Волшебница крёстная - Хаксли Олдос. Страница 2

Неожиданно для себя Рут почувствовала, что ненавидит и презирает эту счастливицу. Да если разобраться, что она такое? Комнатная собачонка в доме миссис Эскобар. Игрушка. Кукла, которую наряжают и заставляют говорить «мама». Какая жалкая роль! Именно жалкая. И всё же, думая о достойной презрения участи сестры, Рут сетовала на собственную судьбу, которая закрыла ей путь к радостям, доступным Сьюзен. Почему у Сьюзен есть всё, а у неё…

Но в следующую секунду Рут вспомнила про сына. Она порывисто потянулась к мальчику и поцеловала круглую розовую щёчку. Кожа была бархатистой и прохладной, как лепесток цветка. Сын напомнил ей о Джиме. Рут представила себе, как он поцелует её, когда вернётся вечером с работы. А потом она возьмёт шитьё, а он сядет напротив, наденет очки и будет читать ей вслух «Падение Римской империи» Гиббона [4]. Как она любила его в такие минуты! Даже то, как он выговаривал слово «персы». У него очень смешно выходило — «пэрсы». При мысли о «пэрсах» ей страстно захотелось, чтобы он оказался рядом с ней, здесь, сейчас, захотелось броситься к нему на шею и поцеловать. «Пэрсы, пэрсы», — твердила она про себя. Ах, как она его любит!

В порыве внезапной нежности, которая была ещё острей от стыда за давешние гадкие мысли и от охвативших её воспоминаний о Джиме, Рут повернулась к сестре.

— Ну как ты, Сью? — спросила она. Сёстры поцеловались над свёртками с жареными цыплятами и языком.

Миссис Эскобар смотрела на сестёр с истинным наслаждением. Как они очаровательны — прелестные, свежие, юные. Она гордилась ими. Ведь они в каком-то смысле были творением её рук.

Девочки, которые росли в прекрасных условиях, даже в роскоши, вдруг осиротели и остались без гроша. Да они могли погибнуть, пропасть. О них и не вспомнил бы никто! Но миссис Эскобар, которая знала когда-то мать девочек, поспешила к ним на помощь. Бедные дети. Они переедут к ней. Она заменит им мать. Правда, Рут отплатила ей тогда неблагодарностью — взяла и вышла замуж за молодого Джима Уотертона. Миссис Эскобар всегда считала этот брак легкомысленным и поспешным. Уотертон сам был ещё мальчишкой, он не мог дать жене ни положения, ни денег. Что ж, Рут знала, на что идёт. С тех пор как они поженились, прошло уже пять лет. Миссис Эскобар всё ещё чувствовала себя немного обиженной. И тем не менее волшебница крёстная время от времени навещала обитателей дома на улице Пурлье Виллас, а их сыну стала самой обыкновенной, земной крёстной матерью. Между тем Сьюзен, которой было всего тринадцать, когда умер её отец, росла в доме миссис Эскобар. Теперь, в свои неполные восемнадцать лет, она была совершенно прелестна.

— Самое большое удовольствие в жизни, — любила говорить миссис Эскобар, — это делать добро ближнему. — И она могла бы добавить: «Особенно если ближний — прелестное юное создание, которое боготворит вас».

— Милые дети! — сказала миссис Эскобар и, подойдя к сёстрам, привлекла их к себе. Она была глубоко тронута — подобные прекрасные чувства охватывали её в церкви, когда она слушала нагорную проповедь или притчу о неверной жене [5]. — Милые дети.

Её глубокий низкий голос задрожал, на глазах появились слёзы. Миссис Эскобар крепче прижала к себе обеих сестёр. И втроём, обнявшись, они пошли по дорожке, которая вела к дому. Сзади, на почтительном расстоянии, шёл Робинс, неся торт и foie gras.

II

— А где поезд? — спросил Малыш.

— Да ты только взгляни, какой чудесный мишка!

— Такой красивый, — поддакнула Сьюзен.

Лица сестёр выражали смущение и тревогу. Ну кто это мог предвидеть? Малыш даже слышать не желал о мишке. Ему нужен был поезд, только поезд. А миссис Эскобар сама выбирала игрушку. Такой забавный медвежонок, так оригинально, можно сказать, художественно сделан — весь чёрный, плюшевый, глаза из чёрных пуговок с белыми кожаными ободками.

— Он и кататься умеет, — льстивым голосом сказала Рут и подтолкнула мишку. Мишка поехал по полу. — Видишь колёсики? — Малыш питал слабость к колёсам. Сьюзен протянула руку и пододвинула игрушку к себе.

— А если потянуть вот за эту верёвочку, он зарычит. Сьюзен потянула за верёвочку. Мишка сипло мяукнул.

— Хочу поезд, — не унимался Малыш. — Хочу поезд с гудком. — Он выговаривал: «с дудком».

— В другой раз, мой хороший, — сказала Рут. — А теперь пойди и поцелуй мишку. Бедный мишенька такой грустный.

Губы у Малыша задрожали, лицо страдальчески скривилось, он собирался заплакать.

— Хочу дудок, — всхлипнул он. — Почему она не принесла мне дудок? — Он сердито ткнул пальцем в сторону миссис Эскобар.

— Бедняжка, — сказала миссис Эскобар. — Мы обязательно купим ему «дудок».

— Нет, нет, что вы, — взмолилась Рут. — Медвежонок ему очень нравится. Правда. Не понимаю, что у него за глупая фантазия.

— Бедняжечка, — повторила миссис Эскобар.

«Однако, — подумала она, — ребёнок совершенно не воспитан. Непростительно избалованный и уже blase [6]». A она столько сил потратила на этот подарок. Мишка — настоящее произведение искусства. С Рут необходимо поговорить. Для её же собственного блага и для блага ребёнка. Но она так обидчива. Глупо, что люди обижаются на такие замечания. Пожалуй, разумнее всего будет сказать Сьюзен, и пусть уж она в спокойной обстановке, когда никто им не будет мешать, поговорит с сестрой. Рут решила попробовать отвлекающий манёвр:

— А какую миссис Эскобар тебе чудесную книжку принесла! — У неё в руках было новенькое издание «Чепухи» Лира [7]. — Нука, посмотри.

Она пододвинула книжку поближе к Малышу и начала переворачивать соблазнительно яркие страницы.

— Не хочу книжку, — сказал Малыш, который твёрдо решил страдать до конца. Но устоять против картинок он всё-таки не смог.

— Что это? — мрачно спросил он, всё ещё стараясь делать вид, что ему неинтересно.

— Хочешь, я тебе прочту один очень интересный стишок? — предложила миссис Эскобар, казня врага медвежьего племени своим великодушием.

— Ах, пожалуйста! — с жаром воскликнула Рут. — Пожалуйста, прочитайте.

— Пожалуйста, — повторила Сьюзен.

Малыш ничего не сказал, но когда Рут хотела передать книжку миссис Эскобар, попытался оказать сопротивление.

— Моя книжка, — сердито и громко пожаловался он.

— Ш-ш, — шепнула Рут и, чтобы успокоить Малыша, погладила его по голове. Он выпустил книгу.

— Ну, что же мы будем читать? — спросила миссис Эскобар, перелистывая страницы. — «Пнги-Бонги-Бо»? Или «Побла, Скрюченные Ножки»? Или «Донга»? Или «Киску и Сыча»?

— «Донга», — предложила Сьюзен.

— Может быть, лучше про Киску и Сыча, — сказала Рут. — Это ему будет понятнее. Ты же хочешь послушать про киску, правда, мой маленький? Малыш кивнул, но без особого энтузиазма.

— Умница! — сказала миссис Эскобар. — Ну конечно, мы почитаем ему про киску. Мне киска тоже очень нравится. — Она отыскала нужную страницу.

— «Киска и Сыч», — прочитала миссис Эскобар особенно звучным, вибрирующим голосом. Миссис Эскобар изучала декламацию у лучших педагогов и очень любила выступать в благотворительных спектаклях. Она была незабываемой Тоской [8] в спектакле для Хокстэновской детской клиники. А её ортопедическая Порция [9]! А туберкулёзная миссис Танкери [10]! (Или нет, миссис Танкери, кажется, была для хроников.)

— А сыч — это чего? — спросил Малыш.

Раз уж миссис Эскобар прервали, она решила сперва прочесть стихотворение про себя. Читая, она шевелила губами.

— Сыч — это такая большая-пребольшая птица, — объяснила Рут, прижимая Малыша к себе. Она надеялась, что так он будет сидеть спокойнее.