Ветер Безлюдья (СИ) - Татьмянина Ксения. Страница 87

— Нотации тоже часть твоей заботы? Можно убрать из комплекта? Я не заказывал.

— Стерпишь. Я имею право быть злой и попить тебе крови.

Дома он едва разулся, умылся и сел на диван, откинувшись аккуратно на мягкую спинку, как с облегчением закрыл глаза. Но кардинально лучше не стало, — бледность не ушла, а на висках сильно выступила испарина. Напряженно сведенная челюсть, тик на скуле демаскировали его — Гранид терпел боль.

— Рубашку снимай. И ремень из джинс выдерни, он передавливает, когда сидишь. Я должна посмотреть, что с тобой. — Выждала, но он только взглянул на меня с сомнением. — Я не врач, но будет лучше. Или стесняешься? К слову, я видела тебя полуголым и не раз…

— А теперь я красивый. Еще не устоишь перед искушением…

— Опоздал. Мне как раз тощие больше по вкусу, а ты уже все.

Гранид послушался, сделал как я просила. Правое плечо, бок, немного под лопаткой — продолговатые покраснения. Чуть распух локтевой сустав.

— Да нормально. Ушиб, без переломов, синяки вылезут и все. Поспать не получилось, а это меня сильнее всего подкашивает. Мозг отключается, побочка от той еще лихорадки.

— И судорога, — увидела я маленький тик на скуле, и как предплечье и мышцы спины свело и расслабило.

— Не в самый удачный день ты меня застала.

Поставив чайник для термоса, я налила стакан минералки, растворив в нем пол чайной ложки морской соли с добавками. Он выпил его и второй стакан вдогонку. К локтю приложил завернутый в полотенце пакет со льдом.

— Но обезболивающее только после еды. Сможешь в себя впихнуть что-нибудь?

Долго готовить не пришлось, еще теткиных заготовок много. Я разморозила за пять минут, и за три подогрела мясо, но когда обернулась к нему с горячей тарелкой, увидела, что он лег на диван ничком и отключился.

Делать нечего… Убрав на кухне, приняв душ, я оставила свет настольной лампы, чтобы не в темноте расстелить себе постель на полу. Гранид как лег, так и не шевелился, заснув сразу, я только подложила ему подушку под голову, убрала растаявший компресс, и прислушалась — точно сон или его в нехороший обморок завалило? Бледность ушла, дыхание стало ровнее и глубже, значит, ничего страшного.

Есть новости?

Еще час я просидела за рабочим компьютером, — для меня ложиться спать было слишком рано. Занялась роликом, написала сообщения Наталье и Тимуру, а Андрею решила позвонить. Для этого вышла в коридор, чтобы не побеспокоить Гранида.

— Есть новости?

Андрей был сначала в подъезде, я догадалась по особенности звучания голоса в этом пространстве, — с гулкостью и бетонным эхом, потом хлопок двери и квартира. Только зашел.

— Илья получил твое письмо. Сегодня увела его во Дворы вместе с Кариной, я уверенна, что ей удастся его там задержать, так что оба в безопасности. Теперь, если нужно, пиши на адрес Набережная, дом 8, квартира 12. Они там.

— Понял. По редактору выяснил — он там не редактор, и сайтов у него во владении много. Хорошее прикрытие для отмывания денег, если часть включить в схему реальных клиентов и липовых авторов. Но это детали. По закону чист, сейчас коллеги аккуратно проверяют контакты и ближний круг. Ищем ниточки к тем, кого уже взяли на прицел, и выходы к трущобным службам. Гранид сообщил, что была стычка в метро. Почему не рассказала?

Я собралась ответить и оправдаться забывчивостью, но следователь не стал ждать объяснений:

— Есть фото с камер и есть данные. Владелец отпечатка с инъектора, насколько я догадываюсь?

— Да.

— У меня все, детали не по телефону. Есть что еще важное рассказать?

Насколько могла, пересказала разговор с Елисеем на вечере, а сообщения от него так и переслала — чтобы слово в слово. Андрей попросил, что если он снова выйдет на связь, ничего не предпренимать самой, а звонить и советоваться. Думать нужно, как повернуть его интерес в свою пользу и схватить за…

— …дальше объяснять надо? — Спросил Андрей свое коронное.

— Ясно. Буду строго соблюдать вашу инструкцию, господин следователь. Еще одно — не знаю, что он делал и где был, но Гранид не в лучшем состоянии сейчас и валяется в отключке. Спит трупом. Уверена, что-то выяснял по делу, или следил…

— Пусть свяжется со мной, как сможет. Я персоник вырубать не буду. Но в идеале — нам бы завтра вечером встретиться и переговорить, живьем, а не по телефону. Будешь свободна?

— Надо, значит буду свободна.

— Где и когда сейчас не скажу. Завтра буду знать. Эм… Ты у Гранида или от себя звонишь?

— От себя.

— Соседка твоя дома?

— Не знаю. Сейчас постучу… хочешь поговорить?

— Нет! Передай от меня привет. Просто так.

— Хорошо.

Я постучала к Наталье. Та открыла дверь, с длинной десертной ложкой в руках и обрадованно ей махнула:

— А я к тебе пару часов назад сунулась на чай позвать, а тебя нет. Не стала звонить, мало ли занята.

— Я согласна на чай.

— У меня или у тебя?

— У тебя. У меня там Гранид сном убитого на диване, не хочу шуметь, и не поговорить нормально… Наталья, не делай такие глаза интересные, он просто так спит.

К порогу лениво подбежал Ёрик, обнюхав меня издалека.

— Заходи. Я уже всех выгуляла, покормила, дела закончила и мороженое ем.

— Привет от Андрея, только что говорила с ним…

— Да? Между прочим, он после нашей встречи номер попросил, но самому позвонить или хоть что-то написать не судьба…

— Он сейчас в подполье, это раз. А еще он следователь и наверняка вечно занят, это два. Не обижайся на него, а привыкай.

— В каком смысле привыкай?

— Быть женой полицейского трудно…

— Иди ты в баню… — незлобно сказала Наталья и закрыла за мной дверь.

Сердце

У нее я пробыла недолго. Поболтали за чашкой кофе, на счет чая передумали. Ната совместила его с мороженым, а я выпила так — горький без сахара. Когда вернулась домой — все было по-прежнему. Тихо, полутемно, немного прохладно. Гранид спал, не поменяв положения, только голову чуть отвернул к спинке.

Я невольно задержала на нем внимание. Это была возможность разобраться в собственном беспокойстве и хоть что-то понять. Вот он лежит на спине, на диване, — полуголый, и могу ли я почувствовать к нему что-то телесное?

В маминых романах, а сравнение всплывало само, как нечистоты в воде, все мужчины были брутальными, мускулистыми, могучими. Спящие вулканы в буграх мышц, с волосатой грудью и волевыми подбородками. Гранид, к счастью, был обычным. Ничего у него не бугрилось, — рельефность тела была, но сглаженная, приятная глазу. Не дистрофичная и не атлетическая, обычная — золотая середина, как я бы сказала. Приземленности ему добавляла растрепанность — душ он не принял, не нашел сил, и только умывшись, все равно оставил трущобную пыль и грязь разводами на шее и в волосах. Эта деталь помогла мне оторваться от навязчивых глянцевых обложек, которые галереей висели на маминой странице, иллюстрируя «идеальные» тела. Мой Гранид оказался из жизни.

Рискнув подойти вплотную к нему, я все же ощутила беспокойство — как откроет глаза и застукает меня за разглядыванием! Не обман ли его ровное дыхание? Ушибленную многострадальную правую руку Гранид вытянул вдоль тела, а вторая лежала на животе. Что должно было меня привлечь? Когда просыпается этот пресловутый женский трепет? Я скользила по нему взглядом, чуть-чуть смущаясь от своей бесцеремонности, но не больше… И вдруг я нашла то, что мне понравилось, едва обратила на это внимание. Биение сердца. Вот это вздрагивание слева, пульс жизни. Набравшись храбрости, я опустила ладонь ему на грудь.

Гранид был живым. Это глупое утверждение, конечно — живым. Только сейчас я это знала не как факт, а чувствовала под пальцами, кожей, физически. Ободренная тем, что он даже не пошевелился, коснулась его плеча, руки, взяла его ладонь в свою, пережив ощущение разницы между жесткой и легкой кистью Гранида-подростка, а я ее помнила, и крепкой и тяжелой ладонью Грнида-взрослого. Это оказалось приятно. Весь его образ оттуда тяжелел и воплощался телесным присутствием здесь. А если его поцеловать? В потемневшую от небритости щеку… Я хмыкнула и сморщила нос, — все равно во мне было больше ребяческого. Целовать не стала, но провела пальцами по шершавости острого подбородка.