Северное Сияние (СИ) - Извольский Сергей. Страница 41

В отличие от Анастасии, по воздуху добираться желания я не имел. Если безальтернативно, то да, а так — совсем не моя стихия. Тем более, дел у меня всегда было достаточно, а дополненная реальность вполне позволяла устроить в салоне микроавтобуса комфортное рабочее место. Но обычно время в пути я банально тратил на отдых, очищая сознание от мыслей и просто ни о чем не думая, глядя на мелькающие за окном сопки.

Как и сейчас. И темнота за окном не была мне помехой — я уже привычно смотрел на темный мир кошачьим зрением. Отвлекся только один раз — когда выезжали через ворота гимназии, попросил Элимелеха вызвать Валеру и Эльвиру в поместье. Причем упомянул, что и связываться с ними необходимо по закрытому каналу, и прибыть в поместье им необходимо сохраняя конфиденциальность.

Усадьба Делашапель располагалась на невысоком обрывистом берегу Северной Двины, которая здесь расходилась на множество проток. Размерами она много уступала поместью Юсуповых-Штейнберг. И в отличие от него моя усадьба напоминала не загородный дворцовый комплекс, а скорее укрепленный блокгауз. И не случайно: как я уточнил, архитектор по заданию двоюродного дедушки полковника вдохновлялся фортификационными сооружениями Ново-Архангельска, когда-то основанном русскими на Аляске.

Главное здание усадьбы представляло из себя два прямоугольных параллелепипеда, положенных неровно друг над друга; сверху возвышалась коническая крыша. Постройка была сложена из грубых каменных блоков и издалека напоминала средневековую башню. И только при близком рассмотрении было видны современные технологии в виде стекла и бетона.

От основного здания отходили крытые галереи, соединяющие главное здание с остальными, одноэтажными строениями усадьбы. Одно из них, вынесенное над водой на сваях неподалеку от небольшого каменного причала, мне нравилось больше всех — именно в нем я устроил себе рабочий кабинет.

Территория усадьбы была огорожена высоким и массивным забором, также сложенным из грубых булыжников. Парк внутри был совсем небольшим — не чета тем угодьям, по которым я привык совершать утреннюю пробежку в Елисаветграде. Так что утром и вечером здесь я бегал по лесам. В сопровождении Иры, а также уже привычно барражирующей в небе на конвертоплане Ады.

Когда проезжали через массивную арку ворот я заметил подсвеченный холодным белым сиянием герб — оскаленную голову волка на серебряном щите. Желтый волчий глаз также ярко светился в темноте, так что акцентированный вертикальный зрачок был прекрасно виден.

Симпатично получилось. Когда уезжал отсюда в гимназию на такой долгий учебный день, щита с гербом еще не было. И если честно, я не надеялся, что он появится так скоро.

Недооценил я Фридмана. Или наоборот, переоценил косность бюрократов из Гофинтендантской конторы — в ведении которой после смерти двоюродного дедушки находился особняк, дарованный с барского императорского плеча Алексею Петровичу Штейнбергу, тогда еще простому поручику. Насколько, конечно, в этом мире может быть прост поручик синих кирасир — одного из столичных полков лейб-гвардии.

Ввиду того, что императорские чиновники некоторое время ведали этим поместьем, оно получило статус культурно-исторического наследия — видимо, не нашли фондов на обеспечение здесь хозяйственной деятельности. И в результате не снятого пока статуса каждый чих здесь требовал немалого количества согласований, каждое из которых приходилось словно клещами вытягивать.

По-моему, Моисей Яковлевич уже третью жалобу в приемную Императора отправлял, решив пойти по тропе войны, а не мирных и смазанных взятками отношений. Его решение, его личная война — в деятельность юриста я не вникал. Показательно контролировал лишь результаты, а в дела практически не лез.

Фридмана я проверял только пару раз по мелочам. Причем так, что он оказывался в курсе проверок постфактум. Но делал это больше дежурно — в юристе, в общем-то, не сомневался. Моисей Яковлевич со времени нашей первой встречи в Кобрине получил неожиданный трамплин и входной билет на недосягаемый до этого момента для себя уровень. После этого он готов был просто зубами и когтями выгрызть себе это право сохранить и приумножить.

С мыслями об этом я вышел из машины, и проскользнул через приоткрытую створку тяжелой, обитой железными полосами двери главного входа. И сразу услышал голоса: несмотря на поздний час, в здании кипела жизнь. Не привлекая внимания, я прошел в холл и увидел, как Зоряна распекает кого-то из персонала. Весь коллектив которого был принят на работу совсем недавно — до нашего прибытия усадьба находилась на консервации, и здесь посменно присутствовали только нанятые охранники.

Мое появление пока никто не заметил. Жестом показав следующей по пятам Ире подождать, я встал в тени стараясь не привлекать внимания. И привалившись плечом к массивной колонне, принялся с интересом наблюдать за Зоряной.

За те два месяца как она прибыла сюда, поднявшись с самого дна жизни в протекторате, девушка изменилась кардинально. Для начала Зоряна полностью обновила гардероб, выбрав за образец постоянной формы одежды деловой стиль женских классических костюмов. И после она постоянно по столичным каталогам пристально следила за веяниями моды в этой нише.

Новый имидж внешне прибавил ей возраста, но несмотря на это она все равно выглядела очень молодо. Вот и сейчас, стоя перед шеренгой людей, самый младший из которых был минимум лет на пять старшее нее, Зоряна выглядела оскорбительно юно даже несмотря на серый деловой костюм и очки с простыми стеклами.

Но кроме внешнего вида, с Зоряной происходили и другие перемены. Иной образ жизни и немалая ответственность преобразили девушку, вдохнув в нее дополнительные силы. И обретя доступ к благам первого мира, Зоряна не расслабилась, а совсем даже наоборот. Вставала она по-прежнему в пять утра, за час до меня. Самостоятельно завтрак и одежду мне она больше не готовила, но все приготовления контролировала. И после того, как я отправлялся на утреннюю пробежку в соседний лес, Зоряна отправлялась на беговую дорожку в спортивный зал усадьбы, под который был отведен целый корпус.

Претерпел изменения и рацион ее питания — несмотря на доступ к любым деликатесам, в ее рационе преобладали разные зеленые листья салата, брокколи, овощные смузи и прочая неправославная пища по типу тофу на пару. Нет, бывало, что Зоряна позволяла себе и сладости, и блюда от шефа во время ставших здесь традиционных пятничных званых ужинов, но в основном она двигалась по узкой и тяжелой дорожке здорового образа жизни.

Кроме того, что Зоряна принялась усердно подготавливать фундамент своего здоровья, она проходила многочисленные курсы обучения, а еще заканчивала среднюю школу, задав себе целью поступление в институт. Никуда для этого ей переезжать не было необходимости — у обычных людей весь учебный процесс мог проходить удаленно.

Несмотря на загрузку здоровым образом жизни и обучением, с организацией жизни в поместье Зоряна справлялась отлично. Опыта управления ей было не занимать — в Высоком Граде, заправляя борделем в Яме, она работала зная, что цена любой ошибки будет слишком велика. Хочешь не хочешь научишься продумывать все ходы и решения на пару шагов вперед. Здесь дамоклов меч над ней не висел, но Зоряна отдавалась работе полностью, участвуя в жизни поместья двадцать четыре часа в сутки, стараясь вникать и контролировать все процессы.

И думаю, что несмотря на взятый бешеный ритм жизни ей было гораздо проще и легче, чем в Высоком Граде. А узнав о ее желании учиться и получать образование, я решил предоставить ей полный карт-бланш в пределах полученных полномочий. Пусть все шишки, которые можно собрать, она соберет сейчас, в более-менее тепличных условиях.

Отдал ей дела на откуп со спокойной душой. Если уж доверял юристу, то о Зоряне и говорить нечего — в ней, в ее лояльности я был абсолютно уверен. После того, как она принесла мне клятву личной присяги казалось, что скажи я ей забраться на крышу башни и вниз спрыгнуть, сделает не задумываясь. И каждую свою даже малейшую ошибку она переживала как вселенскую катастрофу, несмотря на мои уверения в обратном.