Я. Ты. Мы. Они (СИ) - Евстигнеева Алиса. Страница 12

Опять пришлось доставать банковскую карту и ехать по магазинам. Отсюда и три дня, оставшиеся до переезда, пролетели достаточно быстро. Мы бегали по торговым центрам, выбирали кровати, диваны. Потом я вспомнила про подушки, одеяла и прочую домашнюю утварь.

Еще пара дней понадобилась нам с Анютой для того, чтобы отмыть квартиру, а парням собрать новую мебель. То, что они смогли это сделать, было огромным открытием для нас всех. Правда, тут не обошлось без чутких наставлений со стороны Олега — два подзатыльника Стасу и один пинок для Романа.

И вот мы наконец-то дома. Ну ладно, не дома… Но за неимением другого, будем считать, что именно там.

В понедельник ждали родителей. Я все утро простояла у плиты, готовя праздничный обед, а уже оставшееся время отгоняла детей от стола. Аппетит у моих мужиков был еще тот. Мы жили на новом месте всего несколько дней, а я уже начинала скучать по нашей кухарке — Лидии Степановне. Готовить на всю ораву было крайне накладно. Хотя с другой стороны, чем мне еще было заняться? Гуляй с близняшками, гуляй с собакой, корми пацанов, все, можно считать, что долг перед Родиной выполнен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Когда раздается звонок в дверь, я уже готова хорошенько проредить количество детей в своей жизни, потому что каждый (подчеркиваю, каждый) раз по десять попытался умыкнуть что-нибудь из еды. Я как раз разбиралась с Пушинкой, которая упорно подбиралась к блюду с бутербродами:

— И ты, Брут!

Звонок.

— Мааааам, я открою, — кричит Кирилл и несется к двери, за ним девочки и собака. Слышу, как открывается замок и… и тишина. Даже теряюсь от этого. А затем раздается неожиданное:

— Пааааааапа!

Часть 2. К началу начал. Глава 12

— Саааашаааа! — оглушительный крик проносится по всей улице, и я невольно оборачиваюсь. Мне навстречу бежит незнакомая девушка в фиолетовом плаще, и я на всякий случай растерянно ей улыбаюсь, вдруг просто не узнаю? Память на лица у меня достаточно паршивая. Но она проносится мимо меня и пытается поймать парня, который идет в нескольких метрах передо мой.

— Саша, да постой ты! — просит она, но парень даже не останавливается, ей нелегко поспевать за его широкими шагами, поэтому она тормозит прямо перед ним и возмущенно тыкает ему пальцем в грудь. — Клянусь, если ты сейчас со мной не поговоришь, то я… то я…

— Алена, что?! — гаркает он, да так, что я от неожиданности шарахаюсь в сторону. Парень в недоумении поднимает бровь и смотрит на меня как на убогую. Растягиваю губы в нелепой улыбке и ускоряю шаг. Можно подумать…

Было начало октября, и пятнадцатилетняя я шла в школу. Длинная, взъерошенная, местами нескладная, и вечно ссутулившаяся, за что регулярно получала нагоняй от бабули. Та когда-то мечтала вырастить из единственной внучки то ли балерину, то ли пианистку, то ли даму из высшего общества, что в ее понимании было одно и то же. Но все ее надежды разбились в моем глубоком детстве, когда стало понятно, что обе ноги у меня левые, музыкальный слух отсутствует напрочь, а от дамы во мне только аристократическое имя Александра. Хотя, будем честны, с именем тоже вышла промашка, ибо для всех я была просто Саня.

У меня сегодня был первый учебный день. Как говорится — первый раз в 10-й класс. И это притом, что все нормальные школьники отучились уже месяц. Как так вышло? Минувшее лето я провела с родителями в Уругвае, где мой папа — инженер участвовал в строительстве завода, а мама, как верная жена декабриста, сопровождала его на чужбине. Они практически безвылазно жили там уже второй год, зарабатывая нам на новую квартиру, потому что жить втроем в небольшой однокомнатной квартире всем вместе порядком надоело. Хотя, будем честны, родителям просто нравился такой образ жизни. Вот и при каждой удобной возможности они старались забирать меня к себе. Я даже привыкла: учебный год — здесь, а каникулы — где-то там. И как-то мы с родителями увлеклись всем этим, что не учли, что перед самым своим отлетом я могу что-нибудь подцепить. А я собственно так и сделала, почти две недели провалявшись на больничной кровати в компании капельниц, посудин и врачей. Потом еще какое-то время ушло на мое восстановление, чтобы я уж совсем не была похожа на ходячий труп. И вот спустя три месяца после расставания бабуля наконец-то получила меня — тощую, но зато загоревшую.

Я порядком волновалась из-за того, что пропустила целый месяц учебы. И совсем не из-за учебы… Меня, как и любого подростка, больше волновали отношения со сверстниками, а у меня они были, мягко говоря, так себе. Сложно сказать, в чем именно была проблема, просто я всегда чувствовала себя другой рядом с ними. Сильно уничижительного во мне ничего не было, впрочем, и выдающегося тоже… Ну, может быть, английский знала чуть лучше, чем другие. Ну так я, в отличие от других, имела языковую практику за плечами, надо же было мне было как-то с людьми в Уругвае общаться, я и по-испански могла бегло изъясняться, к восторгу нашей иностранки — Веры Андреевны, она почему-то считала, что у меня в принципе талант к языкам. Хотя много ей не надо было, она любила меня уже за то, что я догадывалась, что такое нулевой артикль.

Со мной случился тот нередкий казус, когда из общительного и подвижного ребенка, я выросла в замкнутого и стеснительного подростка. Хотя вот за рубежом о последнем было легко забывать — в Уругвае в нашем интернациональном доме жило много семей с детьми и ребятами моего возраста. Общались мы все легко и свободно. А вот в России на меня нападал приступ стеснительности. Бабуля объясняла это тем, что мне просто родителей не хватает. А я тем, что в малознакомом обществе проще было забывать о своих комплексах и проблемах, ведь там никто не знал, какой я являюсь или должна быть. А тут одни сплошные рамки, да маски.

В общем, в школу я шла в достаточно мрачном настроении, когда на своем пути повстречала эту крикливую парочку. Настроения они мне, конечно, не испортили, но зато в очередной раз напомнили о том, с чем мне предстоит столкнуться.

Стремясь поскорее укрыться от презрительного взгляда парня, я достаточно быстро долетела до школы, и даже перед уроком успела забежать к любимой Вере Андреевне. Она очень мне обрадовалась (ну хоть кто-то в этой школе!), и мы с ней проболтали до самого звонка. После чего я плавно перекочевала к учителю физики, а по совместительству и классной руководительнице — Любови Николаевне. В итоге, через десять минут от начала урока я оказалась в дурацкой ситуации, когда мы стояли с ней перед всем классом, и она решала, куда меня посадить. Можно подумать, что не было других способов привлечь ко мне внимание одноклассников. Меня и так часто подкалывали по поводу того, что родители работали в Южной Америке, считая чуть ли не миллионерами. И объяснять людям, что заграница — это далеко не всегда огромные деньги, было бесполезно. Одноклассники встретили меня равнодушно, хотя были и те, кто улыбнулся мне или помахал рукой в качестве приветствия, но как-то вяло и без энтузиазма. И лишь одна Карина Сомова демонстративно сморщила нос. Но тут тоже все было предсказуемо.

С Каринкой мы дружили с первого класса вплоть до конца прошлого года, когда мои нервы вконец не выдержали и сказали: «Стоп, баста». Умница, красавица и надежда всей школы, на деле оказалась той еще эгоисткой. Но эгоизм у Сомовой был какой-то избирательный, и доставался далеко не всем. Мне, видимо как близкой подруге, везло больше остальных: — Санечка, а реши за меня английский? Тебе ведь это ничего не стоит, а мне надо еще к встрече с Сережкой подготовиться…

— Саня, ну не улыбайся ты так, с твоими-то губами! Я бы их на твоем месте особо не демонстрировала.

— Ой, Саш, извини, я опоздала на час, но там такоееее было.

И я терпела, потом опять терпела, а потом еще немножечко… Она была моей единственной подругой, и мне льстило, что Карина выбрала именно меня. А потом в один момент так паршиво на душе стало от того, что нет у меня своей жизни, а лишь одни Каринкины желания. Я сначала решила просто от нее на время дистанцироваться, благо, надо было собирать чемоданы к родителям, да к экзаменам готовиться. Но Сомова не оценила потерю верного пажа и устроила мне истерику после экзамена по английскому языку, за который она, к слову, получила единственную четверку. С тех пор мы даже не здоровались.