Невеста для полковника (СИ) - Ф. Татьяна. Страница 39

До отправления оставалось не более пяти минут, когда симбионт наконец разблокировал двери и Костя сел в машину.

— Варь…

— Ни слова, — резко перебила его девушка, смотря перед собой. — Молчи.

Вцепившись в руль, она нетерпеливо ждала отмашки для начала движения. Внезапно наушник ожил и у нее в ухе раздался голос Громова.

— Соколова слушать и подчиняться приказам, сейчас он твой командир.

Варвара нехотя покосилась на пассажира и заметила легкую улыбку вышеназванного товарища. Точно, он же все слышит.

— Но, если полезет целоваться, разрешаю дать промеж глаз.

Костя чертыхнулся.

— Удачи, — полковник прочистил горло. — И да пребудет с вами сила!

Константин закатил глаза к потолку и тяжело вздохнул, памятуя любовь побратима к космической фантастике, к коей у него самого душа не лежала.

На мгновение как будто все стихло. Затих ветер, замолчали птицы и на горизонте показался медленно приближающийся локомотив. По мере того как состав подходил к небольшой, редко посещаемой станции, у всех появилась возможность рассмотреть древние советские вагоны с надписями «яд» и картинками черепов с перекрещенными костями. Сам локомотив был похож на старого бульдога, охраняющего вверенную ему территорию со всей ответственностью. Темно-зеленая окраска вкупе с решетками на окнах придавали ему мрачный отталкивающий вид. За ним тянулся состав, состоящий из четырех грузовых цистерн и одного пассажирского вагона, размещенного аккурат посерединке. Нефть, метан, ресторан, спирт и серная кислота.

— Вот это букет! — пробормотала Варвара, напрочь забыв про недавнюю перепалку.

— А если эта махина случайно перевернется на повороте? — Константин открыл окно и высунулся, рассматривая конец поезда. — Антох, нас же за атомы разнесет! Или это маскировка?

— Нет, все по-настоящему дети мои, — отозвался Громов. — Поэтому будьте осторожны. И помни о том, что я сказал.

Состав, скрипя антикварными механизмами, медленно остановился и замер. Все ждали команды, но эфир был наполнен тишиной, изредка разбавляемой стуком мошкары о лобовое стекло.

Варвара смотрела на состав, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю. Константин сохранял спокойствие, следя за дверью на вагоне-ресторане.

Девушка пробежалась глазами по поезду и перевела взгляд на зеркало заднего вида. Вроде бы ничего не происходило, но что-то заставляло ее смотреть на грунтовую дорогу, уходящую от станции в сторону ближайшего населенного пункта. Из-за дальнего поворота возникла точка, которую она сначала приняла за игру солнечных зайчиков, вскоре превратившаяся в желтое пятно старенького советского такси. Такие еще можно было встретить в провинциальных городах. Приближающийся звук говорил о специфических музыкальных пристрастиях водителя, слушающего какую-то восточную музыку. Сам автовладелец громко, во весь голос подпевал исполнителю, нисколько не смущаясь полнейшим отсутствием слуха как такового. Лохматая кучерявая шапка густых волос с тюбетейкой на макушке и улыбчивое лицо гражданина ближнего востока. Одной рукой водитель крутил баранку, вторая лежала на спинке пассажирского сиденья.

Машина затормозила, подняв облако пыли в воздухе, потом развернулась, словно собираясь обратно и наконец остановилась. Открылась дверь, лихой водила, не торопясь вышел из машины, приподнял тюбетейку в приветственном жесте и направился к багажнику.

Рывок и крышка багажника взметнулась вверх. Водитель наклонился и одной рукой вытащил багаж — закованного в наручники невысокого человека. Встряхнул его, как пыльную, пролежавшую много лет на чердаке плюшевую игрушку, широко улыбнулся и спросил:

— Даставка зяказиваль?

Клим Становой, по прозвищу «хирург», в юношестве носил совсем другую фамилию — Бесхребетный. Сия фамилия досталась ему от матери, отказавшейся давать сыну хоть что-то, что напоминало бы ей о муже, изменившем той на третьем месяце беременности с молоденькой коллегой. Мать Клима была немолодой, хорошо обеспеченной женщиной, которую природа сильно обделила красотой. Повышенный тестостерон наделил Евгению квадратным подбородком, картофелеобразным носом, практически лысыми в плане наличия ресниц светло-светло глазами, чрезмерно высоким лбом, который на спасала ни одна челка, и редкими соломенными волосами. И даром что Евгению часто выручал высокий рост, Клим унаследовал гены отца — низкорослого еврейского молодого человека. О том, что Иосиф увидел в Евгении, до сих пор судачат в компании, где оба работали. Но молчала Женька, молчал Йося.

Евгения Бехребетная залетела с первого раза, чем весьма обрадовала мать, уже не чаявшую на старости лет обзавестись внуками. С подачи маменьки Евгения перестала работать, дабы ребеночек развивался в комфорте, а ставший нервным с некоторых пор Йосиф переехал к ней. А через неделю сыграли тихую свадебку. На двести гостей и один оркестр со звездой средней популярности.

Женька была счастлива, ее мама тоже. Счастье Йоси, как выяснилось позже вынужденное и принудительное стараниями мамы, закончилось через вышеозначенные три месяца. Евгения терпимостью не отличалась и выгнала мужа взашей, чему Иосиф был безмерно рад. Получив развод, он быстренько уехал на родину.

Россия страна удивительная, страна возможностей. Здесь нарушаются все возможные законы, ну наверно за исключением законов физики. Потому что волшебное действо «дать на лапу» может раскрасить реальность во все возможные цвета и допустить появление новых измерений. Так, мальчик родившийся спустя шесть месяцев, несмотря на то, что со дня расторжения брака прошло меньше трехсот дней, получил фамилию матери и прочерк в графе «отец».

Клим рос немного замкнутым и очень умным ребенком, на которого не могли нарадоваться мать, бабушка, воспитатели, учителя в школе и профессора в университете. Евгения хотела, чтобы он стал спортсменом, бабушка пророчила мальчику карьеру блестящего юриста, преподавательский состав видел в нем гениального инженера, а Клим выбрал в качестве профессии неожиданный вариант — нейропсихологию. Данный раздел науки изучает мозговые механизмы психических процессов на материале локальных поражений мозга.

Название дипломной работы Клима даже для преподавателей звучало зловеще — «Методы искусственного поражения головного мозга для формирования определенных состояний». Молодой «Франкенштейн» тренировался на лабораторных мышках, потом перешел на обезьян. Запрос на предоставления «человеческих образцов» был отклонен.

Клим не расстроился, лишь сократил количество часов, проводимых в стенах учебного заведения. Как показало расследование, уже на этом этапе молодой ученый начал экспериментировать на людях, благо с деньгами, благодаря матери, к тому времени почившей после непродолжительной болезни, не было. Именно тогда он сменил фамилию, причем причину выбора именно ее Клим не объяснил никому. Биологический отец Станового носил фамилию Беркович.

Клим легко освоил искусство гипноза, боготворил Мессинга и обожал Фрейда. У него даже появились последователи и заказчики. Последние появлялись в квартире Станового в масках, причем на них настаивал сам Клим. Под ними заказчики чувствовали себя уверенней и безопасней, а Климу было легче определить, кто перед ним, задав всего несколько вопросов. Сам Становой одевал маску пустоты. На белом фоне не было не вырезов для глаз, ни каких-либо очертаний, позволяющих хотя бы примерно догадываться о расположении рта или носа.

Клим не интересовался женщинами вообще. Не потому что имел нетрадиционную ориентацию или импотенцию, нет. Ему это было просто неинтересно. Подобно Николе Тесла, Становой был девственником, нисколько этим не тяготился и менять свою позицию не собирался.

Управление человеком — вот что было истинной страстью Станового, его любовью всей жизни и ее смыслом. Каждый заказ, приносивший деньги, был для него очередным экспериментом, подтверждением его теории — из любого человека можно сделать куклу даже не прикасаясь к нему. Кличка «хирург» появилась благодаря одной из клиенток, возжелавшей смерти подруге, ставшей чуть более счастливой чем она. Подруга разрезала «сама» себе живот, вытащила его содержимое на свет божий и скончалась спустя минуту, придя домой после краткого разговора с незнакомым мужчиной в супермаркете.