Беременна от брата жениха (СИ) - Асхадова Амина. Страница 33

Однако, Тимур теперь тоже слышит. Если, конечно, не посчитал этот входящий ошибкой и не отключился, но пути назад не было. Что-то подсказывало мне поступить именно так – набрать номер брата моего мужа.

- Я бы никогда… - продолжал Андрей гневно.

- …Ты знаешь, Андрей… Я тебя, кажется, не люблю, – изумленно выдохнула я, прервав гневную непрекращающуюся речь своего мужа.

- …не подменил противозачаточные, если бы знал, что ты станешь такой холодной сукой! – закончил он, а вскоре до него дошел смысл сказанных мною слов, - что? Что ты сказала?!

- П-подменил что?.. – выдавливаю я, бледнея и едва удерживаясь на ногах.

Я застыла, не в силах на что-то большее. В последнюю секунду ощущаю, как телефон выскальзывает из моих рук, но уже ничего не могу с этим поделать. Пусть падает с грохотом, останемся только мы с Андреем и правда – колющая, режущая, огненная. Глаза в глаза, ярость к ярости, недопонимание к ненависти.

Долго до меня доходил смысл сказанных Андреем слов, очень долго.

Я уверена, что и до Андрея мои слова доходили также медленно… ведь его лицо все вытягивалось и вытягивалось, а глаза становились ну совсем дикими. За те минуты, что тянулись бесконечно долго, в глазах бывшего мужа (уже говорю с уверенностью) промелькнула тысяча эмоций, и все там было: и злость, и страх, и ненависть, и откуда-то взявшиеся осколки любви. Именно осколки, потому что от любви остались только осколки. Хотя, возможно, и осколки – лишь иллюзия, и любви никогда не было, кто же знает теперь?

Теперь, после этой ядовитой правды, не осталось даже тепла.

Я стараюсь дышать глубоко, размеренно. Чего только в жизни не было, правда?

Но грудь почему-то взлетает от учащенного дыхания, а сердце, кажется, разогналось до сотки уже не единожды.

Ну, чего ты, милое? Работай, дыши, не беги. Замедли шаг, тебе все-таки всю жизнь работать, сердце…

Вместе с этим передо мной появляются большие доверчивые глаза дочери, и я понимаю, что уже не смыслю жизнь без нее. Получается, всего одна глупость со стороны Андрея позволила родиться моей крохотной малышке? Вот так просто – жених подменил мои противозачаточные, надеясь вскоре стать отцом, Тимур изнасиловал меня, а я забеременела – вот так просто?!

Простите, не так… Глупость Андрея, жестокость Тимура и моя любовь к еще не родившемуся плоду – позволили ей родиться. Вот это трио…

- Я хотел ребенка. Я подменил твои противозачаточные. Только потом…

Останавливаю его речь, грубо перебивая. Из меня вырывается только одно слово, ставшее началом ада:

- Развод.

Шепот:

- Развод.

И по мере расширения зрачков Андрея, я произношу железно:

- Развод!

Кажется, его глаз начинает дергаться, а губы растягиваются то в насмешливой улыбке, то в грозном оскале, что и заставляет меня отступить с холодным потом на спине.

И я совсем не понимаю, в какой момент я начинаю ощущать чувство полета, затем острую боль в затылке и после – огромное жжение на голове, когда меня начинают тащить по полу.

Глава 26

- Развод!

Не знаю, сколько суток я здесь нахожусь – вторые, третьи? Или вовсе только час, но если это так, то этот час подобен вечности. В который раз я закрываю глаза, надеясь провалиться в долгожданную тьму, но обеспокоенность и страх за собственную дочь просто бросают меня в огонь собственных мучений.

Я устала плакать – мешки под глазами уже вовсю мешали мне рассматривать все вокруг. Устала кричать и звать на помощь – голос охрип еще тогда, когда Андрей безжалостно и даже, как мне почудилось, с особой долей удовольствия тащил меня по полу, схватив копну моих волос. Мне до сих пор больно касаться головы – там нестерпимо жжет, словно мне на волосистую часть головы вылили кислоту, не меньше.

Но все это чертовски не заботило меня так сильно, как… моя дочь. Что с ней? Может ли ей грозить опасность или эта ненависть распространяется лишь на меня?

Где сейчас Андрей? Может ли у него настолько сильно поехать крыша, что он навредит собственной дочери? Ведь правду он не знает, и, о боги, я благодарна небесам за то, что не рассказала эту правду! Что бы сейчас было с Ульяной, зная Андрей о том, что Тимур является ее биологическом отцом?! Я зажмуриваюсь от этой мысли, толкаю ее глубоко внутрь своей души. Я не сказала правду, я не успела. Только благодаря этому в моей душе теплится вялая надежда, что Андрей не навредит ей, хотя и верить в это было глупо после всего, что он сделал со мной. В мыслях о маленькой беззащитной Ульяне по моему лицу начинают течь слезы, а руки, привязанные к батарее, и вовсе дотерты до крови.

Это место… Я осмотрела его еще раз, но даже не могла представить подобную камеру в нашем с Андреем доме. Холодный темный подвал, где можно творить подобные бесчинства, оказывается, все это время был в нашем доме. Я хоть и отключалась, но помнила, что за пределы дома он меня не вытаскивал.

Я не помню, как именно мы сюда добрались – такая сильная боль была в затылке, нестерпимо жгло и глаза, в которых стояли слезы, и щеки, по которым Андрей с безумием бил, лишь бы попасть по моему лицу.

…Стоило мне только лишь раз сомкнуть глаза и упасть в небытие, как на меня вылили ушат холодной воды. Раскрыв глаза, я попыталась сделать вдох, но удалось только хлебнуть воды и следом закашляться. Я дернулась в попытке сделать хотя бы что-то, но поздно вспомнила – руки крепко связаны за спиной и закреплены между батареей.

Сквозь мешки слез и усталости нахожу жуткое лицо прежде знакомого мужчины, который называется моим мужем, но ничего общего я более не нахожу. Незнакомый мужик. Чужой. И когда-то я целовала его, говорила слова любви… когда-то настолько давно, что уже не верится в существование тех дней.

Не может быть. Это, скорее всего, просто вымысел моей больной фантазии, я не могла хотеть быть с ним. Куда я смотрела? Разве я не видела его натуру? Его психическую болезнь?.. Болезнь по имени Ася!

- Ну, с чего начнем? – точно незнакомый голос, - с момента, когда ты разлюбила меня? Мы начнем с этого, а закончим тем, что ты заберешь свои слова обратно, забудешь их и полюбишь меня снова, Вика, - протянул он с ухмылкой. С неприятной и скользкой.

Я посылаю его к чертям, а затем умоляю подумать о нашей дочери и с опозданием, почти в закрытую дверь спрашиваю, что с ней. Андрей уходит, перед этим не забыв оставить свой след на моем лице. Соприкосновение с батареей заканчивается для меня плохо – перед глазами начинает плавать подвал, и я проваливаюсь во тьму, так и не узнав о своей дочери…

Следующее пробуждение было аналогией предыдущего, и так каждый раз, каждый раз. Андрей говорил, что я его люблю, а я, уже наученная, не отрицала, не противилась. Но и об Ульяне не спрашивала – Андрей почему-то жутко злился при упоминании имени нашей дочери, затем хлопал дверью и покидал подвал, прежде отключая меня одной пощечиной. В моем состоянии ее было достаточно, чтобы моя голова дернулась, а я отключилась.

- И что, ты даже не спросишь меня о чертовой шлюшке Асе?

Облизываю пересохшие губы несколько раз, чтобы начать что-то чувствовать ими, но тут же морщусь – нижняя губа начинает нестерпимо жечь. Появляется привкус крови.

Начинаю говорить только через время, когда у Андрея почти что заканчивается терпение и он нервно начинает ходить по камере.

- Как сейчас Ульяна без меня?!

Фокусирую взгляд на Андрее. С трудом, но делаю это, хотя и чувствую дикое головокружение. Но сейчас меня заботит только дочь и ее состояние.

- В конце концов, у нашей дочери есть не только мать, но и отец! – психует Андрей, отчего-то сильно нервничая.