Лучшая ученица (СИ) - Мэй Ирис. Страница 27

Но ведь отец Иви не может быть и её отцом?! Если они родились в один день… Иви не раз рассказывала, какая замечательная у них семья, как любят друг друга отец с матерью. Не мог ведь господин Сен-Моро быть с женой, а через несколько дней позвать в постель другую женщину? К тому же Иви рассказывала, что их семья всегда жила в столице, и отец никогда не бывает в разъездах. У него в подчинении достаточно людей, чтобы даже при деловой необходимости не ездить по окраинам самому…

Может, у господина Сен-Моро есть брат или ещё какой-нибудь родственник, который в своё время побывал в Приморской провинции? Бывает ведь, что одинаковые фамильные черты проявляются и у дальней родни. Тем более Иви как раз не похожа на отца, так что, возможно, они обе пошли в кого-нибудь из общих дальних предков, вот и объяснение их сходству?

Тогда получается, отец Иви может знать её настоящего отца! По крайней мере, должен догадываться, кто может им оказаться…

Гвеннет надеялась, что господин Сен-Моро скажет ещё что-нибудь, что поможет отбросить оставшиеся сомнения и вопросы, но он сам, видимо, уже сделал выводы и не собирался растягивать странный, непростой разговор, невольные свидетели которого могли в любой миг заподозрить неладное.

— Полагаю, мы встретимся ещё не раз, — со светской любезностью произнёс он, разом отбросив недавний интерес. — Мы с супругой всегда рады друзьям Иветт… Если вдруг понадобится помощь, не забывайте, что теперь вам есть к кому обратиться. По любому вопросу.

Гвен ошарашенно кивнула, забыв даже поблагодарить. Слишком много вопросов вызвала последняя фраза главы Тайной службы. Это было искренним предложением? Скрытым признанием родства? Или намёком, что ей следует держать возможные догадки при себе, если она не хочет лишиться расположения знатного семейства?

Глава 18

Де Триен не выдержал, едва девушки удалились. Перед этим Иветт Сен-Моро ещё успела взять с отца обещание, что тот заглянет к ней, когда закончит с делами. Сам барон, воспользовавшись случаем, шепнул Гвеннет, что тоже задержится и будет в академическом саду. Всё это начинало слишком походить на планы свиданий, что озадачивало и несколько смущало его самого, однако побороть искушение никак не получилось.

— Девушки удивительно похожи, — заметил он, искоса взглянув на спутника. — Не зная, что они из разных семей, можно легко принять их за близнецов.

— Это не ваше дело, барон! — резко отреагировал Сен-Моро. Правда, тут же убавил пыл и добавил уже спокойно: — Но всё же — это не моя дочь, если вы на это намекаете. Никак не может ею быть. К большому сожалению, я не всегда был примерным семьянином, однако то время я помню хорошо. Я тогда вообще не уезжал из столицы. В этом нет сомнений, Иветт была долгожданным ребёнком, и год её рождения прочно засел в памяти. Моя жена, узнав о ребёнке, решила до его рождения перебраться в провинцию к родственникам. Говорила, ей нужно больше воздуха, простора, воды… Я по долгу службы вынужден был оставаться здесь, и не мог её сопровождать.

— Никогда не обращал внимания — ваша дочь похожа на вас или на вашу супругу? — словно невзначай поинтересовался де Триен.

Глава Тайной службы криво усмехнулся.

— Забавное дело — ни на кого из нас.

— В самом деле? Тем удивительнее совпадение…

— Есть и ещё одно, — нахмурившись, заметил виконт. — Брат моей жены служил — да и сейчас служит — наместником как раз в Приморской провинции.

Он резко замолчал, уже явно жалея, что так разговорился. Пусть они всегда были в хороших отношениях, но всё же Сен-Моро предпочитал не распространяться о семейных делах, и если бы не вызванное неожиданным потрясением волнение, никогда не стал бы откровенничать.

— Что ж, пора, наконец, взяться за работу, — сосредоточенно произнёс глава Тайной службы, давая понять, что больше не потерпит праздных расспросов. — Вы изучите записи пропавшего или возьмётесь за вещи?

Ничего примечательного в комнате исчезнувшего студента не нашлось, что, учитывая предыдущие случаи, уже не удивило. Более того, при изучении остаточной энергии становилось ясно, что за последние несколько дней здесь никто не применял магию.

Пропавший сам вышел из апартаментов и куда-то отправился, несмотря на то, что должен был в это время ждать у себя гостью. Его соседи, занимающие расположенные рядом покои, в один голос уверяли, что не знают, уходил он один или с кем-то.

Что могло заставить студента забыть о свидании и внезапно куда-то отправиться? Нельзя было исключать вероятность, что его чем-то опоили, чтобы лишить воли. Дурманящие зелья — не магия, и энергетического следа не оставят.

И всё же было сложно представить, что кто-то исхитрился вынести или вывести бессознательного человека за пределы принадлежащей Академии территории. Все входы и выходы здесь охранялись, и пусть привратники не знали каждого студента в лицо и не смогли с уверенностью сказать, проходил ли исчезнувший сегодня мимо них, но что-то неладное заметили бы сразу. Как и любого постороннего, если бы тот попытался пройти через ворота.

Все преподаватели и студенты носили на запястьях отличительные браслеты, без которых покинувшего территорию Академии не впустили бы обратно. Гости студентов или прибывшие по делу посетители могли войти, только имея временный пропуск.

— Четвёртый случай за последние полгода, — с бессильной злостью отметил де Триен. — Пятый, если считать и профессора Камбера. Не могли же все они просто сбежать по доброй воле!

— В данном случае мы точно знаем, что у пропавшего были другие планы, — согласился Сен-Моро, и в свою очередь продолжил рассуждать вслух: — Что делает версию похищения всё более обоснованной. Но кому представители разных сословий, учившиеся на разных факультетах, могли доверять одинаково сильно? Настолько, чтобы последовать куда-то по первому зову, отбросив все дела?

Барон досадливо поморщился. Размышления были не новыми и, как и прежде, заводили в тупик. Они уже предполагали, что в похищениях замешан кто-то из преподавателей. И исчезновение профессора Камбера, на которого пало подозрение, подтверждало эту теорию.

Но всё же должно быть что-то ещё. Какая-нибудь общая идея, интерес — что-то, что связывало всех четверых студентов и помогло их выманить. Ведь под предлогом, скажем, дополнительных занятий или пересдачи зачёта можно зазвать кого-то не дальше учебного корпуса, а исчезнувшие явно должны были сами покинуть Академию.

Тайное общество?

Какое-нибудь братство, круг якобы для избранных, причастность к которому следует хранить в секрете? Молодых людей нередко привлекают подобные игры. Что, если кто-то создал такой закрытый клуб как прикрытие, чтобы легко заманивать наивных мечтателей, а потом использовать в неких собственных целях?

Де Триен поделился новым соображением с главой Тайной службы. Сен-Моро задумчиво нахмурился, потом с сомнением покачал головой.

— И что же, никто из членов этого общества не насторожился из-за исчезновений? Одно, ну, два ещё можно списать на совпадение, но теперь-то… Хоть кто-то должен бы заподозрить неладное и испугаться, что его тоже ждёт незавидная участь. Разве стал бы он тогда хранить тайну?.. Разве что… — перебил он сам себя, но тут же замолчал, задумавшись. — Мы имеем дело с обширной группой злоумышленников. Какое-то общество действительно существует — я имею в виду, не для прикрытия. И его постоянные члены знают истинный смысл и цель организации. Намеченную жертву завлекают какой-нибудь красивой историей, предлагают вступить в братство, но при этом все остальные участники знают, что это обман.

— Тёмный культ… — полувопросительно озвучил барон новое подозрение.

Поверить в возможность подобного было сложно. Все когда-то слышанные на уроках истории рассказы о тёмном культе казались древними сказками, мрачной выдумкой, которой теперь можно испугать разве что ребёнка.

Только необразованные варвары из диких племён когда-то могли верить, что если найти одарённого и убить его, принести в жертву грозному божеству ночи, то можно получить его дар. У представителей их народа не рождались маги, и вместо того чтобы чтить магов-чужеземцев, просить помощи и покровительства, они поили кровью несчастных землю, посвящали их души своему жестокому богу, а потом тот из людей, кто был признан племенем самым достойным, съедал сердце жертвы, веря, что вместе с этим заберёт и силу, и та когда-нибудь обязательно проснётся в его потомках.