Гончие Дзара (СИ) - Титов Роман Викторович. Страница 59

Я поднялся и оправился. Нужных слов, чтобы описать произошедшее и хоть немного успокоить явно потрясенную всем увиденным Гию, не нашлось. Взгляд то и дело сам собою соскальзывал обратно к оторванной голове несчастной Терцепсии Яо, так что пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться на иной задаче. Сделав несколько успокаивающих вдохов, я спросил:

— Куда делся Аргус?

Гия, глянув на меня широко раскрытыми глазами, полными слез, лишь покачала головой и указала на выход.

Понимая, что наверное лучше пока к ней не лезть, я устремился к лестнице. Возможно, в силу потрясения увиденным или же оттого, что слишком много сил вложил в воспроизведение предсмертных воспоминаний госпожи Терцепсии Яо, мои руки и ноги дрожали. Напряжение и усталость сделали их непослушными. И все же невзирая на все это, я упрямо вцепился в ближайшую из перекладин и полез вверх. Нужно было догнать Аргуса и наконец-то разобраться во всем до конца.

С горем пополам выбравшись на поверхность, я был готов свалиться прямо на каменную лестницу и, несмотря на оглушающий грохот молний без дождя, бьющих по равнодушной поверхности океана, мгновенно уснуть. Я глотал холодный влажный воздух, но на бешенный ритм сердца это никак не влияло. Оно упрямо продолжало колотиться о ребра, так что даже звенело в ушах. И мне уже было плевать, кто ответственен за всю эту историю, лишь бы выкроить хоть несколько минут на передышку. И все же, стоило только увидеть высокую фигуру Аргуса, одиноко застывшую у самой кромки воды и с мрачной задумчивостью разглядывающую темный океан, все эти мысли будто ветром сдуло. Взяв себя в руки, я распрямился и парой несмелых шагов сократил разделявшее нас расстояние. Разговор предстоял не из простых.

Несмотря на вновь обретенное желание во всем разобраться, слов у меня не находилось. Казалось, что бы я ни сказал, все прозвучало бы нелепо. Извинения? Кому они нужны? Объяснения? Что тут было объяснять? Аргус ясно дал понять, что не хочет, чтобы я вынюхивал о его прошлом. И пускай я вовсе не знал, что именно покажет голова Терцепсии Яо, оправданием это выглядело крайне нелепым. В итоге протоптавшись на месте с минуту, я так и не придумал, что сказать.

— В кои-то веки не находишь слов? — наконец сам осведомился Аргус, не поворачивая головы. Удивительно, но в его голосе не было злости или раздражения. Только досада и какая-то невыразимая грусть.

Набрав в грудь побольше воздуху я наконец забубнил:

— Я думаю, мне надо… Ну, в общем, я хочу изв…

— Нет!

Вздрогнув от этого выкрика, я уставился на Аргуса в немом изумлении.

Тот посмотрел на меня и напряженно-сдавленным голосом проговорил:

— Даже не думай, слышишь? Раз уж совершил поступок, то не извиняйся за содеянное. По крайней мере не передо мной. Я не хочу этого слышать. Не от тебя.

От столь внезапной отповеди я не нашелся с ответом, по-прежнему молча открывая рот и хлопая глазами. Не от меня? Неужто из-за своего поступка я стал ему настолько неприятен, что он даже не желает выслушать хоть какие-то оправдания?

— Ди, ты?..

— Надеюсь, ты хотя бы получил то, чего хотел, — бросил Аргус, снова не дав мне договорить.

Это разозлило меня. Я резко выпалил:

— Ну и что? Мое мнение о тебе от этого не поменялось.

Аргус, казалось, и вовсе не ожидал такого ответа. Его глаза немного расширились, а брови поползли вверх. И все же он ничего не сказал. Но зато я разразился целой тирадой:

— Похоже, тебе просто нравится делать выводы за других. Думаешь, будто знаешь меня как облупленного, но на деле только все больше убеждаешься в собственных иллюзиях. Я понял, почему ты не хотел, чтобы я увидел день твоего преображения. Тебя вовсе не убийство Яо смущало. Ты боялся, что я стану тебя презирать больше прежнего. Потому что зачем-то вбил себе в голову, что я настолько плохо к тебе отношусь. Так? Отвечай же! Я прав или нет?

Изумление на лице Аргуса снова сменилось прежней досадой. Он отвернулся. Провел белой ладонью по белому же лицу.

— Все не так… однозначно, — проговорил он спустя некоторое время. — Ведь я даже не помню всего произошедшего. Словно то был и вовсе не я. Все что я помню, это жгучее желание уничтожить всех, кто находился в той комнате. Разорвать их на куски и искупаться в их крови. Я даже не знаю, что меня тогда остановило, но скажу, что Яо была не единственной жертвой в тот день.

— Ее сын? — выдохнул я в страхе.

Аргус отрицательно качнул головой.

— Майра сумела меня отвлечь прежде, чем я до него добрался. Я до сих пор помню тот миг, когда мои пальцы медленно сжимались на ее глотке, а сознание постепенно прояснялось… — Аргус замолчал, не договорив, будто слова иссякли, хотя на деле же, как я думал, начал иначе смотреть на прошлое.

Учуяв момент близящегося открытия, я сказал:

— А теперь еще раз все обдумай и реши: не был ли весь этот кровавый спектакль нарочно спланирован? Метара не могла не предвидеть, чем чреват проводимый ею ритуал, а раз так, то не стала бы понапрасну рисковать столь важными гостями. Понимаешь, о чем я?

— Но в чем смысл устранять Терцепсию Яо моими руками?

Я пожал плечами:

— Кто знает, какие безумные идеи была способна породить ее голова? Но вот в чем я совершенно точно уверен: она бы ни за что не совершила столь грубую ошибку, если б только не хотела этого нарочно. И мальчишку она спасла явно не из жалости. Ты вообще знаешь, что с ним потом стало?

— Нет, — Аргус покачал головой, затем, немного подумав, спросил: — Думаешь, он может стоять за всем этим?

Во второй раз пожав плечами, я ответил:

— Кто знает? Но такой вывод напрашивается как бы сам собой. Возмужавший наследник параксанского богатея вполне мог затаить злобу за убитую мать, а деньги и влияние могли бы открыть ему доступ к секретным архивам куатов. Ведь нам неизвестно, что сейчас творится в Ордене и как далеко расползлись щупальца старейшины Шиан И.

— Шиан И мертв.

Я на миг застыл, вспомнив, что Гия и впрямь упоминала об этом в своем рассказе об Ордене, но я тогда не придал значения давности произошедшего, поскольку лично слышал, как предатель-контрабандист Д’юма разговаривал с куатским старейшиной.

— Когда это случилось?

Аргус не медлил с подсчетами.

— За год до того, как ты уничтожил Майру.

От этой новости у меня начал дергаться глаз.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Кстати, он участвовал в моем преображении.

Я нахмурился. Запоминанием лиц старейшин, участвовавших в ритуале преображения Аргуса, я, конечно же, пренебрег. Да и как было отличить одного от другого, если все выглядели практически как братья-близнецы!

— Но я сам слышал разговор Д’юмы с Шиан И, когда мы летели на Семерку и… когда Мекет еще был жив. Я же тебе говорил! Или… нет?

— Не говорил, — нахмурившись ответил Аргус. — Д’юма обмолвился о Шиан И перед тем, как я отсек ему голову, но тогда я не придал его словам значения, решив, что у него разум помутился от страха.

— Но он же был одним из прелатов! Он не мог так ошибиться, — заявил я и уже чуть менее уверенно добавил: — Мне кажется.

Аргус меланхолично заявил:

— В любом случае, мы этого теперь не узнаем.

Судя по тому, что голова Д’юмы находилась в руках Дианы Винтерс и к тому же превратилась в цветочный горшок для минна, слова стража были верны. Нам и впрямь было не выяснить, с кем разговаривал хитрюга-контрабандист, раз уж от свидетеля ничего не осталось. Вот только, помимо Д’юмы, у нынешнего старейшины куатов, кем бы он ни был, осталась масса последователей, через которых мы могли бы попытаться на него выйти. Вопрос оставался лишь в том, зачем нам это было нужно?

— Узнав, что мы вернулись живыми с Шуота, куаты возобновили охоту. Т’анн четко дал понять свои мотивы. Он хочет отомстить тебе, но помимо этого еще и подчиняется приказу прикончить меня. Они все еще уверены, что я опасен, хотя вот например Затворник уверил меня в обратном.

— Что он тебе сказал? — мгновенно напрягшись, спросил Аргус.