Избранник тёмного бога (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 14

Это стало сигналом уличной черни, с бессвязными воплями ринувшейся на солдат с кольями, стальными прутьями, рыбачьими острогам. Деморализованные страшной смертью своего военачальника стигийцы смешали ряды, некоторые пустили коней вскачь, но были стащены и растерзаны на месте. В этот же момент из храма с воинственными криками вырвались ваниры. Ярость берсерков соединилась тут с фанатизмом уличной черни. Обезумевшее простонародье бросалось прямо на мечи, заваливая противника телами. В довершение всего на площади появились ваниры, сопровождавшие Сигериха к пирамиде. Вскоре все было кончено.

А позже в храме Сета приносили в жертву тех, кого удалось захватить живьем. Последним к черному алтарю подтащили оборванного и исцарапанного Птаремеса. Но ему не суждена была легкая смерть от жертвенного ножа — над алтарем склонились Сигерих с Акивашей. Наместник завизжал от ужаса когда увидел блеснувшие в их ртах острые клыки — и кричал до тех пор, пока эти зубы не перекусили ему горло.

— Асури Всемилостивый, спаси и защити меня! — высокий смуглый мужчина упал на колени перед золотой статуей. Величественный бог с темными алмазами вместо глаз улыбаясь, смотрел на коленопреклоненного человека. В золотых курильницах рядом дымились благовония, на алтаре лежали плоды и колосья пшеницы. Это находилось в резком разрыве со стигийской традицией жертвоприношений — пришедший сюда несколько веков назад из Аквилонии, бог так и не стал своим в Стигии. Широкое распространение его культ получил лишь среди стигийской аристократии, возжелавшей разорвать паутину, наброшенную на страну жрецами Сета. Это было нетрудно — с тех пор как король Конан разгромил Черный Круг, влияние служителей Змея резко упало. Потом Стигия потерпела несколько поражений от Аквилонии, навязавшей побежденной стране веротерпимость. Распространилась она и на культ Асуры — Асури, не очень жалуемый на западе, но пустивший неожиданно глубокие корни в Стигии, потеснив змеепоклонников.

Однако сейчас Змей брал свое.

Король Птахотеп поднялся с колен, обильно вытирая пот рукавом расшитого золотом одеяния. Прислушался — не слышатся ли в коридоре звон стали? Подошел к столику черного дерева, где стоял хрустальный графин с пальмовым вином. Жадно открыл пробку и сделал большой глоток прямо из горла, словно простолюдин. Сейчас, когда в городе лютовали захватчики, было не до церемоний.

Из какой преисподней Сет выпустил этих рыжих демонов!? Птахотепу рассказывали, как они высадились в устье Стикса, уничтожив перед этим флот черных пиратов. Тогда он даже подумал, что эти варвары могут оказаться полезны против черных армий Нголы. Однако вскоре лазутчики донесли, что варвары с Севера якшаются с жрецами Сета и те называют рыжебородого вождя избранником их страшного бога. Поняв, во что это может вылиться, Пахотеп снял с южного направления Легионы Скорпиона и кинул их на запад.

Что произошло потом так никто и не понял. Армия Текрема была разбита и уничтожена, за исключением немногих перешедших на сторону захватчиков. Всюду разносился слух, что сам Сет воплотился в теле Рыжеволосого — поэтому он и победил королевскую армию. Король в это не верил, но зато верила городская чернь и темные крестьяне. Их фанатизм умело разогревали жрецы Сета. За несколько дней восстала вся дельта Стикса, до самого Луксура. Иные мятежи удалось подавить, но это было уже тщетно — сбежавшихся под знамя со змеем повстанцев оказалось так много, что даже необученные военному делу они представляли огромную опасность. Ходили слухи, что на стороне мятежников воевали не только люди, но и демоны. Говорили, что из черных пирамид Кеми восстала царица вампиров, поднявшая своих слуг из склепов. Говорили, что именно поэтому Рыжеволосый одерживал победы над численно превосходящим противником.

Тревожные известия доходили и с юга — Нгола собирал огромную армию у Терахты, намереваясь одним броском захватить Луксур. Не получилось — мятежники осадили город раньше. К этому времени некоторые стигийские части перешли на сторону Рыжеволосого. Город готовился к долгой осаде, но неожиданно мятежникам удалось с наскока овладеть западными воротами — не иначе тут не обошлось без предательства или колдовства. Ваниры ворвались в Луксур и теперь бои между верными Птахотепу войсками и мятежниками шли на улицах города. Король, оградившись самой верной стражей, заперся в своем дворце и обреченно ждал неизбежного.

Птахотеп вздрогнул, когда в коридоре послышались крики, потом лязг стали и предсмертные хрипы. Спустя мгновение послышались тяжелые шаги и потом — глухой удар в дверь. Озираясь, словно загнанный зверь, король отступал к статуе Асури, словно надеясь найти у него защиту. Новый сокрушительный удар сотряс дверь, которая, не выдержав, рухнула. На пороге появился высокий рыжеволосый гигант в латах и с окровавленным мечом в руках. Из-за его плеча выглядывала черноволосая женщина с лицом заставляющим вспомнить рельефы на древних саркофагах. Следом вошли рыжие варвары и жрец Сета в черной хламиде.

— Не подходи! — выкрикнул Птахотеп, кидаясь к стене и срывая с нее гирканскую саблю, — не подходи или…

— Или что? — усмехнулся варвар, шагая к стигийцу. Птахотеп с отчаянным криком метнулся вперед, стремясь одним мощным ударом рассечь тело северянина от плеча и до пояса. Сигерих легко выбил оружие из рук короля Стигии. Новый взмах клинка и Птахотеп отпрянул с криком боли, прижимая к груди кровоточащий обрубок. Сигерих обернулся к своим спутникам.

— Это обязательно делать? — поморщился он.

— Так велят боги, — ответил жрец. — Ты чужеземец, сверг природного монарха, наследника старой династии. Теперь его нужно расчленить на двадцать шесть частей — по числу стигийских провинций. Тогда духи — покровители царской власти перейдут к тебе.

— И как давно такое делалось? — недоверчиво спросил ванир.

— Две тысячи или более лет назад, — пожал плечами Нут — Сокар. — Акиваша знает лучше.

— Вспомни — это по его приказу Текрем пришел в Кеми, — напомнила Акиваша.

Сигерих кивнул и молча шагнул к побелевшему от ужаса царю. Птахотеп метнулся к статуе своего бога, но запутался в одеяниях и упал. Ванир подскочил к нему, занося меч. Кровь залила золотого Асури, продолжавшего безмятежно смотреть, как у его ног крича, заканчивает жизнь последний стигийский царь.

XII

Это был один из множества островов усеивавших Стикс в его Большом Изгибе, безымянный, как и многие другие. Единственное, что его отличало от остальных песчаных островков и отмелей — руины какого-то храма, очередных безымянных развалин в изобилии усеивавших Стигию. Сохранившиеся скульптуры изображали некое божество, вроде обнаженной женщины с крыльями летучей мыши и змеями вместо волос.

Об этом острове издавна ходили дурные слухи, рыбаки и перевозчики всегда опасались причаливать к нему — тем более ночью. Но сейчас, впервые за много веков, покой острова был нарушен. Солнце уже клонилось к закату, когда к острову с разных сторон причаливали две лодки — с юга скорей даже небольшой корабль с высоким парусом и крытой палубой. С запада подходил змееголовый драккар, выкрашенный в черное.

Вот корабль с юга причалил к острову и, по выброшенной на песок лестнице, на берег сошел король Нгола. Черный император — совсем недавно Зембабве была провозглашена империей — был одет с чисто дикарской пышностью. Одеяния из желтого шелка были расшиты золотом и серебром, ярко блестевшим на солнце. Мощные запястья опоясывали золотые браслеты с драгоценными камнями, золотое ожерелье опоясывало и могучую шею. Однако с пояса из серебряных монет свисал меч, а под шелком скрывалась кольчуга.

В сопровождении черных великанов — зембабвейцев и стражи амазонок он прошел через небольшую пальмовую рощицу и оказался возе развалин старого храма. Возле него уже стоял небольшой отряд рыжеволосых воинов, во главе с высоким мужчиной, одетым в простую хлопковую рубаху, кожаные штаны и сапоги.