Кровь Джека Абсолюта - Хамфрис Крис. Страница 31

Какое-то время он тупо глядел на себя, а в голове его ползали куцые и тоскливые мысли. Надо было каким-то образом продержаться до вечера. Сделать так, чтобы преследователи потеряли его. А потом как-нибудь прокрасться в школу. Завтра экзамены в Тринити-колледж, и привратникам строго-настрого запрещено пускать туда незнакомцев. О, в такие дни они весьма бдительны, что никогда Джека не восхищало, но теперь он готов каждого из них вписать в завещание… если, конечно, все кончится хорошо.

Джек помрачнел и снова заторопился. Застегнул туфли, сорвал с крючка плащ. И уже был на полпути к двери, когда та распахнулась.

— А-а-а! — заорал он и, в панике оступившись, перекатился через кровать. Кто-то с ревом ворвался в комнату.

— Ты, никчемный говнюк! Где ты был?

Джек испустил вздох облегчения, а потом и радостный вопль:

— Отец! Слава богу!

Сэр Джеймс, опешив, замер на месте.

— Что… что это с вами содеялось, сэр?

— О, ничего! Просто я рад вам. Мне… мне приятно видеть вас, сэр, вот и все.

Без сомнения, сэр Джеймс пришел, чтобы свести давнишние счеты. Но откровенный восторг отпрыска озадачил его. И настолько, что он едва не принялся извиняться.

— Я хотел постучаться, конечно же, — заявил он, указывая на дверь. — Но отсюда… не доносилось ни звука, поэтому я…

— Ничего страшного. Все в порядке, отец.

— Разумеется, все в порядке. — Сэр Джеймс был не из тех, кого можно надолго смутить. — Дом мой, хожу, куда хочу. В особенности после того, как вы стали использовать его как перевалочный пункт. — Он пнул ногой груду грязной одежды. — Что это? А? Объясните мне, сэр. Навалили здесь кучу дерьма и собираетесь смыться, не так ли?

— Вовсе нет, сэр. Я… я… — Джек опустил глаза. И, увидев на одеяле карточку лорда, уронил на нее плащ. — Я как раз собирался отнести это Нэнси. Чтобы она постирала все, сэр.

Он наклонился к одежде, но отец оказался проворнее. Колени его трещали, как выстрелы, когда он приседал.

— Говоря «куча дерьма», я и не думал, что это буквально!

— Я от… отравился устрицами, сэр. — Устрицами? Черта с два! — Сэр Джеймс поднял что-то с пола, принюхался. — Рыбка, возможно, была, но не устрицы. Пахнет духами. Причем дешевыми. Ты побывал у шлюхи, я прав?

Джек вздрогнул.

— Нет, что вы, сэр, я…

— Прекрати, сын. Ты же знаешь, я прощу тебе почти любой грех, кроме лжи.

Наверное, ему и впрямь стоило быть с родителем пооткровеннее. Отец, несомненно, поддержал бы его. Но… одно признание повлекло бы другие, а выложить все Джек просто не мог.

— Я… я действительно провел время с одной… молоденькой… очень молоденькой леди, сэр, но…

— Джек! Не юли. И ответь, ты, по крайней мере, придерживался тех правил, какие я тебе вдалбливал?

Джек ничего не понял, но для вида потупился. Отец вздохнул.

— Ты хотя бы предохранялся?

— Я… о да, разумеется, сэр.

Джек был удивлен. На что ему тут намекают? До сего дня отец никогда не говорил с ним ни о чем таком.

— Это, по крайней мере, показывает, что у тебя есть хоть крупица здравого смысла. — Лицо сэра Джеймса на миг осветила улыбка. И тут же исчезла. — Ты еще молод, но, кажется, унаследовал безумие деда. Эти вещи вроде бы передаются через поколение, а? — Он бросил кюлоты и встал. — Ну да ладно. Сейчас нам надо потолковать о другом.

О чем, Джек так и не узнал, ибо снизу послышались глухие удары и приглушенные крики.

— Кто там, черт возьми? — Отец повернулся к вмиг побледневшему сыну. — Кто-то преследует тебя, да? Кто? Кредиторы? Или… ты ведь не забыл заплатить своей шлюхе?

— Я… Я…

Сэр Джеймс вздохнул:

— Сын, ты опять меня удручаешь.

— Я… не… поймите, отец…

— Ладно, я все улажу. Но сумма будет вычтена из твоего содержания, можешь не сомневаться. — Еще не договорив эту фразу, сэр Джеймс повернулся к двери. — Где этот сукин сын с толстым задом, мнящий себя моим лакеем? Без сомнений, забился куда-то и спит. Уильям! Уильям! — заорал он и стал спускаться по лестнице, не особенно поторапливаясь, хотя удары делались громче.

Джек подхватил свой плащ и тоже направился к выходу. Но пошел он не за отцом, а наверх, на чердак. Там было слуховое окно, небольшой прыжок — и ты на соседней крыше. Пробираясь к окну, он неожиданно понял, где спрячется. Там-то уж точно никто его не найдет. Ну а вечером, в темноте, можно будет как-нибудь прокрасться и в школу. О, он больше не станет рыпаться, очутившись в ведомстве миссис Портвешок. И на радость матери сдаст экзамены в Тринити-колледж. Стены Кембриджа толстые и высокие, за ними можно отсиживаться хоть целый век.

В тупичке Святой Анны царило обычное запустение. Обе двери, и парадная и чердачная, были не заперты, а мансарда, как и ожидалось, — пуста. Яснее ясного -Матильда ушла. Унеся все корсеты, чулки и картинки, как-то скрадывающие убожество комнатенки. Теперь на первый план выступили серые, в пятнах темно-синей плесени стены, из которых местами торчала косая растрескавшаяся обрешетка.

Несмотря на все тревоги этого сумасшедшего дня, Джек устроился на полу и заснул.

Колокол собора Святого Джайлза разбудил его, а колокола церкви Святой Анны сказали, что уже семь часов. Самое время для ужина, подумал он, вытаскивая из сумки пирог и фляжку с элем, которые были прихвачены им по пути в тупичок. Еда, о радость, не вызвала отвращения, и Джек с аппетитом поел, после чего, приведя в порядок одежду, отправился в путь.

Поскольку ему предстояло окончательно похоронить себя в школьных стенах, он решил кое с кем попрощаться. У него не имелось сомнений, что вокруг зданий с известными адресами трутся наемники разъяренного Мельбури. Но большой беды ведь не будет, если он, никем не опознанный, с поднятым воротом и в надвинутой на лицо треуголке подберется к знакомым домам и украдкой пошлет воздушные поцелуи тем, кого так любил. Он сознавал, что его чувство к Фанни исходит скорее от чресл, чем от сердца, и потому счел более правильным поначалу отправиться к ней. Чтобы затем, уже без помех, обратить свои мысли к Клотильде — светочу его чистой, неугасимой любви.

В Каретном дворе шла привычная суета, и Джек старательно обходил прямоугольники света, льющегося из открытых дверей. Все, чего он хотел, это взобраться на стену и посмотреть, что поделывает красавица, однако что-то заставило его повернуть к маленькой дверце, чтобы проверить, на месте ли ключ.

Тот действительно оказался на месте, но был завернут в бумагу. Джек развернул листок и прочел:

«Воксхолл [56]. Сегодня вечером. Мне необходимо тебя видеть. Ф. «

Слово «необходимо» было подчеркнуто, и Джек даже провел по линии пальцем. Конечно необходимо! Еще бы! Ей, безусловно, не терпится выместить на нем гнев! Рассчитаться за пережитое унижение. И возможно, за потерю крова над головой. Что ж, Джек готов был это снести и охотно отправился бы в парк развлечений, но… вряд ли он чем-нибудь ей поможет с ножом в животе. Совершенно случайно там оказавшимся, разумеется. Нет, как ни крути, а Фанни должна подождать. Скажем, недели две… или месяц, пока о нем все не забудут.

Только тогда он рискнет выйти в город, чтобы понять, что там к чему.

Со вздохом он опять побрел к Сохо, уже весь устремляясь к Клотильде, мизинца которой не стоили ни сама Фанни, ни премиленькая шлюшка актриса, ни та же жрица продажной любви, растерявшая в многолетнем служении ей все свои зубы. Да, конечно, он с ними путался… неизвестно, кстати, зачем, но на деле лишь маленькая русалочка владела как его помыслами, так и сердцем. Как бы ему хотелось сейчас просто сесть рядом с ней, осторожно коснуться белой ручки и неотрывно смотреть, смотреть в сине-зеленые, широко распахнутые глаза. Это было бы счастьем, которое теперь сделалось недостижимым. Все, что ему оставалось, это издали полюбоваться на те райские кущи, из каких роковое стечение обстоятельств с неумолимой жестокостью изгоняло его.

Он завернул за угол и тут же понял, что произошло что-то ужасное. В уши его влились какие-то отдаленные звуки, очень слабые и все-таки с пронзительной отчетливостью пробивавшиеся и сквозь крики лоточников, и сквозь вопли и гогот слоняющихся возле винных лавок пьянчуг. Было в них нечто настолько жалобное и в то же время знакомое, что купленный мигом ранее пудинг полетел на брусчатку, и Джек побежал.

вернуться

56

Воксхолл-Гарденз — увеселительный сад в Лондоне. Существовал с 1661-го по 1859 год. Описан в романе У. Теккерея «Ярмарка тщеславия».