Беременна по приказу (СИ) - Тимофеева Лилия Викторовна. Страница 49

— Сама разберусь в своих отношениях.

Я отворачиваюсь к окну и очень хочу, чтобы от меня отстали. Решаю позвонить маме. Та берет трубку не сразу, голос запыхавшийся.

— Мам, ты была занята? Извини, если ты готовила, а я отвлекла…

— Да, занята, но я не готовлю, Кнопка. Я гвоздь забиваю!

— Зачем и куда?

– Куда? В старую деревянную дверь темнушки.

— А зачем там гвоздь?

— Он там вообще ни к чему. Это я тренируюсь. На всякий случай. Вдруг и твой отец окажется… полигамным, тогда я его пинком под одно место, а сама и без мужика не пропаду.

Я начинаю улыбаться, мама, когда злится на папу, сразу начинает "учиться" мужской работе. Она уже портила ламинат шуруповертом, заливала все окно монтажной пеной, решив, что дует, даже пыталась один раз вооружиться перфоратором, но хорошо папа сумел отобрать серьезный инструмент.

— Мама, — предупреждаю я, — ты только будь, пожалуйста, осторожнее, по пальцу себя не попади.

Мама как-то очень оптимистично отвечает:

— А вот и не попаду!

— Мама, ты уверена, что такая меткая? А если врежешь?!

— Не врежу!!!

— Пальчик поломаешь, маникюр испортишь. Плакать будешь, я переживаю.

— Не переживай, дочка. Я по пальцу не попаду, и маникюр не испорчу, и реветь не буду. Чего мне реветь. Гвоздик-то папа держит!

Я мысленно желаю отцу остаться целым и невредимым. Знаю, что у него реакция просто молниеносная, потому и спокойна. Завершаю разговор и прислушиваюсь к девчонкам. И тут же отворачиваюсь к окну, даже прикрываю рот рукой, чтобы скрыть истеричный смех. Молодое поколение — это же жертвы ЕГЭ, проходят в основном тестовое обучение, которое, как я считаю, поверхностное. Беседа старшеклассниц прикольнее юмористической передачи!

— Я не понимаю, почему парни так не хотят идти в армию. Вот мой брат из армии пишет, что ему там каждый день наряд дают, — фыркает Ниночка Попова. — Это даже вау!!! Каждый день наряд, а я новое платье только на Новый год получаю.

— Мы с Артуром то ссоримся, то миримся, опять ссоримся и опять миримся. Прямо как в романе «Война и мир» у Толстого… — делится с подругами Дарья Шилова.

— Я бегала за Антоном, а он был равнодушен. Все изменилось, когда я похолодела, — выдает Наташка Завьялова.

К девчонкам поворачивается Сашка Морозов, на симпатичной мордашке парня грусть и печаль.

— Че, лавстори рассказываете? Это у меня драма. Я встречаюсь с женщиной, которой шестьдесят лет.

— А нафига?!! — дружно вопрошают девицы. — Да ты врешь, Морозов!

— Да поклясться на учебнике математике могу! — бьет себя в грудь Сашка. — А встречаться меня с ней мама заставляет.

— Как?!!!

— А вот так, я этой даме еще и деньги за встречи плачу. Вот так и проходит молодость в обществе очкастой репетиторши! — хохочет Морозов.

Да, с современными детками не соскучишься, настроение у меня снова на сто баллов. Скоро автобус подвозит нас к пункту назначения. Мы выходим, выгружаем вещи. Начинает походная жизнь. Все суетятся, а гаденыш крутится возле меня. То предлагает помощь, то старается приобнять. Мы же не в учебном заведении, здесь можно немного расслабиться. Но я отказываюсь, отталкиваю Никиту, общаться не желаю. Он на глазах мрачнеет. После того, как все обосновались, начинается небольшой передых. Пока каждый занят своим делом. Мальчишки помогли мне поставить палатку, я улеглась на толстое одеяло, взяла в руки книгу, собираюсь немного передохнуть. И вдруг в палатке открывается дверь. Я вижу перепуганную Настю Кошкину:

— Ну что, Елена Борисовна, довели Никиту Никитовича, он вешаться пошел! Довольны?!

— Что??!

В душе я надеюсь, что подростки устроили глупый розыгрыш, но снаружи какой-то ажиотаж. Вылетаю из палатки и вижу: народ бежит к реке. Спешу туда вместе со всеми и замираю на месте. Кит на самом деле стоит возле дерева, задрав голову, рассматривает ветки, видимо, ищет покрепче, потому что у руках у него… веревка и мыло. У меня начинают трястись руки, я хочу сказать что-нибудь, крикнуть, но не получается. Голос не слушает, ноги не идут. Народ между тем начинает отговаривать самоубийцу.

— Никита Никитович, не делай этого! Я тебе самый большой кусок пирога отдам! — умоляет наша повариха Антонина Андреевна.

— Никита Никитович, не делайте этого! — просит Сашка Морозов. — Я четверть на пятерки закончу, обещаю!

— И я!

Ребята кричат, дают клятвы.

— Никитушка, мальчик мой милый, — чуть не плачет тетя Галя, — не делай того, что задумал, лучше скажи, что тебе надо, что ты хочешь…

Никита отвечает:

— Да у меня все есть. А хочу я только одно: чтобы одна прекрасная девушка меня непонятно за что простила и вышла за меня замуж!

Наступает тишина. Все смотрят на меня в ожидании ответа. Я в смятении. Да, он предал меня с уткой-биологичкой. Но ведь и на что готов ради нас. Произношу шепотом:

— Я прощаю тебя, Никита…

— Громче, пожалуйста! — отвечает гаденыш. — Что-то я плохо слышу.

— Я прощаю тебя!!

— А замуж выйдешь?!

— Выйду!! — я уже тоже кричу.

— А поцеловать в знак примирения?!

Ну, Китеныш, ну гаденыш! А еще ему всеобщая поддержка.

— Поцелуйте его уже, Елена Борисовна!

— Не ломайтесь!

— Кнопушка, ну давай же! — пихает меня тетя Галя.

Я подхожу к Никите, кладу руки ему на плечи, смотрю в глаза и тянусь своими губами к его. Позади раздаются аплодисменты. Мы сливаемся в поцелуе, и я забываю обо всем на свете. Словно сквозь толстый слой ваты слышу голос тети Гали:

— Ты веревочку-то и мыло отдай, Никитушка.

Кит отрывается от меня на секунду:

— Да забирайте, теть Галь. Я в другой раз майку постираю…

— Что?!!! — я вырываюсь, отскакиваю в сторону. — Ты… ты… просто майку хотел постирать?

— Ну да. Я только понять не могу, чего вы все так против…

Смех у всех просто истерический. А мне обидно до слез. Хочу сорваться и убежать. Но гаденыш словно читает мои мысли. Хватает, прижимает к себе:

— Э, нет, я тебя больше не отпущу, тебе еще за меня замуж выходить!

— Данное обещание аннулируется!

— Не выйдет, Елена Борисовна, вы перед детьми обещали стать моей женой, а это многого стоит. А вообще нам надо поговорить.

Народ понимает намек, живо расходится, мы остаемся одни на берегу реки. Никита смотрит мне в глаза, убирает ласково с моего лба прядь непослушных волос:

— Лен, ну скажи по-человечески, что случилось, а? Ведь все нормально было, а ты какой-то поцелуй с Виолеттой выдумала.

— Я выдумала?! — чувствую, что снова закипаю, не выдерживаю, достаю из кармана телефон. — Как ты мне это объяснишь, мерзкий гаденыш, кобель ненастный?! Макеты он таскал!!! По очереди с Виолеттой.

Сама не замечаю, как начинаю от злости и обиды колотить кулачками по широкой груди.

Никита смотрит на снимок и вдруг восклицает:

— Так ты из-за этого отношения порвала?!!

— А ты считаешь, что ЭТОГО недостаточно?! Собраться с одной девушкой подавать заявление, а другую носить на руках и целоваться.

– Лена, успокойся!!! Это не то, что ты подумала.

— Да?!

— Да!

— Этот снимок с Осеннего бала прошлого года! Старшеклассники дурацкий конкурс замутили. Типа парень должен пронести на руках девушку, не уронить, поцеловать на ходу и прийти первым до финиша. Тетю Галю тогда завхоз наш не донес, уронил. Ты внимательно вообще на фотку смотрела?

— Да!

— И не заметила, что на заднем фоне часть стола видна, торт недоеденный. Зал уже шарами-листьями украшен. То есть праздник в разгаре, а не на стадии подготовки!

Я забираю свой телефон, таращусь на фотографию и шепчу:

— Боже, какая я дура…

Мне стыдно, мне так стыдно!!! Я же совсем ослепла от ревности, обиды, злости. Я же никому фотку не показала, не хотела казаться униженной и обиженной. Ну а утка-то какова!! Специально мне фото подкинула, вдруг прокатит. И прокатило!!

— Ну и Виолетта Романовна за свою подлость ответит! — рявкает Никита. — Думаю, это ее рук дело. Уволю к чертям собачьим. У учеников по ее предмету знания слабые, найти общий язык с детьми она не может, да и вообще человек….