Контрапункт - Любецкая Татьяна Львовна. Страница 27

Еще в начале сороковых годов Аркадьев заговорил об универсализации футболистов и интенсификации игры, но так случилось, что понятия эти вновь стали откровением много лет спустя и сейчас почитаются суперсовременными. Что ж, как известно, новое – это подчас хорошо забытое старое. Но может, проще не забывать?

Еще в 1951 году в статье «Об универсализме в футболе» Аркадьев писал: «Универсализм игрока – это прежде всего универсальное понимание игры… в сочетании с техническим умением и физической способностью провести эпизод или даже отрезок игры на любом месте в команде и в любом тактическом плане…

Целесообразность в нашем современном футболе и, более того, необходимость универсального умения играть не вызывают сомнений».

Что касается интенсификации, то вот что об этом сказано в книге «Тактика футбольной игры»: «В тактическом отношении советская школа футбола нашла свое выражение в общепринятой сейчас у пас системе игры, которую я назвал бы системой интенсивной игры… Существо нашей тактической системы заключается в игре „изо всех сил“. Это значит, что мы строим игру таким образом, чтобы использовать с наибольшей полнотой все силы и возможности каждого игрока в отдельности и чтобы в каждой игровой операции команды использовать максимальное количество игроков…»

Итак, богатство творческих возможностей. Но оно никогда не давалось Аркадьеву легко. «Все сказанное здесь, – писал он в книге „Тактика футбольной игры“, – является итогом моей многолетней игровой и тренерской практики. Горечь ошибок, поражений, неудавшихся экспериментов, радость достижений и побед стоит за каждой строкой книги».

Как всякое другое, богатство творческих возможностей может подчас обернуться и вовсе неожиданными потерями.

К примеру, такими.

«Мы с братом крайне редко видели раньше папу, – рассказывает дочь Бориса Андреевича, – гораздо больше читали и слышали о нём. Иногда, правда, он, как „мимолетное виденье“, являлся из поездок и раздавал нам подарки. Потом наезжали гости, ели, пили, папа не ел, не пил, только рассказывал, рассказывал… А потом спешно уезжал на эти свои загадочные и столь манящие его сборы».

Он весь потонул в футболе, как бы олицетворяя собой, своей жизнью обаяние, романтику и исключительность спортивной судьбы. А Витя и Ирочка как-то оказались вне всего этого. То есть, конечно, они, «дети Аркадьева», несли в себе некий отзвук футбольных торжеств, и это придавало им определенный вес в глазах окружающих, но приобщить их к спорту по-настоящему у Бориса Андреевича времени не нашлось.

Преподаватель физкультуры в университете говорил Ире: «Аркадьева, у тебя большие возможности в беге на короткие дистанции, но бегаешь ты, как буржуазная барышня».

ГЛАВА 4

…В тесном водовороте тревожно гудящей футбольной публики Виталий Андреевич едет на «Динамо» – на одну из центральных игр чемпионата страны. Его, конечно, хорошо знают все эти люди – так им, по крайней мере, кажется, – знающие о футболе все. Какой-то солидный дядя, «босс», обращается к Виталию Андреевичу:

– Борис Андреевич, а каким вы пас сегодня составом удивите?

Ибо было общеизвестно, что в поисках новых решений игры Аркадьев часто менял позиции своих игроков, чем изрядно импонировал футбольной публике – от него вечно ждали сюрпризов.

Подробно ответив на вопрос, Виталий Андреевич мимоходом заметил, что расстановка игроков – дело, в сущности, пустяковое, а есть кое-что потруднее. От исступленного любопытства лицо собеседника вытянулось в столбик, а глаза застыли – не спугнуть!

– Видите ли, дело вот в чем, – невинно продолжал Виталий Андреевич, – во время матча я должен быть одновременно на верхушке трибун, чтобы видеть общий рисунок игры, так сказать, воплощение моих тактических предначертаний, а также у поля, за воротами, дабы непосредственно руководить этим самым воплощением…

– И как же вы выходите из этого положения?!

– Э, просто раздваиваюсь.

«Босс» кисло улыбнулся, – мол, шутка не блестящая, да и информации никакой. Тут как раз и приехали.

Оказалось, что сидят они в общем довольно близко – их разделяли рядов шесть. Когда уселись, Виталий Андреевич помахал «боссу» рукой и крикнул:

– Сейчас увидите, как я раздваиваюсь!

Тот неопределенно кивнул, пожал плечами, – мол, шутка затянулась, и вообще, чего это ты, дескать, там, на верхотуре, торчишь, а не игроков настраиваешь? И тут Борис Андреевич выводит свою команду на поле.

И сейчас, спустя столько лет, Виталий Андреевич довольно усмехается.

…«Босс» вскочил с места и стал бешено вертеть головой – вниз, на Бориса Андреевича, вверх – на Виталия Андреевича. Быстро-быстро – вниз-вверх, вниз-вверх…

Словом, если на матче появлялись оба брата (а так было почти на всех играх с участием ЦДКА), они, как правило, сеяли некую дополнительную смуту среди и без того взвинченных любителей футбола.

Конечно, идя на стадион, болельщик отнюдь не стремится к умиротворенности, спокойствию – напротив, он готов к переживаниям и даже мукам за свою команду, за футбол. Если же предстоящий матч обещает стать уникальным, тут уж все «муки», естественно, удваиваются, и свидетель становится личностью почти столь же исторической, что и игрок.

Таких незабвенных матчей у ЦДКА было немало.

Это и финал Кубка 1945 года (ЦДКА – «Динамо»), когда игра вся от начала до конца шла с переменным успехом – как на качелях, но «вознеслись вверх» в конце концов армейцы-2:1.

И последний матч первенства страны 1947 года (ЦДКА – «Трактор», Сталинград), в котором для того, чтобы сравняться с лидерами чемпионата – московскими динамовцами по победам и определить их по соотношению мячей, армейцам необходимо было выиграть 5:0 или 9:1. Задача не из легких. Но для армейцев, оказалось, разрешимая – они победили именно 5:0.

А также щедро политый осенним дождичком финал Кубка 1948 года (ЦДКА – «Спартак», Москва), выигранный, однако, армейцами всухую – 3:0.

Но поистине сакраментальным матчем, снискавшим такие эпитеты, как «величайший», «бессмертный», «матч века», стал матч второго круга чемпионата СССР 1948 года между извечными соперниками – ЦДКА и московским «Динамо».

Исключительность той битвы была абсолютно во всем: в значении (решался чемпион), в составе игроков и тренеров (на поле вышли отборные воины двух лучших армий, и за ними стояли два крупнейших полководца тех лет – Аркадьев и Якушин). И, наконец, накал, сюжет игры, с головокружительными перепадами, терзал души болельщиков – да простят мне громкое слово – в духе настоящей трагедии.

Такой матч для ценителей великой игры – как «озарение истиной».

«Позвольте, но какая же тут истина?» – спросит далекий от спорта человек.

В ответ на это любитель футбола, возможно, лишь презрительно пожмет плечами – что тут скажешь? А может быть, горячо начнет объяснять, что там, на поле, – сама жизнь, власть страстей и тому подобное.

Добавлю к этому, что спорт может принести нам физическое и моральное оздоровление, бурный эмоциональный всплеск, возможность творить и ступить за грань допустимого.

Спорт – крохотная и одна из ярчайших моделей нашей жизни, где в короткий срок человек может ощутить, кажется, все коллизии судьбы: счастье веры, единения и тоску одиночества, несбывшихся надежд, триумф победы и поражение, великую значимость своего «я» и вдруг – всю ничтожность бытия земного… Предельная обостренность спортивных сюжетов – или ты, или я – почти постоянно требует от спортсмена усилий на пределе его возможностей. Он, можно сказать, пьет более концентрированный, более крепкий напиток жизни, чем остальная часть человечества.

Двойная же магия спорта заключается в том, что похожий напиток достается и зрителю, только в несколько «процеженном» спортсменом, а также телекамерой и телекомментатором (если зритель у телевизора) виде.

Итак, мяч, вбитый в створ ворот, возможно, и есть истина – такая простая и в то же время столь непостижимая? Парадокс? Но спорт пестрит парадоксами. И, может быть, потому говорят: «спорт есть спорт», хотя фраза эта так невыносимо банальна, что уже почти свежа…