Шантаж (СИ) - Дмитриева Марина. Страница 64

Не будь Алексей Иванович лысоват, глубоко женат и старше меня лет на двадцать, я бы, пожалуй, в него влюбилась! Только вот как разлюбить другого героя-злодея, от которого непонятно чего можно ожидать?! И снова тревога в душе, снова болезненно сжавшееся сердце — беги, не беги, он тебя найдет, Ира. Валера — помешанный на мне шизик, найдет, и, возможно, разозлится еще больше…

— Все, Алексей Иванович, мне нужно собираться.

— До свиданья, Ирина. Не забудьте мне позвонить, когда вернетесь.

За эти несколько дней моего исчезновения я впервые выходила из квартиры, которую нашел и снял для меня частный детектив… Скрываться в Москве, как предполагалось вначале, я передумала, не хотела больше чувствовать себя слабым загнанным зверьком, хотела бороться за свою свободу. Стало вдруг зябко, обхватила руками плечи, пальцы скользнули вниз, накрыли ладонью пока еще плоский живот. Мои подозрения оправдались, уже несколько тестов показали две четких полоски, при виде которых я испытывала совершено противоречивые эмоции.

— Малыш, — сдавленно зашептали мои губы, — знай, чей бы ты ни был, я тебя никогда не обижу.

С ребенком и его отцом будем разбираться потом, главное, развестись раньше родов. Нет, самое главное, чтобы предполагаемые отцы не пристукнули меня до этого счастливого события.

Распахнула шкаф. Почему-то захотелось быть красивой, войти в новую свободную жизнь не дрожащей от страха овечкой, а сильной, грациозной, нет, львицей мне никогда не стать, сильной грациозной ланью, которая может, если что, долбануть копытами так, что звезды из глаз посыплются. Поскольку все свои вещи я оставила в особняке, пришлось заказать себе и Митьке новые наряды. Выбирала их, прежде всего, с точки зрения удобства, теперь не обязательно выглядеть идеальной женой во всем успешного человека. Это тоже определенная свобода. Шпильки ушли в отставку, юбки и платья пока тоже, хотя мне нравилось чувствовать себя женственной, но вдруг придется бегать… Нарядилась в обтягивающие, не сковывающие движений, вельветовые брючки и удлиненный пуловер с интересным глубоким, почти до застежки бюстгальтера, вырезом сзади. Серебристая норковая шубка тоже отправилась в отставку, даже несмотря на то, что она очень подходила под цвет моих глаз. Но ее время закончилось, я развожусь, и уже пришла весна. Надела светлую прикрывающую попу курточку, легкую, теплую и удобную. Капельку духов на шею и запястье, немного туши на ресницы и бледной помады на губы. Своим отражением осталась довольна… Выглядела очень юной, современной, не строгой идеальной леди, а чуть подросшей девчонкой с соседнего двора.

Заглянула в гостиную, где, по моему настоянию, а не своему искреннему желанию, за книжкой сидел Митька. Современные дети совсем не любят читать…

— Сынок, я отлучусь на пару часиков, ты остаешься с Иваном, веди себя хорошо.

— Мам, а можно я после чтения за компьютер сяду?

— Можно, но не больше часа, а потом принимайся за уроки.

— Будет сделано, мам!

— Аккуратно сделано.

— Аккуратно сделано, мам!

Помахала ему рукой и с улыбкой на губах вышла из квартиры. Мой охранник, здоровенный молодой парень лет двадцати пяти, завозился, закрывая дверь. Сделала несколько шагов к кабине лифта, нажала на кнопку, сзади раздался непонятный шум. Сердце тревожно подпрыгнуло в груди, обернулась, подъезд двоился и скакал в глазах, но все же смогла рассмотреть: здоровенный Илья оседал на пол, а на меня двинулась темная мужская фигура. Пискнув испуганной мышью, побежала к лестнице, от страха в ногах слабость. Уже через миг мужская широкая рука в кожаной перчатке закрыла мой рот, запоздалый крик потонул в большущей ладони.

Несмотря на страх, помутнение в глазах, хилые ножки, готовые подогнуться, нашла в себе силы вцепиться зубами в кожаную перчатку, зажавшую мой рот. Мужчина даже не обратил внимания на мои жалкие потуги сопротивления, оттеснил к коридорной стене, навалился сверху, большой и здоровенный, как шкаф. Попыталась соскользнуть вниз, но руки держали крепко. Со всей силы стукнула своей спортивной туфлей по его кроссовкам, вот тут бы пригодились ушедшие в отставку шпильки, и рванулась из мужских объятий. Нападающий отреагировал только сдавленным охом. Я ожидала ответной агрессии, боли, хруста ребер, холодной стали ножа, впивающегося в мое тело, но ничего подобного не последовало.

— Тише, — прошептал мужской голос на ухо.

Валера… Мир снова качнулся в глазах. Грудь, не давая вдохнуть, сжали удушающие горячие обручи.

Глубоко втянул ноздрями запах моих волос, задержал дыхание, словно наслаждаясь, хмелея. Повернутый на мне шизик! Вторую ладонь положил на мой живот и резко притянул попкой еще ближе к себе. Несмотря на ткань куртки и вельветовых брюк я почувствовала его эрекцию, ноги стали ватными, кровь в венах превратилась в густой горячий сироп, бедному сердцу с трудом удавалось ее перекачивать, потому, наверное, так бешено стучало и рвалось из груди.

— Моя нехорошая, как же я по тебе соскучился… — простонали мужские губы голосом киношного маньяка. Но я, ненормальная, вместо того, чтобы заледенеть от страха, плавилась жаром в его руках, растекалась патокой по этой чертовой коридорной стенке, дышала тяжело, надсадно, эротично… И мне в унисон, только на октаву ниже, вторил Валера.

Я, конечно, понимала — рано или поздно Валера меня найдет, правда, не думала, что это произойдет так быстро, хотела, чтобы он дольше побегал, дал мне хоть немного времени разобраться в себе и ситуации. Но с другой стороны, я тоже… тоже ужасно соскучилась.

Обжигающие мужские губы коснулись шеи за ушком — по коже вмиг пошли гусиные импульсы и прямо вниз, окатив горячей волной живот.

— Ира, нам надо поговорить!

Трудно говорить, когда широкая мужская ладонь зажимает рот. Или говорить, диктовать условия опять будет только он? Валера потащил меня через площадку этажа. Около двери валялся без сознания здоровенный парень Илья. Невольно восхитилась, как быстро и тихо действовал Довженко, что охранник, который остался с Митькой, даже шума не услышал. Удерживая меня в руках, Валера наклонился, подобрал ключи, затем, сцепленные медвежьими объятьями, мы двинулись дальше, но не к лифту, как я ожидала, а вверх по ступенькам… Зачем вверх?! Там, видимо, есть выход на крышу, там, наверное, высоко, страшно, и можно меня отправить полетать… Нет, он этого не сделает, совсем недавно Валера признавался мне в любви, а когда любят, не желают смерти. Ты уверена, что он говорил тогда правду? Нет, но, если собираются превратить в ангела, не вдыхают ноздрями так жадно, по-животному, воздух, пропитанный твоим запахом. А что ему мешает сначала тебя поиметь, а потом отправить в полет? Желание повторения! Настоящей страсти всегда нужен повтор.

Еще раз, проформы ради, попыталась вырваться. Справиться с ним я, конечно, не могла, это же огромный, вылепленный из одних мускулов и жил древнегреческий титан, циклоп… поэтому лишь мелко пиналась и кусала зубами перчатку. Он протащил меня через два лестничных пролета, толкнул за дверь какой-то квартиры двумя этажами выше. Непостижимо… Очень нагло! Совершенно, черт возьми, неожиданно! Захлопнул дверь, развернул, прислонил к стене и начал целовать. Непостижимо… очень нагло… взасос… Мир как всегда завертелся ярким калейдоскопом в глазах. Свою ногу просунул между моих подрагивающих коленок и вверх, чувствительно надавил на промежность. Не выдержала, застонала ему в губы… Шизанутая на нем слабачка… Довженко так нагло появился, так бесцеремонно себя ведет, а ты мгновенно растаяла, течешь, как последняя изголодавшаяся по мужской ласке потаскуха. Нет уж, пора стать той ланью, которая может долбануть так, что искры из глаз посыплются. И долбанула… лбом по носу, а потом с силой толкнула руками в широкую мужскую грудь. Валера пропустил удар, расслабился, я ведь была такая мягкая, податливая, ивовая тростинка в его руках, в любую сторону гни.

— Млять, Ира! Что ж ты творишь?! — сдавлено ругался Довженко, схватившись одной рукой за пострадавший нос.