Игра Ловца (СИ) - Каминский Андрей Игоревич. Страница 53

Кеция поманила Гору, маячившему за кругом костров вместе со всей собравшейся тут нечистью. Тяжело ступая, великан подошел к колдунье и та протянула ему широкий нож, указывая на связанных пленников. Монстр, некогда бывший Клиганом, лишь покачал головой, отстраняя руку с ритуальным клинком и, подойдя к жертвам, ухватил ближайшего за ноги и за шею, вскинув его над головой. Вздулись буграми огромные мускулы и Гора разорвал пополам маленькое тело. Кровь потоком хлынула на алтарь, заливая корчащееся в пароксизмах сладострастия помолодевшее тело императрицы. Воем, хохотом, шипением, хлопаньем крыльев встретило это убийство разномастное сборище, пока Гора, один за другим хватал зеленых людей и молча, без единого проблеска мысли в налитых кровью глазах, разрывал на части. Кровь лилась на алтарь и лежавшую на нем женщину, смешиваясь с волшебной мазью и пробуждая в Серсее кровожадное безумие, смешанное с безудержной похотью. Алые губы плевались богохульствами и призывами к забытым богам, чьи имена сами собой всплывали в мозгу королевы. Глаза ее светились зеленым огнем, из распахнутого рта рвался львиный рык.

Фосфорическим блеском горели и глаза умащивавших ее женщин — если их вообще сейчас можно было назвать таковыми: кожа рыжевласой красавицы в тон ее глазам покрылась трупной зеленью, верхняя губа вздернулась, обнажая острые клыки, пальцы заострились кривыми когтями. Также изменилась и вторая ведьма, разве что лицо и тело ее отливали черно-синим, а глаза превратились в слепые бельма. Кеция, на первый взгляд мало изменилась, но и ее глаза полыхали красным пламенем. Вот она вскинула руки над обнаженной Серсеей и выкрикнула первые слова жуткой литании.

— Ибо есть Властелин Лесов, которому да вознесется хвала из пропасти тьмы до межзвездной бездны, из межзвездной бездны до пропасти тьмы, и будет эта хвала Великому Ктулху, Тсатхоггуа и Ему, чье имя назвать не дано. Вечная им хвала, а Черному Козлу из Диких Лесов да пошлется изобилие! Йаа! Шуб-Ниггурат! Черный Козел с Легионом Младых!

— Йа Шуб-Ниггурат! — эхом откликнулось остальное сборище.

— И дано было избраннице Древних затеряться среди людей, но Ньярлатхотепу, Всесильному Посланнику, нет преград во времени и пространстве. И тогда Он примет человеческое обличье и сойдет из мира Семи Солнц, чтобы посмеяться…

— Йа, Ньярлатхотеп!

— Ибо Ньярлатхотеп, есть Ползучий Хаос, Отец Легиона Особо Отмеченных. Спустись же на брачное ложе, где нагая Невеста ждет Жениха своего!

Жуткие эти словеса взлетали до самого неба, сопровождаясь криками несчастных, влажным хрустом разрываемых тел и похотливыми стонами Серсеи. Вся природа менялась от творимого здесь обряда. Преображалась даже Луна: ее поверхность пришла в движение, словно ночное светило превратилась в некий сосуд, наполненный клубами желтого дыма. Постепенно эти клубы меняли цвет, из желтого становясь ядовито-зелеными. Вскоре Луна вновь засияла неподвижным светом, но уже зеленым, словно болотная тина. Остров тоже начало заливать бледно-зеленое свечение: в воздухе появились зеленые огни, летавшие подобно огромным светлякам. Такие же огоньки начали вспыхивать и на земле: сначала отдельными точками, потом целыми созвездиями. Зеленые язычки вспыхивали на верхушках чардрев и от этого, казалось, что весь лес горит зеленым пламенем. Зеленая Луна чудовищно выросла, почти заслонив ночное небо, так что, казалось, ее можно коснуться рукой. И в этой бугристой зеленой поверхности распахнулись три исполинских провала — глаза и огромный рот. Извивающийся язык из лунного света вытянулся до самой земли и по нему, словно по широкой лестнице, спускалась величественная черная фигура.

Стихли всякие звуки, прекратилось и ужасающее жертвоприношение — все сборище недвижное и безмолвное, благоговейно наблюдало, как на землю снисходит воплощение величайшего зла всех миров. Вблизи он оказался не столь ужасен: высокий муж с лицом валирийского лорда и черной как ночь кожей. Столь же черным было и его одеяние, тогда как длинные волосы украшал сверкающий венец из белых звезд. Его гордая осанка и приятные черты лица были исполнены очарования смуглого бога, а в зеленых глазах играли потаенные искорки прихотливого нрава.

Со снисходительной улыбкой он встал над Серсеей, в немой мольбе тянувшей к нему руки, и распахнул складки своего одеяния. Оттуда вырвался червь с длинной и округлой головой, слепо тыкавшейся в разные стороны. Вот открылась пасть с тонкими как иглы зубами и червь словно нырнул между раскинутых женских ног. Влагалище Серсеи пронзила невыносимо острая боль, разлившаяся по всему телу, но тут же боль сменилась столь же острым наслаждением, в разы превосходящим все, что когда-либо доводилось испытать Серсее. Перед ее глазами возникало и взрывалось множество черных солнц, вокруг, корча нелепые рожи скакали бесчисленные демоны с лицом Тириона, пока в женскую утробу изливался казавшийся неиссякаемым поток черной слизи. Истошный крик взнесся к небесам, сознание Серсеи помутилось, увлекаемое в бездну ужасающим черным водоворотом, сиявшим зелеными звездами, будто глазами неведомых чудовищ.

С диким криком, перебудившим весь Красный Замок, Серсея вскинулась на своем ложе, дико озираясь по сторонам. Джейме тряс сестру за плечи, расспрашивая, что случилось, но получал в ответ лишь безумный хохот, вперемешку с надрывными рыданиями. А на безупречном, без единой складки, животе королевы, вместо пупка чернел загадочный символ, подлинное значение которого во всем подлунном мире знала лишь горстка адептов высшего посвящения Церкви Звездной Премудрости.

Дракон

Может в истории Отряда и бывали более скверные дни, но я так и не нашел таковых в Анналах. Остается утешаться тем, что во всем произошедшем нашей вины было немного.

Нельзя сказать, что Госпожа не предвидела такого исхода, но и выбора у нее особого не было. Скорбная река размывала Курганье, унося один за другим все фетиши и амулеты, удерживающие Властелина. Когда же Госпожа показала мне комету, я окончательно понял, что дело дрянь. Госпожа же поняла это куда раньше — поэтому, скрепя сердце, пошла на перемирие не только с Белой Розой, но и со своей чокнутой сестрицей.

Если бы я верил в каких-нибудь богов, то вознес бы им самую искреннюю благодарность за то, что до наших дней выжило только две сестры. Семейство в полном составе наверное разнесло бы к чертям весь континент. Ему и так сейчас нелегко: Госпожа воюет с Белой Розой, а Душелов, со своей новой подружкой, веселится, гадя нам всем.

Впервые она появилась, как раз когда Госпожа начала наступление на Равнину Страха. Отряд тогда уже встал под знамена Белой Розы и были ближе чем когда либо, к полному краху, когда Госпожа вдруг резко отвела войска, оставив против нас лишь Шепот и Странника. Благодаря этому нам удалось перегруппироваться и перейти к контрнаступление. Фронт, конечно, мы не прорвали, но сильно потеснили Взятых. И лишь потом я узнал, что Госпожа поспешила на защиту Башни в Чарах, которую атаковала безвременно воскресшая сестричка. С большим трудом Госпоже удалось отбить это нападение, но Душелов сбежала на своем драконе. Позже мы узнали, что она отступила на восток, захватила несколько городов и собрала там свою армию.

С тех пор в этой войне три стороны и каждая воюет на два фронта. С одной стороны хорошо, что Душелов оттягивает на себя хотя бы часть сил Империи. С другой быть зажатыми между двумя безумными суками — так себе удовольствие. И что еще хуже за всей этой сварой, мы почти пропустили освобождение Властелина.

Тогда мне еще казалось, что мы не опоздали с перемирием. Хрупкий осенний ледок — намного более надежная основа, чем то, на чем держится соглашение между Душеловом, Госпожой и Душечкой. Но лучше уж так, чем продолжение убийственной для всех нас войны. Друг с другом можно разобраться и потом.

— Идем лекарь, — Госпожа входит в барак, где мы с ребятами давимся безвкусной овсянкой, — время не ждет.

И выходит, не дожидаясь моего ответа. Я бросаю ложку и иду к выходу, стараясь не смотреть на Ильмо и прочих. Впрочем, сегодня никому не до смеха — даже Гоблин с Одноглазым обходятся без своих обычных шуточек. Я сажусь на ковер и мы взмываем в воздух, озирая поле боя. Позади нас — покинутые селения и бараки Стражи. Впереди — Курганье и Скорбная река.