Беременна поневоле (СИ) - Лакс Айрин. Страница 12

Меня пугало и присутствие чужака, но мужчина, по всей видимости, сделал верные выводы о произошедшем.

— Отодвинься, если не хочешь проблем. Тебя заметут уже через пять минут, если не забьёшься в самый дальний и тихий угол квартиры, — ледяным тоном процедил мужчина моему брату.

Виктор покосился на меня, перевёл взгляд на мужчину. Острый кадык судорожно дёрнулся. Виктор отступил, пятясь.

Мужчина снова оказался за моей спиной и положил ладонь на моё плечо. Кажется, что его рука стала тяжелее и увереннее.

Внезапно я начала испытывать необъяснимое волнение и трепет, который не ощущала прежде. Странное чувство с привкусом паники и ожившего кошмара.

Я отошла от мужчины и обернулась, резко обхватывая его за плечи. Заглянула в ледяные глаза мужчины.

У него были ярко-голубые глаза, глубокие и пронзительные. Почему-то уверена, что это не контактные линзы.

Я разглядывала его лицо. Посвежевшее и без следов попойки. Какое-то  до невозможности правильное, со стильной причёской и лёгкой, якобы небрежной щетиной.

Но каждая небрежная черта — чётко выверенная. Мужчина явно убеждён в своей привлекательности.

Даже его одежда кричала о статусе, богатстве и исключительности.

Угольной темнотой его костюма можно заполнить все пустоты в чёрных дырах космоса. На контрасте с костюмом ткань рубашки резала взгляд белоснежной и кристальной чистотой.

Вот только обладатель этой люксовой одежды, невероятно шедшей к его лицу, был не так чист и красив внутренне, как его превосходный костюм.

Я едва не задыхалась от волны ужаса, одновременно чувствуя себя очень неловко.

Я не должна была разглядывать этого монстра так пристально.

Внутри колотилась. В голове за один миг пронеслись картины случившегося насилия.

Воздуха вокруг стало очень мало. Кожа покрылась испариной. Одинокая капля пота сползала по позвоночнику, щекоча нежную кожу.

Надо бы выгнать мужчину и указать ему на дверь. Но в горле пересохло. Слова не шли на ум.

Вопреки здравому смыслу я не могла оторваться от притягательного взгляда незнакомца.

Я бы не сказала, что он был безумно красив, как модели с обложек журналов.

Его привлекательность была холодной и неправильной, но невыносимо притягивающей.

Он пугал меня.

Может быть, виной тому была моя память, усердно вопящая об опасности.

Или просто его глаза, напоминающие два осколка льда, производили такое гнетущее впечатление.

Или всё дело в уверенности, исходящей от него с горячим, прерывистым  дыханием.

Я не понимала, почему не могла оторвать взгляд от его лица. И почему он так же пристально рассматривал меня…

Мы разглядывали друг друга молча на протяжении минуты, не меньше.

Его холодный взгляд так же беспомощно метался по моему лицу и фигуре, цеплялся то за светлые волосы, то за пухлые губы, начинавшие гореть от незримых прикосновений.

— Арсений. Покровский, — наконец, нарушает он затянувшуюся паузу.

Сукин сын произнёс имя таким тоном, словно за один звук его имени всё должно было стереться в пыль и стать ничем.

Я была почти благодарна ему за отрезвляющую и хлёсткую самоуверенность в низком, приятном голосе.

До этого я как будто находилась под водой, но после того, как я узнала его имя, я словно очнулась и начала дышать.

В ноздри сразу же проник запах горелого. Я побежала на кухню. Содержимое сковороды почернело и коптило дымом воздух.

Распахнула окно, стараясь не дышать. Но всё же успела вдохнуть мерзкий запах.

Он вцепился даже в мою одежду и следовал за мной по пятам, когда я пронеслась в ванную комнату, забыв о мужчине на время.

Я едва успела склониться над унитазом, чтобы исторгнуть скудное количество съеденного. Меня сильно тошнило и больше рвало желчью, а потом ещё долго трясло от спазмов.

Поднявшись с колен, я поняла, что за моей спиной стоял он. Покровский собственной персоной.

Я захлопнула крышку унитаза, смывая рвоту, и склонилась над раковиной, омывая лицо.

Волосы лезли в лицо, мешая. Я почувствовала лёгкое движение позади себя. Замерла, паникуя. Но Покровский всего лишь аккуратно собрал мои волосы, придерживая их.

— Ты беременна?

Я отрицательно покачала головой, разбрызгивая капли воды.

— Нет.

— Думаю, ты врёшь. В ту ночь я был не в состоянии натянуть презерватив, — сообщил мужчина.

Я завела руку назад, пытаясь сбросить его пальцы со своей головы. Но вместо этого Покровский накрыл мои пальцы второй ладонью, удерживая.

Он потянул меня на себя, приподнимая. Теперь я смотрела на него через зеркало.

Покровский гораздо выше меня. Мы отражались в зеркале вдвоём.

Моё покрасневшее лицо и слезящиеся глаза, и чуть выше его лицо.

Он, в отличие от меня, был чист, собран, деловит и вкусно пах безумно дорогим парфюмом. Свежим, с той самой кислинкой, на поиски которой я отправилась в ближайший магазин, но не уверена, что нашла желаемое.

— Алёна, я хочу поговорить.

Он отошёл, но всё ещё находился в ванной комнате, прислонившись к стене.

— Поговорить? — я подставила зубную щётку под струю воды, выдавив зубную пасту. — Ты серьёзно? Пошёл вон, урод! — прошипела я.

—Урод? Надо же!— он приподнял уголки губ в усмешке. —  Женщины говорили, что я красив.

— Все они врали. Облизывались на твой кошелёк и нагло врали, глядя тебе в глаза, — заявила я, собрав остатки самообладания.

Я старалась игнорировать дрожь. Покровский стоял, бездействуя, но всё равно давил на меня своим присутствием.

Я чистила зубы нарочно медленно, надеясь, что мужчина уйдёт.

Но Покровский продолжал стоять и гипнотизировать меня своим взглядом.

Не знаю, какие мысли бродили в голове у этого чудовища, но кажется, что в каждой из них нашлось место и для меня.

— Ты всё-таки беременна. Не отрицай. Я хочу объясниться и поговорить. Пожалуйста.

Он произнёс «пожалуйста»? Но думаю, что для него это слово не значит ровным счётом ничего.

— Делаешь мне одолжение?

— Скорее себе, — мужчина коротко вздохнул, словно устал. — Давай поговорим в другом месте, не в этой вонючей квартире?

— Боишься, что меня стошнит прямиком на твой дорогущий костюм? — спросила я, глядя на середину лица, чтобы не сталкиваться с его острым взглядом.

— Если тебя стошнит, я куплю себе другой костюм. На самом деле я опасаюсь, что тебе снова станет плохо от тошноты. Не самое приятное ощущение, верно?

Покровский соизволил выйти и присел на корточки, собирая мой телефон. Экран растрескался, но телефон всё ещё работал. Я выдернула телефон из его пальцев и прошла в  свою комнату.

Закрыть дверь у меня не получилось из-за нахала, следующего за мной по пятам. Я набрала номер подруги, Кати. Сейчас она снимала комнату в том же районе, что и я, всего через три остановки. Подруга ответила почти сразу же.

— Кать, можно я сегодня у тебя переночую? Очень надо! — попросила я.

— У тебя голос дрожит. Что-то случилось? Конечно, приходи. Только у меня места мало. Но я могу бросить на пол матрас.

— Да, на всё сразу «да». Я скоро приеду, — пообещала я и под пристальным взглядом Покровского начала кидать в сумку первые попавшиеся вещи.

— Куда-то собираешься?

Я не ответила на его вопрос и распахнула тумбочку. Замерла на мгновение, поняв, что Виктор так и не отдал деньги. Но потом я плюнула на это.

Деньги Покровского — грязь, которой он заплатил за молчание.

Я не хочу ею пачкаться. Потрачу только отложенную часть, что выскрести из себя зародыш такого же монстра, как он сам — и только.

Покровский вышел первым и дожидался меня в коридоре с терпением ангела. Он наблюдал, как я натягиваю пуховик и всовываю ноги в угги.

Сам-то он даже не подумал разуться при входе — всюду ходил в начищенных до зеркального блеска ботинках.

— Я тебя отвезу, — мужчина придержал передо мной дверь и спустился следом.

Длинная тень Покровского накрыла мою тень.

Внезапно мне стало страшно. Я поняла, что боюсь поворачиваться к нему спиной. Я прижалась к стене, настороженно глядя на мужчину.