробовала даже лепить.

Но как-то не пошло у неё сразу. Все попытки оборачивались корявыми лепестками, толстыми и неуклюжими.

— Елинька, душа у меня не лежит к такому. Ты вот лучше покажи ещё раз, как покрывала такие делают. Вот я бы поучилась, больно мне нравится. Да и стегать ровно я могу, пальцы привычные. А тут — така красота, а мне неловко с ней возиться.

— Морна, покрывало ты можешь сшить. Я тебя всему научу. А вот продавать его — нельзя.

— Это почемуй-та? Я ведь не воровано, а своё сделаю. Как так можно, что нельзя продавать.

Очевидна мысль зарабатывать деньги на синели засела у Морны крепко.

— Понимаешь, я фру Лице продала секрет изготовления. И мы с ней договор заключили, что я больше никого в Варусе обучать не буду. Не честно это получится, если ты начнешь торговать в Варусе. А в деревне никто не купит — для них слишком дорого. Ты можешь делать такие только для себя, для дома. ну, еще одно мы с тобой сделаем для Корны, подарок к рождению малыша. Это — можно.

Я тебя потому и учу лепить, что это тоже деньги и никому я рецепт продавать не стану. Наоборот, никому не скажу, что да как делается, из чего варится, как сушится. Стоить они будут не слишком дорого, вот их и будем продавать.

Морна крепко расстроилась. Явно не приглянулась ей лепка.

— Морна, родная моя, ну брось. Для себя можешь шить таких — сколько хочешь. Или можешь нашить много, а потом с мужем отвезешь их в Кроун. Только так и можно.

— Ой, Еля, Еля…Так мне этот ковёр в душу запал. Прям я себе представляла, как таку красоту сама буду делать.

— А знаешь, как он называется?

— Нук?

— Он называется ковер "Морина". Это в честь тебя!

Морна аж всхлипнула.

— Да што ты, детка, рази ж так можно? Это для богатеев и ристократов тако в пору, а они так и будут звать — "Морина"?

— А куда они денутся — рассмеялась Елинка — так и будут.

Морна расчувствовалась совсем. Подождав, пока она успокоится, Елина вернулась к теме.

— Давай ещё подумаем, Морна, как мы будем действовать. Деньги мы всегда сможем заработать. И ты не безрукая, и Вара у тебя работяга. Можно шить эти покрывала, и складывать их. Года за два накопится много, тогда и решим, что делать. Можно будет в Кроун отвезти, можно будет по окрестным городкам прокатится. Но тут города все маленькие, небогатые, не везде смогут купить, так что, если нравится — шей на здоровье, а на материал денег мы всегда заработаем. Зато представь, сколько потом сразу будет. А на лепку я тогда девочек в деревне найму. Научу, у девочек пальчики тонкие, руки ловкие.

— Еля, дак они научатся и сами будут делать, для себя, а не для тебя.

— Нет, Морна. Тут я никаких секретов никому не покажу, мастику делать буду только сама. И ты будешь рядом стоять и всё запоминать.

— А мне-та зачем тако знать?

— А затем, что кто знает, завтра заболею или ещё что случится — и опять забуду. А ты будешь помнить. Если что, такой рецепт да со всеми тонкостями обучения — очень даже дорого продать можно. Или самой стать хозяйкой мастерской, делать мастику, а лепят пусть другие. При таком ремесле голодной не останешься никогда.

— Еля, не гневи Единого, не наговаривай беду всякую.

— Я не наговариваю, а страховка не помешает.

— Чо не помешает?

— Знания на всякий случай. Пословица есть такая — знал бы, где упаду — соломку бы подстелил.

— Не слыхала такого, а ведь умно сказано-та.

— Вот-вот, умно. Потому я и говорю — будешь стоять со мной и учится. Можешь не лепить, не буду заставлять против воли, но что бы все тонкости изготовления знала. А покрывала я тебя поучу ещё шить, там много узоров очень, есть и ещё сложнее и красивее. И тонкости всякие покажу. Раз тебе по душе — ну и шей на здоровье. А ещё нам бы по хозяйству нужна помошница.

— Это ещё зачем тако диво? Чай не криворукие, сами справимся.

— Морна тут всё просто — меньше тратишь времени на хозяйство — больше остается на покрывала.

Идея Морне явно не понравилась. Начались споры, убедительные доводы, торги…

Порешили следующее. Мысу Морна на отрез отказалась чужим доверять. Так что на ней живность вся, и куры и Кук. Только покормить и подоить. Убирает и навоз выгребает пусть Вара. Это тяжело, а устать мы успеем.

Готовит Елина, у неё лучше получается. Стирку пусть помошница приходящая берет и огород на ней. И ещё, посуду мыть и воду таскать. Ну, воду можно Варе и Гантею полручить — само то для них. А посуду мыть — на работницу повесить. Все равно она есть с нами будет, не оставлять же человека за дверью, когда обедать садимся.

Разговор о судьбе Гантея Елинка пока отложила. Не горит, а на Морну и так столько нового сваливается ежедневно.

Глава 28

Кот в дом пришёл сам. Откуда он взялся так и не выяснили. В деревне котята были, но хозяева клялись, что все на месте. Бесхозных уличных животных здесь не было, хотя не было и стерилизации. Рядом с курятником или сараем в каждом доме, где были кошки, стояла клетка или что то вроде большого ящика. Иначе могли наказать за разгильдяйство. Первый раз такую клетку Елинка видела в городе, в доме Корны. Туда и сажали бедную животину каждые пол года на неделю и пережидали кошачьи концерты. Дело привычное, лучше потерпеть, чем агромадный штраф платить. Городские власти за этим следили. Бездомных животных отлавливали и, или пристраивали, или убивали. Поэтому рожать кошкам было разрешено, только когда за котятами очередь стояла. Каждая животина носила ошейник с бляхой на которой был выбит опознавательный знак хозяев, за кошек платили даже небольшой налог раз в год, за воровство кошки или иные её пакости тоже отвечал хозяин, поэтому животных в домах держали не многие. Хлопотно больно. Хотя и рожали местные кошки всего двух, редко — трёх котят. На всю деревеньку всего, кажется, около десятка, из них семь — точно мальчики.

Пришёл котенок во время обеда. Зашел в распахнутые от жары двери, по хозяйски дотопал до Гантея и с писком начал царапать ногу — есть требовал. Совсем кроха, не больше двух месяцев, максимум — два с половиной. Самое интересное, что такой расцветки в деревне не было. Дымчатый пушистик-кот — был, рыжая кошка — любимица хозяев, ну и обычные полосатики, с теми или иными признаками родства с родителями. Этот был явно другой породы. Чёрный, как смоль, без единого пятнышка.

Гантея он покорил сходу.

Елина предложила назвать его Васисуалием, в честь незабвенного господина Лоханкина. Просто вспомнила его фразу: "Я к вам пришел навеки поселиться", ну, так это выглядело, но прижился только короткий вариант — Васо, с ударением на О.