Фехтовальные сюжеты - Тышлер Давид Абрамович. Страница 9

БИЛЕТЫ В АВСТРАЛИЮ

И вот мы уже в финале, нам предстоят три матча, и прежде всего — с итальянцами. Это первая наша встреча с командой Италии, которая неоднократно занимала высшие места на мировых чемпионатах. В ней много знатных фехтовальщиков, очень опытных, давно выступающих на самых крупных соревнованиях. В Италии любят фехтование, и на этот заключительный матч собрался «весь свет». В центре зала расставили дополнительные стулья — образовалось нечто вроде театрального партера, где расселись дамы, сверкающие драгоценностями, нарядно одетые, уверенные в себе мужчины. Все они переговариваются, здороваются — в общем, обстановка премьеры, на которую собрались знакомые друг с другом поклонники фехтования.

В ходе этого матча я встретился с Ностини. Знаменитый фехтовальщик одним своим видом мог смутить хоть кого: высоченный, широкий и мощный, он казался почти квадратным. Ностини в прошлом многоборец: дрался и на рапирах, и на шпагах, поэтому в его фехтовании на саблях были некоторые рапирные мотивы. Он очень любил наносить уколы в длинном выпаде и в самом начале боя сразу так и сделал. Я взял защиту, дал ответ, а он вдруг нырнул куда-то вниз и достал меня повторным уколом. А мой удар пришелся мимо.

Ностини, видно, решил, что со мной нечего голову ломать: недолго думая, снова сделал выпад и нырок под защиту. Но тут я уж был начеку и не дал ему ускользнуть. Только попал не по маске, а по спине. А на спине курточка саблиста имеет всего один слой материи, и удары, даже самые легкие, чувствительны. Мы все это знаем и давно привыкли терпеть их, не дрогнув. Но Ностини решил изобразить перед почтенной публикой мучительные страдания. Он изгибался, тер спину, протягивал руки к судьям и зрителям и бросал на меня презрительные взгляды, давая понять, что на дорожке рядом с ним неотесанный грубиян. А ведь мой удар был легким и вовсе не мог причинить ему сильную боль. Может быть, он рассчитывал, что судьи накажут меня за грубость.

Мы долго боролись, счет стал уже 4:4. И тут чувствую, прямо вижу, как у него это в голове вертится — снова хочет нырнуть! Давай, голубчик, давай, выиграть-то тебе очень хочется! Подыграл ему немножко, сблизился побольше — он клюнул! И уж тут-то я не промазал. Он — под защиту, а я с особенным чувством собственной правоты прошелся сабельным клинком поперек его спины.

Я даже не стал слушать, как судьи разбирали схватку: удар был бесспорный. Сразу подошел к Ностини, пожал руку, дружески приобнял за плечи — мол, извини, если что не так, в бою чего не бывает. А он бросил саблю и маску, уперся обеими руками мне в грудь, не желая принимать тяжелые для него объятия. Ну что ж, дело хозяйское. Поворачиваюсь и ухожу с дорожки.

В это время наш президент федерации Николай Дмитриевич Попов — а он был человеком крутого нрава, возражений не терпел — встает с места и идет мне навстречу, глядит грозно. На всякий случай я приготовился ко всему: Ностини-то знаменитый больно! Вдруг вижу: нашего президента обгоняет другой человек — и прямо ко мне.

— Молодец! — говорит он и двумя руками трясет мне руку. Это корреспондент «Правды» в Италии Ермаков. — Ты хоть знаешь, кого сейчас отутюжил?

— Знаю, — говорю, немного удивившись, — знаменитого фехтовальщика…

— Знаешь, да не все. Он кроме фехтования еще и в политику ударился. Правда, провалился на выборах.

Эти последние слова услышал наш президент, и выражение его лица изменилось на прямо противоположное. Он тоже схватил меня за руку и торжественно, будто вручал награду, сказал:

— Поздравляю, товарищ Тышлер!

Пока с Ермаковым шли к раздевалке, он все шутил:

— Скажи, пожалуйста, ведь не фронт, а всякое случается…

Награда за все муки — бронзовые медали. Вместе с Яковом Рыльским, Львом Кузнецовым и мною их получили Евгений Череповский, Леонид Богданов, Марк Мидлер. С сегодняшних позиций результат скромный, но тогда, за год до XVI Олимпийских игр, мы радовались не меньше, чем чемпионы. Еще бы! Ведь мы завоевали право поехать в Австралию, принять участие в празднике, которому нет равных в спорте.

Мы уже не чувствовали себя статистами и мечтали встретиться с корифеями мирового спорта. И вот глубокой осенью 1955 года в Советский Союз приехали на международные турниры сильнейшие фехтовальщики своего времени, «звезды» Франции, Италии, Венгрии: К. д’Ориоля, Э. Манджиоротти, Р. Карпати, П. Ковач…

Турниры проходили в Москве и в Ленинграде и, надо сказать, дали иностранцам достаточно пищи для размышлений на тему о «русских сюрпризах». В московском турнире стал вторым саблист Лев Кузнецов, в ленинградском — Яков Рыльский. Правда, первыми были все же венгерские спортсмены. А на состязаниях рапиристов в Ленинграде произошла сенсация. Далеко за полночь — соревнования затянулись потому, что судейство проходило на новом для всех электрическом фиксаторе, — начался перебой за первое место между Марком Мидлером и Кристианом д’Ориоля. Мидлер выиграл его со счетом 5:0!

«Это случайность, — говорили французы, — просто Кристиан не привык фехтовать ночью — ведь полвторого…» Никто не спорил с таким утверждением, не доказывал, что Мидлер тоже не любитель ночных поединков.

Однако Марк его побеждал потом еще много раз, и не только в турнирах. Он выигрывал у д’Ориоля и в мировых первенствах, и в личных и в командных соревнованиях, в том числе и на олимпиаде…

Среди рапиристок прибыла из Франции и Кэт Дельбар, завоевавшая четвертое место в личном зачете на первенстве мира. На этом турнире ей удалось стать всего лишь шестой. Какое впечатление произвел этот ее результат на соотечественников, можно было догадаться, услышав мрачный каламбур руководителя французской делегации:

— Она теперь у нас не Кэт, а просто Кэтэстроф!

Видимо, то, что ее опередило несколько советских фехтовальщиц, французы тогда еще считали конфузом!

ВНЕПЛАНОВОЕ ЗНАКОМСТВО

Далекая Австралия. Мельбурн. В Москве зима, здесь лето, необычные деревья покрыты диковинными цветами.

В Олимпийской деревне своя жизнь. Все делают зарядку, едут на тренировку, бывают в международном клубе.

Однажды вечером все педагоги собираются ехать в город. Наш старший тренер Юрий Тихонович Хозиков берет и меня. Видимо, он не забыл, как в прошлом году под его руководством я прошел «школу молодого специалиста», работая тренером на сборе по подготовке сборной к II Дружеским играм. Оказывается, в одном из залов города идет тренировочный матч фехтовальщиков Австралии и США, вход свободный, и его интересно посмотреть.

Главный судья матча, завидев в зале советских специалистов, просит помочь — не хватает судьи для сабельных боев. Послали меня.

Взял протокол. Начал судить. Для судейства мне хватало знания специальной терминологии на французском языке и нескольких фраз, необходимых для вежливых обращений и ответов на подобные.

Спрашивает американец:

— Вы будете судить Олимпиаду?

Отвечаю на немецком, и он переходит на немецкий:

— Ах, вы участник? И у вас целая команда?

Вдруг мой собеседник кричит на весь зал:

— Ребята, немцы командой приехали! Может, встретимся?

За немца меня приняли. А потом ко мне:

— Откуда приехали?

— Из Москвы.

— Как? Из какой Москвы?

— Москва, — говорю, — Советский Союз.

Что тут началось! Они меня чуть не за горло:

— Давайте завтра с вами встретимся. Очень хочется пофехтовать, а с советскими еще интересней.

Вынужден был повести их к нашему президенту федерации. Он меня спрашивает:

— Как они, сильные?

Отвечаю:

— Вроде не очень, но попробовать, конечно, интересно. Думаю, мы их одолеем.

— Ну ладно, — говорит, — встречайтесь.

И на другой день товарищеский матч СССР-США!

Да, олимпиада — это огромное событие, и не только спортивное…

САМЫЙ ВКУСНЫЙ ТОРТ

Идешь по Олимпийской деревне в спортивном костюме, на груди написано: «СССР». А метрах в тридцати по другой стороне улицы — какой-нибудь иностранец. Только завидит — уже рукой машет: «Хэллоу!» Как будто незнакомы, но не ответить на приветствие невежливо. Потом мы выяснили причины такого внимания к себе. Если на груди надпись «СССР» («Си-Си-Си-Пи», как нередко говорили), значит, идет будущий чемпион, или серебряный призер, или, в крайнем случае, бронзовый! Как же его не поприветствовать!