Жена на четверых (СИ) - Кожина Ксения. Страница 38

М-мужчина!

Прикрыла глаза, глубоко дыша. Я не против избавиться от стеснительности в отношении мужей, но как же быстро все происходит! А может это не очередное соблазнение вовсе? Мне же все равно раздеваться, чтобы примерить одежду, и ширмы тут никакой нет. Не сказала бы, что эта мысль придала мне уверенности, но в одном белья я всё-таки осталась.

У мужа даже взгляд не изменился. Он осмотрел меня с ног до головы и поджал губы. Стало обидно. Во время совместного купания, да и в храме нагаасура все устраивало, а тут смотрит как покупатель дойной коровы и в уме прибыль подсчитывает.

— Никуда не пойдёт, — вздохнул он.

Обхватила себя руками и приготовилась «выслушать» мужа. На языке уже вертелось крепкое словцо недостойное жрицы.

— В таком белье мужа соблазнять нельзя.

— Что? — в шоке выдохнула я. Слов не находилось. — Да вы… вы… вы сами мне его дали!

— Дали, — покорно согласился он. — Только эта ткань как оказалось не пригодна для купания в реке и магической сушке.

Я возмущённо засопела, а этот нелюдь чешуйчатый мне подмигнул.

То есть он специально, да? Вывел меня из себя нелестным высказыванием и тем самым заставил позабыть о смущении. Где моё терпение, отточенное за годы практики? Где невозмутимость?!

Возмущённо посмотрела на мужа.

— У тебя слишком заниженная самооценка для нашего мира, — посетовал нагаасур, у которого по жизни нет ни с чем проблем.

Нет совести — нет проблем. Идеально устроился.

На самом деле со снятием мерок я могла справиться и одна. Нам с сёстрами не раз приходилось заниматься этим. Но ленту мне в руки не доверили. Лицо у Атсуши стало сосредоточенным и невозмутимым, он совершенно не показывал своего желания, словно молодая жена его не интересует вовсе. Только руки предательски подрагивали, когда он меня касался. Я же, кажется, сходила с ума.

Прикосновения нежные, осторожные. Измерительная лента скользит по плечам, рукам, груди, касается живота, и я вовсе замираю от восторга. Умом я понимаю, что Атсуши всего лишь снимает мерки, но ощущения такие словно тело ласкает атласный шёлк. И каждая клеточка отзывается, вспыхивает и начинает гореть. Муж опускается, чтобы измерить бедра, а я чувствую его дыхание у себя на животе и начинаю дрожать. Возбуждение контролировать невозможно, оно сметает все разумные доводы и мозг отказывается генерировать новые идеи, как бы говоря, что использовать мягкий ковёр в качестве кровати или же облокотиться руками о зеркало неплохая идея. Метка богини чуть нагрелась, помогая сконцентрировать на себе внимание.

Опасность?

Мысль показалась такой неправильной, что тут же отступила на задний план, а вот на передний…

— Скажи, мне кажется или… — я облизала губы и попыталась сглотнуть. Даже не заметила, что во рту пересохло. — Печать рода покалывает. Это нормально?

Атсуши застыл с измерительной лентой в руках и посмотрел вверх. Обвёл взглядом мою вздымающуюся грудь с проступившими сквозь тонкую ткань лифа затвердевшими сосками, встретился со мной глазами и… у него кадык дёрнулся.

— С одной стороны, да, — начал он осторожно. — Это не просто украшение, нарисованное на теле, а магия, закреплённая благословением богини. С другой, понтифик обещал, что отвар, который ты пила в храме будет блокировать некоторые особенности и функции родовой печати.

— Пока не выветриться? — подсказала, уже практически задыхаясь.

Хотелось, чтобы муж перестал вести себя так отстранённо, выбросил ленту куда подальше и приласкал. Желательно языком и, не поднимаясь выше уровня моего живота.

Атсуши согласно кивнул.

Разговор помог не сильно, но мне стало легче. Даже соображать немного начала. Поэтому не спросить я не могла.

— И что у печати за функции?

— Кроме красивого подтверждения брака?

Я бы поспорила, потому что красоту в упор не видела, но глаза у мужа стали какие-то шальные. Зрачок вытянулся в тоненькую едва заметную ниточку, дыхание стало немного чаще, лента выпала из рук и Атсуши сжал кулаки. Зато мне становилось легче. Намного.

— Стандартные, — он хрипло выдохнул. — Сохранение рода. Легче?

Я кивнула, и он продолжил срывающимся голосом, словно все то, что до этого мучило меня полностью перешло к нему.

— Сядь на пуфик. Я замерю стопы, и закончим с этим.

Молча села и протянула ступню мужу. Тот легонько её погладил, нащупал ленту на полу, не глядя, и кажется, забыл сделать вдох. Все было настолько странно, что я не рискнула заговорить. Нагаасур первый нарушил образовавшуюся тишину.

— Во время опасности через печать мы сможем ощутить твою тревогу. Вернее, её отголоски. Физические ощущения, к сожалению, не передаются, но говорят и этого хватает мужьям, чтобы понять и попытаться уберечь свою супругу.

— А наоборот? Если вам будет угрожать опасность?

Я закусила губу, потому что муж с замерами-то закончил, а вот ногу не отпустил. И сейчас осторожными движениями мял ступню. Такое ощущение, что он делал это неосознанно.

— Любые сильные эмоции отголосками передаются от мужа к жене и наоборот, — заученно повторил он. — Извини, я не подумал, что отвар перестал действовать. Кровь после драки бурлит, да и ты ещё в коридоре добавила.

Атсуши посмотрел прямо на меня, наконец-то догадавшись отпустить мою ногу, и я задохнулась от жара, плескавшегося в его глазах. То есть он сейчас чувствует то, что чувствовала я? Тьфу! То есть я чувствовала его эмоции? Как-то на отголоски мало похоже. Прислушалась к себе и ещё внимательней посмотрела на мужа. Мне приятно его общество, немного смущает мой внешний вид, только одеваться не хочется, грудь ещё ноет после внезапного наплыва возбуждения, тепло собирается внизу живота только от одного взгляда нагаасура и на этом все. Никаких отголосков чужих эмоций я не ощутила вовсе.

Выразительно посмотрела на мужа.

— То есть я буду чувствовать каждого из вас?

— Нет. Нас учили в теории, как обойти воздействие печати, чтобы не доставлять дискомфорт будущей жене. — Он замялся, ощутимо напрягся, а потом и вовсе отвёл взгляд, но всё-таки добавил: — Когда у меня проснулась магия, то появилось и увлечение. Разбирать магические плетения оказалось интересным и полезным занятием, так что отцы ничего против не имели. Наоборот настояли, чтобы я закончил факультет защиты. В общем-то, они были правы.

Он замолчал, давая время осмыслить, а я задумалась и попыталась вспомнить все, что успела узнать про мужей. И насколько я знаю, на плечах Атсуши лежит защита клана и шахт, а если ещё чуть копнуть в памяти, то всплывает на поверхность привычка нагаасуров хранить семейные тайны. То есть чисто теоретически, когда Кэйташи говорил, что у его брата на редкость отличные защитные чары, то могли иметься в виду собственные наработки. А если увлечение появилось с момента пробуждения магии, то не разобрать плетение печати рода он не мог. И когда появилась необходимость трезво мыслить, избавил себя от ненужных на данный момент ощущений и передал их мне. Хорош змеёныш! Одного не могу понять, почему не сказать прямо? Очередная проверка, но только с целью узнать, насколько хорошо у жены работают мозги? Не способность произнести свою вину вслух? Или я себя накручиваю, чересчур много думаю, в то время как Атсуши не может думать вообще? У него же вся кровь от головы отлила, судя по раскрывшимся паховым пластинам.

Стоп. Я вообще не о том думаю. Это что же получается? Один легко читает мысли, а второй… будет транслировать мне свои эмоции? У меня хоть какое-то личное пространство планируется?!

— Не пыхти так возмущённо, Маргарита, — тихо попросил Атсуши, даже не посмотрев на меня. — Я действительно не знал, что действие отвара уже кончилось, иначе бы придумал что-то другое.

Проглотила колкость, рвущуюся с языка, и наивно уточнила:

— Может, научишь меня тому, чему вас учили в теории в отношении метки?

Так он и согласился!

Ответ был мгновенным.

— Нет.

Захотелось змеёй зашипеть. Видимо привыкаю к тому, что у меня есть семья. Такая вот своеобразная. И повадки у неё тоже необычные.