Женщина с той стороны (СИ) - Шайлина Ирина. Страница 29

— Госпожа? — удивлённо спросила она.

— Кушать хочется очень, — пожаловалась я.

Толстуха усадила меня за соседний стол. Девушки отмерли и продолжили месить тесто, даже боясь смотреть в мою сторону. Спины их были прямы, как палки.

— Чего желаете?

Я желала всего и сразу. Ломтями ела соленый сыр, разогретые для меня овощи, оставшиеся с ужина, мясо. Съела кусок сладкого пирога и запила все это двумя стаканами молока.

— Изумительный пирог. Вы не могли бы включать его в мой завтрак?

— Да, конечно, — повариха зарделась от немудреной похвалы.

Я вернулась к себе и вновь уснула. С тех пор дело пошло на лад. Я стала много спать и много есть. Но вскоре подобный образ жизни мне наскучил. Я томилась в своей клетке и не знала, чем себя занять. На улице, как назло, стояли трескучие морозы, и Анна наотрез отказывалась меня выпускать.

— Ну, Анечка, милая, чем же мне заняться? Я даже по дворцу гулять не могу, боясь встретить Айю.

— Я подумаю, — поджала губы она.

Ночные прогулки на кухню остались нашим секретом. Меня, моего вечного ночного стража, постовых и многочисленных поварих. Ни одна из них не проболталась даже Анне, удивительно. Эти походы за едой стали моей отдушиной. Я не боялась встретить никого из королевской семьи — им и в голову не пришло бы выходить в холодный коридор и идти за чем-то самому, когда можно вызвать слугу. Я сдружилась с поварней, благодаря мне они стали мягче к Анвару. И хотя его я не встречала, они клялись и божились, что его бока заметно округлились.

Так и сегодня ночью я привычно проснулась, едва лишь поднялась луна. Положила руки на живот — он был таким же плоским, как и всегда, и порой мне с трудом верилось, что я и правда беременна. Зажгла новые свечи и с подсвечником вышла в коридор. Ковёр скрадывал звук моих шагов, да я и таилась. Я путешествую так уже месяц и никого ни разу не встретила. Ильдан, мой сторож, степенно шёл рядом. В тишине раздался скрип. Я насторожилась.

— Слышишь? — спросила у Ильдана. Любопытство было сильнее осторожности, да и не думала я, что, пока беременна, кто-то осмелится причинить мне вред в этом дворце. — Проверь.

— Да, госпожа, — кивнул он и шагнул вперёд.

Резко открыл на себя дверь, которая по моим подозрениям скрипела, а ведь в этой части дворца никто не жил. Из комнаты полился тёплый жёлтый свет камина. Я заглянула. Похоже библиотека. Огромная комната. Сотни и тысячи книг в тяжёлых переплетах теснятся на книжных полках вдоль стен. Книжные шкафы были до самого потолка, а это навскидку метра четыре. Центр комнаты был пуст, пол застелен ковром, стоят кресла, столики. В стене частью свободной от книжных полок камин, в нем не ярко горят дрова. Узкие высокие окна закрыты ставнями, так в большинстве комнат дворца, для сбережения тепла. На первый взгляд комната пуста. Но дверью кто-то скрипел! И камин разжег! Проклятое любопытство не унимается, кто же бродит здесь в ночной тиши?

— Эй, есть кто-нибудь? — спрашиваю я в полумрак комнаты. Тишина. — Мы не вооружены, и нам очень интересно!

Ильдан молча покачал головой. Ему не по нраву моё любопытство, но перечить он не смеет. Из-за одного из кресел поднялась едва различимая в полумраке фигура. А затем двинулась мне навстречу. Бог мой, да это Тирена!

— Здравствуйте, госпожа, — кланяется она. И тут же без перехода тараторит. — Не говорите, пожалуйста, маме, и бабушке не говорите тоже! Они меня накажут за то, что по ночам гуляю, точно накажут!

Я села на одно из кресел, Тирена на другое. Она заметно нервничает.

— Да с чего ты взяла, что я скажу? Я очень редко вижу твоих родных. А вот бродить по ночам в одиночестве не очень хорошо. Зачем ты пришла сюда?

— В библиотеку? — она посмотрела на меня, как на умственно неполноценную. И правда, глупый вопрос. — Читать.

— А почему бы тебе не делать это днём?

— Книги из этой библиотеки мне читать не разрешают. Бабушка считает, что они глупые и только лишь вызывают головную боль. А в детской я уже все прочла!

— А ты учишься? — задала вопрос я и осознала, что сто лет не держала книги. И даже в руках зазудело, так захотелось это сделать.

— По утрам ко мне приходит учительница на два часа. А потом я скучаю, потому что бабушке некогда, мама занята будущим праздником, других детей во дворце сейчас нет, из тех, что были бы мне ровней. Зима тяжёлая в этом году, все по своим именьям, мне даже гулять не разрешают.

— Бедный ребёнок, — пожалела я. — А ты могла бы научить читать меня?

— Вы не умеете? — изумилась девочка. — Даже бабушка умеет, хоть и считает это вредным занятием.

— Я умела, Тирена. На своём языке. А на вашем не умею.

На следующий день я отпираю заветную дверку, которая ведёт в кабинет Валлиара. Не знаю, кабинет ли, если здесь предусмотрена постель для сексуальных игрищ, но знаю, что в этой комнате он проводит много времени. Так и есть, я застала его за работой, он сидит, склонившись над бумагами. Здесь как всегда жарко натоплено, и вообще ничего не изменилось. Он поднимает голову и видит меня.

— Зоя? Здравствуйте. У вас все хорошо?

— Да…у меня несколько неожиданная просьба. Ваша племянница, Тирена, тоскует большую часть дня. Тем же занята и я. Не позволите ли вы проводить ей со мной часть своего времени? Она могла бы научить меня читать.

— Читать? Я даже не думал об этом. Сегодня же поговорю с сестрой, не думаю, что она будет против.

Так я заполучила Тирену. О, этот ребёнок чудесен. Она скрашивает мой досуг, вообще моё время. Поначалу она приходила лишь на четверть часа, и сопровождала её злобного вида гувернантка. Затем стала задерживаться на дольше и прибегать одна. Днём, по императорской части дворца, которая хорошо охранялась, ей разрешали ходить без сопровождения. Я брала для неё книги в библиотеке, она учила меня читать. Поначалу дело давалось мне непросто, но затем пошло ходко. Мне не очень нравился местный стиль написания художественной литературы, но вскоре я привыкла. Листая жёлтые от старости страницы тяжёлых книг, многие из которых были написаны вручную, я, наконец, глубже познакомилась с этим миром. Доселе я видела лишь дорогу, горы да дворец. Неделя пролетала за неделей. Я давно не видела таких суровых морозов в своём родном мире, да и тут они, похоже, были в диковинку. Жизнь словно замерла, все берегли тепло, стараясь не делать резких и главное лишних движений. Одним таким морозным утром я нежилась в постели, не спеша вставать. Большая часть наших окон была закрыта на ставни, но одно я запирать запретила, я не желала жить в тёмной норе. В не зашторенное окно дерзко рвалось солнце. У моих ног, обложившись книгами, бумагами и грифельными карандашами, сидела Тирена. Мы записывали истории из моего мира. Я диктовала Тома Сойера, что могла вспомнить. Богато приукрашивала от себя, Тирена покатывалась со смеху. Потом обещалась отпечатать книжку в дворцовой типографии, единственному ребёнку императорской семьи не должны были отказать. И тогда я почувствовала. Лёгкое, словно бабочка порхнула, движение. В моём животе. Я охнула и прижала ладонь к животу. Снаружи ещё ничего не чувствовалось.

— Малыш? — догадалась Тирена. — У мамы тоже бывало так и ерзал в животе братишка, мне нравилось прикасаться.

— Брат? У тебя брат есть?

— Нет, — она покачала головой. — Умер, слабенький был.

Наверное, именно в этот момент я и осознала в полной мере, что беременна. Опустила на пол отекшие немного ноги, подошла к зеркалу. Если оно не врало, то я нисколько не изменилась. Однако внутри меня зрел маленький император. И с этого момента моя беременность усложнилась. Словно само осознание факта давило на меня. Меня стало тошнить, причём, не только по утрам. Ноги отекли ещё сильнее, я с трудом ходила. Отгремели морозы, за ними пошли метели. Если бы не Тирена, я всегда буду ей благодарна, я бы просто зачахла этой зимой. Раз в неделю приходил император. Справлялся о моём здоровье, спрашивал, есть ли у меня просьбы. Совсем изредка заглядывали Аглая и Беатрис. Разговоры с ними не приносили никакого удовольствия, а их подарки я даже не рассматривала. Не было сил. Все мои силы сейчас уходили на то, чтобы существовать, и терпеть возле себя я могла лишь Тирену и Анну. Мой живот заметно округлился, хотя по всем срокам было рано. Я начала бояться, что ношу императорскую двойню, эта мысль ввергала меня в ужас. И попросила Анну вызвать Ханну, хотя, как оказалось, во дворце её не жаловали, и императорской семье такие гости могли не понравиться.