Бешеный волк (СИ) - Плотникова Александра. Страница 8

— Я завтра уезжаю, — спокойно сказал капитан.

— На… надолго? — ифенхи тут же вскинулась, заволновалась, завертела головой, даже не пытаясь убрать падающие на лицо сальные спутанные пряди.

— Не знаю. На месяц, может, на два.

— Значит, я тебя больше не увижу… — девочка поникла, съежилась, сворачиваясь клубочком. — Зато увижу солнце.

На самом деле случай был из ряда вон выходящий. Детям с незрелым разумом передавать Темный дар запрещено, это знают и ифенху, и инквизиторы. Уж слишком непредсказуемым и опасным может получиться результат. Однако ж, попался извращенец, вырезавший всю ее семью вместе с работниками. Ее саму он обратил, изнасиловал и сбежал, оставив перепуганного ребенка «резвиться» в обезлюдевшей усадьбе среди трупов. Когда туда добрались рыцари Ордена, девочка сама вышла к ним, совершенно сумасшедшая и перепуганная. Ифенху через неделю поймали и обезглавили на месте. Просить о снисхождении для нее не имело смысла — милосерднее было убить.

Воладар решительно шагнул к ней, присел и, наплевав на вонь, обнял за плечи. Девочка задрожала и всхлипнула.

— Может быть, в новом рождении тебе повезет больше.

Красноватые глаза уставились на него затравленно и неожиданно зло.

— Лучше бы меня вообще не было, — прошипела она. — А ты добренький, значит, станешь одним из нас, вот! И они тебя тоже на кол! Потому что им нет разницы, кого убивать, они никого не любят!..

Разэнтьер молча встал, подобрал оба бурдюка, забрал факел и вышел. Снова заскрипел замок.

Второй узник вовсе не был столь рад тюремщику, несмотря на принесенную кровь. Его, в отличие от девочки, держал не только ошейник, но и короткие кандалы. Сырость лишь чуть попятнала его лицо и руки, нездоровой вони было гораздо меньше. А вот сам ифенху, высокий крепкий мужчина в одежде наемника, был зол, как стая алден, кривил губы в ехидной усмешке и смотрел исподлобья. Этого ведром воды не сожжешь и баландой из помоев и костей не напугаешь.

— А, добренький наш пришел, — осклабился пленник. — Пожрать принес. Ну давай, чего у тебя там… Жаль, девичье бедрышко прихватить не догадался, а то тут у вас оголодаешь так, что брюхо к спине липнет.

Воладар без единого слова прицельно бросил ему бурдюк. Здесь жалости места не было, без разбору браконьерствующий хищник ее не заслуживает. Надо было и вторую порцию девчонке отдть.

— Весь такой правильный, мальчик, — хохотнул ифенху, допив свою долю и пристально вглядываясь Разэнтьеру в глаза. — Закон и порядок, да? Ну, лет через пять тебя излечат от иллюзий, поверь на слово. И ты станешь таким же, как Салегри. И не смотри на меня так, мальчик, я же вижу, насколько ты его не любишь. Что он тебе сделал? Убил кого-то, или… ах, несправедливо осудил на смерть… Печально, конечно, но такова жизнь, разве нет?

С каждым сорвавшимся с губ пленника словом лицо капитана все больше каменело, а глаза превратились в две голубые льдинки. Он поймал бурдюк обратно и сухо произнес:

— Казнь назначена на завтра в полдень.

Развернулся, чтобы выйти, с трудом заставив себя не вздрогнуть, когда ифенху издевательски расхохотался ему в спину.

«К сожалению, решение о передаче Темного дара людям было весьма скоропалительным. Как показала практика, человеческий организм оказался довольно таки слабым даже для малой толики Сущности, которую несет наша кровь. В каждом из случаев подсадки ее к душе человека происходит патологический сбой, приводящий к постоянному, необратимому истощению внутреннего запаса жизненной силы. В свою очередь это ведет к необходимости почти каждодневного быстрого пополнения ее резерва через кровь, и каждый раз Сущность выходит из-под контроля, превращая человека в неуправляемого зверя.

Так же происходят сбои в некоторых системах внутренних органов, появляется ненормальная чувствительность к воде и солнечному свету, аллергическая реакция на некоторые виды растительной пищи. Частично меняется внутреннее строение. Женщины теряют способность к зачатию от обычных человеческих мужчин, если же человеческая женщина получает семя носителя Темного дара, то плод, как правило, либо не выживает, либо убивает мать еще до своего рождения. Признаков какого-либо разума у таких особей не обнаружено. Но за сохранение Памяти Крови мы готовы заплатить и такую цену…»

— Эй, книжный червь, долго ты там будешь сидеть?

Ваэрден заложил страницу когтем и хмуро уставился сверху вниз на вопящего сородича. Развилка в ветвях старого сероствольника была удобная, день мягкий — солнце проглядывало из туманной дымки не более чем светлым бликом. Спрыгивать с дерева Волк откровенно ленился.

— Образование еще никому не вредило, — неохотно ответил он.

— А чего тебе образовываться, — хохотнул ифенху. — Ты как рыкнешь, так вся Инквизиция разбегается.

— На тебя, — седой выгнул бровь, — тоже рыкнуть? Или сам разбежишься, как Инквизиция?

— Ну, как хочешь, все нормальные ифенху собираются в деревне кости размять.

— А я ненормальный, и мне лень, — отрезал Волк и прислонился затылком к шершавой серой коре. Резное кружево листвы вычертило на жемчужно-сером небе прихотливый узор, по которому взгляд скользил, не отрываясь. Раскидистый великан рос в западном углу внутреннего двора поместья, возле стены, облицованной красным гранитом. Здесь почти не шастали слуги и редко заглядывали ифенху, поэтому Волк и облюбовал себе это место. А если забраться на толстую ветку повыше и посмотреть через острые кованые шипы на вершине стены, то можно увидеть кусок дороги, бегущей с холма, на котором стоит поместье, и поселение людей.

Болото, вопреки сказкам, занимало лишь часть владений Старейшины, гигантским рвом окружая гранитное плато, на котором раскинулась плодородная долина с хозяйским замком и городком людей. Клан Змея почти всем обеспечивал себя сам, лишь иногда следопыты, отправляясь во внешний мир, привозили то, чего недоставало Клану или его Мастеру — железо, дерево, книги, дорогие ткани, поделочные и драгоценные камни…

Ваэрден отмахнулся от нахального собрата, поставил мысленный заслон так, чтобы всякий вздумавший полезть к нему натыкался на ответ «Я занят». И снова уткнулся в книгу — списки Сиареса Манвина с заметок «О природе Темного дара у людей и его истоках».

Все последние недели ифенху позволил себе лениться: вставал поздно, дни проводил за чтением книг на дереве или в библиотеке, изредка устраивал танцы с оружием в оружейном зале или волком бегал по болотам в компании Рейн и старшего следопыта Рейкена. С членами Клана старался не сталкиваться — до смерти раздражал поток вопросов о его персоне, заигрывания женщин, подначки мужчин. Дать когтями по роже особо наглым не позволяло уважение к хозяину дома и — неожиданно! — насмешливая улыбка Лемпайрейн, которая почему-то мерещилась перед глазами. Ваэрден лелеял смутную надежду, что когда-нибудь от него отстанут и дадут просто передохнуть, отдышаться. А потом он уедет, чтобы снова метаться по материку из края в край и заставлять инквизиторов натужно пыхтеть, гоняясь за ним, а вельмож трястись за свои шкуры — кто из них первым наймет Бешеного Волка, чтобы прервать жизнь соперника?..

«Однако же, позднее выяснилось, что Сущность в теле человека способна проявлять и положительные качества. Например, она существенно обостряет слух, зрение, обоняние, в разы повышает регенерацию тканей и выносливость своего носителя, одаривает совершенно определенными умениями, такими, к примеру, как оборотничество, телекинез, телепатия. С течением времени носитель обретает возможность более крепко слиться с Сущностью и изменить свое тело так, как она ему подскажет. Так же с возрастом постепенно уменьшается нетерпимость к солнцу и воде…»

«Ваэрден!»

Мысленный зов Старейшины чуть не сбросил ифенху с дерева. Против Тореайдра не работали никакие заслоны, отговорки вроде «я занят» были ему совершенно безразличны. Он желал поговорить и точка. От его давления начинала болеть голова, но сопротивляться покуда получалось слабо. Пришлось впустить его в сознание и отозваться вежливо: