Хранители хаоса (СИ) - Агеев Денис. Страница 3

– Интересное стечение обстоятельств. – Йов недоверчиво прищурился. – А почему вы говорите об этом только сейчас?

– Время пришло, вот и говорю. Но теперь это не важно. Сейчас главное – собрать других дефенов. И ты это сделаешь, Йов. Ты возглавишь команду, станешь ее направляющей рукой.

– Я... я польщен вашим доверием, но… – Ученик мага не мог найти слов. Столь неожиданный поворот событий его ошеломил. Это ясно отражалось в его серых глазах. С одной стороны новое назначение льстило, с другой же – заставляло задуматься о готовящейся участи. Ведь то, что предстояло ему пережить, обычной прогулкой не назовешь.

Магистр смерил ученика испытующим взглядом, стараясь разобраться в реакции подопечного на вынесенное решение, и тихо изрек:

– Вы оба – отличные ученики, но Шерк нужен мне здесь, а ты – там. Я очень рискую остаться без преемника, если отправлю в столь опасный поход вас обоих. Хотя говорить об опасности еще рано, нужно сначала как следует подготовиться... Однако решение уже принято. Ты, Йов, хоть и недоученный, но очень сильный маг, ты владеешь запретными и очень действенными заклинаниями, тебе известны многие тайны мира. Все это окажет неоценимую помощь в предстоящем мероприятии. Я надеюсь, ты сам все отлично понимаешь. Тем не менее, если ты считаешь мой выбор недостойным, а себя – недостаточно готовым, то можешь отказаться.

– Нет, магистр. Я согласен, – без тени сомнения вымолвил Йов. Речи наставника всегда действовали на него убеждающе.

– Хорошо, – кивнул Хранитель Барьера, вздохнул, переждал короткую паузу и продолжил: – Теперь слушай...

[1] ЯБТ – сокр. От Явления Богоподобных Творцов (прим. автора)

Глава вторая

Глава вторая

Дак Шустрый Ёж

Крепость Отчаянья, королевство Арганд

10-ый день месяца Цветов

2891 г. от ЯБТ

В темнице «Крепости Отчаянья» было мрачно, сыро и одиноко. Гулкий ветер гонял по узким коридорам пыль, смешивая ее с запахом прелости и пота. Серые, поросшие плесенью стены наводили на мрачные раздумья, что, впрочем, частенько отражалось на психике заключенных – трое из десяти, протянув в столь удручающей обстановке едва ли год, кончали жизнь самоубийством.

Крепость была буквально напичкана камерами – крохотными неуютными комнатушками. Под служебные помещения отводилось минимум пространства. Но занята была едва ли треть всех камер. И оно не удивительно, ведь наказанием отсидки в «Крепости Отчаянья» награждались только самые опасные и неисправимые преступники, осужденные, как правило, на неопределенный срок.

Дак лежал на жестких нарах, тупо уставившись в грязно-серый потолок. На него ложились три размазанных луча света, порождаемых жалким подобием окна, что по недоразумению архитектора располагалось почти у самого верха стены и никак не могло дать маленькой комнатушке полноценного освещения.

В голове лениво барахтались самые разные мысли. В первую очередь, о нынешнем скверном положении. Как ему, искуснейшему вору на всем континенте, удосужилось попасть сюда, в «Крепость Отчаянья»? Теперь он был совершенно уверен, что его подставили, и сделал это тот, к кому он впервые за всю жизнь проникся доверием, изменив своему основному жизненному принципу. Дак до сих пор отказывался верить в случившееся, блуждая где-то на размазанной границе реального и вымышленного. Но окружающая обстановка упорно твердила о суровой действительности – некогда неуловимому вору теперь предстояло коротать бесчисленные дни в одиночестве.

Взгляд арестанта лениво прополз по потолку, минул полосы света, скатился по стене и остановился на небольшой клетке, скованной из толстых стальных прутьев. В ней томился еще один пленник: бельчонок по имени Кортыш, фамильяр Дака. Зверек лениво грыз орех, время от времени поглядывая по сторонам. Его некогда горящие жаждой действия глазенки теперь были пусты и излучали лишь тоску.

– Что, дружок, от скуки мучаешься? – прозвучал тихий голос вора.

Кортыш, конечно же, ничего не ответил, зато встал на задние лапки, маленькие мокрые глазенки уставились на хозяина, давая тому понять, что смышленый бельчонок все уразумевает.

– Да, и я тоже, – поддержал беззвучный ответ Дак.

Оба обреченно вздохнули и снова предались пустому, гнетущему молчанию.

Неожиданно за дверью, где-то на дальнем конце коридора, грохнуло. Эхо промчалось по стенам и заскочило в камеру Дака, разогнав замершую тишину. Кортыш оживился, навострил ушки, глаза возбужденно заблестели. Вор же отнесся к неожиданному звуку скептически и лишь меланхолично повел бровью – мало ли что могло произойти за пределами камеры. Может быть, какой-нибудь стражник, налакавшись дешевого прогорклого пива или кислого вина, свалился спьяну прямо на пол и, на радость заключенным, помер. Такой исход, конечно же, не облегчил бы участь вора, но дал бы отличный повод для злорадства. Впрочем, даже это вряд ли обрадовало бы Дака. Вор-одиночка слишком сильно любил свободу, и мысли о том, что теперь она утрачена навсегда, сверлили душу столь сильно и больно, что Дак больше ни на что отвлекаться не мог.

Странный грохот, тем не менее, повторялся, давая понять, что исходит он отнюдь не от упавшего на пол стражника или еще чего-нибудь иного. Звук был твердым и тупым, похожим на удары топора по дереву.

Через мгновение воздух мелко завибрировал, в ушах Дака противно зазвенело. Кортыш, тоже, видимо, ощутив неприятное действие, выпустил орех из лапок и бешено заметался по клетке.

– Что за бесовщина?! – поморщившись, прокричал вор. – Эй, что вы там делаете? – Вскочил с нар и, зажимая уши, отчаянно завертел головой, безуспешно пытаясь отыскать источник злого ощущения. Но ничего определить не удавалось, нарастающая вибрация, казалось, исходила отовсюду. Лишь что-то, засевшее в глубине сознания Дака, говорило о том, что тот первоначальный грохот, мгновение назад казавшийся несущественным, и есть всему причина.

Повинуясь инстинкту, вор рванул к выходу из камеры, не зная на что надеяться. Его обуяла жажда действий. Но огромную, окаймленную стальными пластинами дверь не то чтобы выломать, но даже хоть как-то повредить ему определенно не удастся. Умом он это понимал, но тело, будто не слушая разума, настаивало на своем.

И вот руки забарабанили по массивным доскам, раздался требующий объяснений возглас. В ту же минуту невидимая сила ударила по сознанию вора, заставив издать истошный вопль. Голова пошла кругом, дверь смазанной линией промелькнула перед глазами. Последнее, что увидел Дак, – дико носящегося по клетке и звенящего сталью прутьев Кортыша.

Минуло несколько минут. Очень долгих минут. Дверь протяжно громыхнула и стала отворяться. Оглушенный и почти потерявший связь с реальностью Дак смутно разглядел несколько силуэтов на пороге. Он не мог рассмотреть ни лиц, ни расовых особенностей прибывших незнакомцев, они словно стояли напротив солнца, затеняющего своими лучами лик и оставляя лишь общие очертания. Тем не менее, по каким-то неведомым причинам они казались ему зловещими, смертельно опасными и даже демоническими. И вор был почему-то совершенно уверен, что нежданные незнакомцы пришли за ним, за его грешной душой.

Один из них что-то сказал, но ошарашенный вор не понял слов, они показались незнакомыми, несуразными, хотя и звучали на Общепринятом. Попытался пошевелиться, но онемевшее тело не желало слушаться. Создавалось впечатление, что Дак находился где-то между реальностями, ощущал мир лишь наполовину.

Силуэт махнул рукой, и к вору постепенно начали возвращаться чувства.

– Поднимите его, – раздался резкий голос.

В тот же миг несколько силуэтов отделились от общей группы и подскочили к Даку, подняли его полуживое тело и поднесли к высокому незнакомцу, от которого, похоже, и исходило приказание.

– Как твое имя? – спросил он, глядя в мутные глаза парня.