Ведьмины сказки (СИ) - Черная Ева Л. "Черная Ева". Страница 45

Раскатистый мужской искренний смех, раздавшийся надо мной, окутывал меня теплым одеялом. На заднем плане слышится сердитое отцовское сопение.

— А она времени даром не теряет, — отец все так же сопит, зато дед молчать не собирался:

— Наша порода, — довольство просто сочится из него.

— Значит, выбор сделан и так тому и быть, — меня ласково и с затаенным интересом погладили по голове.

Удивительная по своей сюрреалистичности картина — незнакомая местность выжжена практически до тла. Даже каменные деревья — одни из немногих растений Шеола — стояли обугленными остовами. А посреди мы — высокий демон в своем истинном обличьи, только темные глаза остались прежними, и я, тогда еще пятилетняя девочка. Маленькая ручка просто тонула в большущей темной когтистой лапе, но, тем не менее, вцепилась в нее, как клещ.

Небольшая струйка ярко-алой крови стекала по нежной детской коже в чашу из звездчатого сапфира. С другой стороны по стенкам того же сосуда лилась бордовая, почти черная, кровь демона. Он так и не сменил ипостась.

Оставаясь все таким же огромным, с интересом наблюдал, как синий яхонт — трудно изменить своим привычкам и называть знакомые вещи новыми именами — постепенно скрывался под слоем буро-красной смеси.

Кровь — единственное, что нужно, чтобы связать две судьбы воедино. Он долго ждал и не раз жалел о данном когда-то другу обещании. Потому получив столь неожиданное предложение от маленькой девочки, не стал тянуть и упускать ее.

Сейчас, углубляясь в свои детские воспоминания, я его понимала. Договор, заключенный с Ашмедаем, наполовину исполнен и данное обещание, дождаться выбора от самой будущей невесты, не нарушено.

Нас, возможных невест, было уже достаточно и демон не спеша выжидал, справедливо полагая, что это еще не все. Он оказался прав. Хотя к моменту рождения последней ведьмочки это уже не имело никакого значения. До сегодня он просто присматривался, думаю даже, ненавязчиво оберегал и да, ждал, когда его выберут.

Отец оказался недоволен такой скоропостижной помолвкой с еще совсем маленькой мной. Но поделать ничего не мог.

В те времена отступники, шеддим и лилим, не пожелавшие признать власть верховных демонов, решили шантажировать его. Старшие — Белиал, Белет, Гаап и он — не могли позволить этого. Дедушка тоже не остался в стороне. Просить о помощи никого не пришлось. У каждого были свои причины, на тот момент мало интересовавшие отца. Оказалось зря. Потом было уже поздно.

С лилим было все просто — обе Лилит были злы. Даже не так, они были в бешенстве. Обе считали, что низшие посягнули на чужое. Не просто чужое — Старшая всегда воспринимала потомков Младшей своими, хоть и не демонстрировала это на публику. Отбросы-лилим посягнули на собственность Старшей — такое не прощают.

С презренными шеддим было немного сложнее. Низшие демоны, которые никогда не были падшими ангелами. Порождения ритуальных зоофилических браков, которые совершали людьми с извращенной психикой только с одной целью — невероятная физическая сила. Чаще всего для ритуала в таких случаях выбирали волка или волчицу.

Папе, наверное, впервые в жизни было страшно. Не за себя — погибнуть в бою для демона лучшая участь. Хотя о гибели и речи не шло — не те весовые категории. Но вот я…

Шеддим чаще всего руководствовались звериными инстинктами, чем разумом. А что такое загнанный в угол зверь говорить не стоило. Когда кинувшийся убить меня шеддим сгорел от огня Беллета отец не знал, как отблагодарить друга, потому и не было глобального противостояния моему желанию, выставив только одно условие — ритуал полного единения будет закончен после моего столетия и с мамой разбираюсь я сама.

Мы стояли напротив друг друга с оголенными торсами. По сравнению с Белетом я кажусь слишком маленькой и слишком хрупкой. Вокруг стоят трое: отец, дед и дядя Бел. Гаап уже давно ушел, решив, что его помощь здесь больше не понадобится. Сомневаюсь, что он вообще знал о предстоящем ритуале.

Дед и баба Лиля, как старшие семьи, обмакивая пальцы в чашу с нашей смешанной кровью, выводят узоры постепенно спускаясь с лица на шею, плечи, грудь и обе руки. Влажные символы, появляющиеся на коже, постепенно начинают светиться, наливаясь огнем.

Мой маленький хвостик нервно колотится о ноги, мелькая в дырах изорванной юбки. А потом успокаивается, обвив хвост демона, заставляя того стать со мной совсем рядом. Дедушка и Лилит только хмыкают и подрагивающие уголки губ совершенно сбивают с торжественного настроя. Понимая, что хуже уже не будет, прижимаюсь к отвоеванному жениху всем тельцем. Хватая в кольцо ручек, то до чего смогла дотянуться — узкую талию. Обхвата ручек, конечно, не хватает, но то и не страшно.

Баба Лиля шипит. Ну да, мои обнимашки существенно усложнили процесс художественного разрисовывания. И все же они заканчивают.

Белет пытается поставить меня напротив — не выходит. Отпускать его теперь, получая столько тепла в этих объятиях совсем не хочется. Я все же маленькая и мне реально холодно, а настоящие принцессы не могут трястись на собственной почти-свадьбе. Отступить приходится ему, отчего теперь фыркают не только дед с бабкой, но и отец и дядей Белом.

Я дышу демону в пупок. А вкусно так пахнет. Поднимаю глаза вверх и, не выпуская его талию из ручек, начинаю за ним повторять.

Слово в слово.

Движение в движение.

Светящиеся кровавые символы как будто проникают внутрь, добираются до внутреннего источника, связывают нас.

Я завороженно смотрю, как на гладкой темной коже исчезают недавно горевшие ярче огня черточки, углы и завитушки. У меня тоже кожа уже практически чистая — все растворяется в ней.

А Белет, увидев обиженную рожицу от того, что 'рисуночки пропали', тихо шепчет, что они появятся… чуть позже… после полного единения. На предплечьях и запястьях проступят, собравшиеся в единый узор исчезнувшие символы.

А потом я засыпаю.

Глаза медленно открываются сами собой. Голова все так же нещадно болит, но эта боль не самая большая моя проблема на данный момент. Неверяще смотрю на… почти что мужа?

— Твой отец просил тогда заблокировать на время воспоминания, — я, оказывается, уже не сижу сжатая стулом — меня тихо покачивают, держа на коленях, как маленького ребенка, — кое-кто обещал с мамой самостоятельно разобраться и не давать ей 'добраться с лобзиком до отцовских рогов'.

Вспыхиваю как маков цвет, потому что да, именно это и именно в таких выражениях я папе тогда и обещала защиту от ведьминского произвола. Хохот остальных взрослых на детскую фразу заставил отца немного смутиться.

Мне было уютно. Неловкость, стеснение и боязнь испарились, как ни бывало. Будто воспоминания, хлынувшие наружу, практически смыли эти чувства.

— И что теперь? — голос стал неожиданно хриплым, — Я хотела сказать, договор был только частью сделки? И зачем было так долго ждать?

— Что теперь? — задумчиво, — Ашмедай был мне другом и я не мог ему отказать в одной маленькой просьбе… Маленькой по сравнению с тем, чего хотел от него я. Так что да, пришлось дать слово, что только после того, как одна из его рода выберет меня добровольно, я смогу потребовать исполнения условий договора. Упускать такую возможность, сама понимаешь, я не стал. О возрастных ограничениях ни в одном из договоров не указывалось… Посмотрела на него скептически. Демон, просто так держащий слово, пусть и данное уже давно умершему другу? Тем более верховный демон? Не верю!

Легкий смешок, шедший от прижатых к виску губ, щекотно пошевелил волосы.

— И да, у нас на это был еще один, дополнительный, договор, — вот в это я верю уже больше, — хотя-я-я, говорить об этом кому-то просто так, я не собирался.

Понимаю. На душе вдруг стало отчего-то так тоскливо. С чего бы это. Я ведь его не люблю. Не люблю ведь? Или как раз наоборот? Он-то меня точно не любит. У него всего лишь контракт и как оказалось, почти заключенный брак. Так к чему всякие мешающие деловым нелюдям чувства? Правильно?