Керрая. Одна любовь на троих. Том 2 (СИ) - Ручей Наталья. Страница 13

— Керрая, — мама не скрывала улыбки, обнимая меня, — но ты ведь не находишь ничего зазорного в том, чтобы назвать дикобраза именем племянника лэрда?

— Дикобразу просто понравилось это имя!

Я глянула на зверька, а тот посмотрел на меня. Да, имя ему придумала я, а он просто с ним согласился, но зачем так красноречиво смотреть, что даже родители, которые не улавливали его мысли, все поняли?!

— Керрая, — позвал папа, и когда я со вздохом перевела на него взгляд, увидела, что он держит большую шкатулку, перевязанную гигантским желтым бантом. — С днем рождения, милая.

И сразу забылись споры — не до них, тут такое!..

— Спасибо… — я с удовольствием обменяла кадку с цветком на подарок. — Спасибочки!

А когда за подарком последовали объятия и поцелуи, я всех и сразу простила. И маму с папой за то, что приняли сторону Кайла, и дикобраза, и самого Кайла — правда, его я простила только за имя, которое он дал лошади, а остальное пусть по-прежнему висит на его совести!

Пристроив кадку в углу гостиной, мы отправились на кухню — давно мы не собирались вместе за завтраком, и было так приятно, и так по-семейному, что я бы ничуть не расстроилась из-за отсутствия подарка. А когда родители ушли на работу, я поднялась в комнату, открыла шкатулку и потерялась, увидев, что все пять отделений не пустые, а уже заполнены составляющими для браслетов.

— Ух ты! — обрадовалась я и села на кровати поудобней, рассматривая детали подарка.

В окно заглядывало солнышко, слышался ветерок, щебет птиц и смех неугомонных детей, рядом со мной крутились сытые зверьки, я то и дело восторженно замирала, находя в шкатулке что-то невероятно чудесное, из чего немедленно хотелось сделать браслет. Но так как скоро мы с друзьями должны были идти на пикник, и я бы просто не успела закончить работу, приходилось ограничиваться планами и мечтательными вздохами. Мама, ознакомившись с меню, которое я вчера составила, сказала, что сделает все сама, и это будет частью подарка, так что у меня было вдоволь времени для утренних восхищений.

Я пребывала в прекрасном настроении, когда на подушку упал белый конверт, и я увидела имя отправителя.

— Этан… — не веря, провела рукой по конверту, но он не исчез, да и буквы не сложились в другое имя.

Ежик встрепенулся, задрал мордочку, рассматривая меня, но я, качнув головой, показала ему конверт. Послышался вздох, а потом оба зверька ощетинились и начали подкрадываться ко мне, утратив интерес ко всему новому и блестящему.

— Что на вас нашло? Не выспались? — Я едва успела схватить конверт и поднять вверх руку, а в ответ на демонстрацию зубов и твердых намерений, четко сказала: — Нельзя.

С собакой было бы проще — она бы приняла команду, и все, а здесь мне начали демонстрировать неодобрение и возмущение, и пыхтели, и смотрели, и фыркали, и хвостиками крутили, и уходили прочь, но так как за ними никто не спешил, возвращались.

— Я хочу прочитать письмо, — выразила зверькам свою позицию, и под два вздоха вскрыла конверт.

Это была скорее записка, чем письмо: на белом листе было выведено всего несколько строк.

«Доброе утро, Керрая.

С днем рождения! Никогда не был силен в красивых словах, поэтому позволь пожелать тебе того, чего бы тебе самой хотелось больше всего. И пусть оно обязательно сбудется!

Твой друг (смею надеяться),

Этан».

На обратной стороне конверта был круглый знак для возможной отправки ответа, но я положила письмо на кровать и сказала двум наблюдателям:

— Можно.

И когда письмо в одно мгновенье подверглось атаке и превратилось в маленькие, невесомые клочки, одумалась. Не в том смысле, что пожалела об уничтожении письма, просто признала, что мои зверьки куда лучше любой собаки, да и вообще любого другого зверя. Да, они вредные, неугомонные, шкодливые и прожорливые. Но они мои. И они верные.

— Ну что, — преувеличенно бодро сказала я, убрав с кровати клочки бумаги, — идем собираться на пикник?

Так как это занятие было связано с кухней, предложение приняли благосклонно. Но так как ели мы совсем недавно, меня пропустили вперед, демонстрируя наличие хороших манер. Вот, мол, можем же, ты только корми нас хорошенько и прислушивайся к нашим советам, с нами не пропадешь, с нами тосковать некогда!

— Чудики вы мои, — сделала маленькую остановку, чтобы погладить двух зверьков, и это тоже принялось положительно. Погладить можно, тем более что заслужили. Заслужили ведь?

— Заслужили, — согласилась я.

Мы возобновили путь и уже так близки были к кухне, когда я резко остановилась и к неудовольствию двух ворчунов вернулась в гостиную. Ежик, примчавшийся следом, увидев то же самое, что и я, от шока даже икнул. Дикобраз ограничился тем, что промахнулся мимо коврика и сел на пол. Удивительно и невероятно, но цветок в кадке снова напоминал цветок, а не увядающую лозу! Я даже листики потрогала — зеленые и сочные, чтобы удостовериться — да, настоящие, да, полные жизни, и да, так быстро.

— Невероятно, — восхитилась я.

А два громких сопения за спиной намекнули, что не стоит разбрасываться столь бурными эмоциями, что надо бы выждать и посмотреть снова, а то вдруг опять листопад (с такой-то скоростью), а кое-кому убирать! И что это за день рождения, когда только и делаешь, что работаешь? Нет-нет, подарок явно с подвохом, и магией от него разит так, что в носиках чешется. Так что надо ждать и смотреть, смотреть и ждать, а порадоваться можно и позже, хотя бы если два дня обойдется без уборки и линьки.

— Логично, — согласилась я. — А что за магия, различить можете?

В ответ две мордочки склонили головы на бок — мол, неа, но, принюхавшись, заверили, что сильная, для домочадцев безобидная и завязанная на защите. И хотя я совершенно не представляла от кого нам здесь защищаться, слава Богу, здесь не водится таких извращенцев, как в Мантисе, и лэрд следит за порядком, но посмотрела на подарок с куда большим уважением, чем прежде.

— Ну, обвыкай у нас, — погладив листочек, сказала с улыбкой, — расти в свое удовольствие.

Зверьки пофыркали, насмехаясь, что вздумала разговаривать с растением, но после того, как я заметила, что раньше и со зверьми не разговаривала, а они, оказывается, вон какими умными и понимающими бывают, цветок получил разрешение цвести и пахнуть и от моих питомцев. Надо понимать, что невкусные листики никто нарочно срывать не будет.

На кухне мы справились быстро — я сложила еду в корзинки, мне никто не мешал, так что к тому моменту, когда в дверь постучали, у нас все было готово. Воспользовавшись тем, что я пошла открывать, ежик попытался залезть в корзинку и спрятаться среди фруктов, но его выдал хихикающий дикобраз, и пришлось им двоим топать к лесу своими ногами. Кстати, никогда раньше не слышала, чтобы дикобраз хихикал, подозреваю, он долго тренировался, чтобы вроде бы как случайно выдавать приятеля в моменты жульничества, и, видимо, так же подозревал и ежик, потому что по пути они то и дело громко фыркали друг на друга, выясняя отношения.

Я их не торопила мириться — во-первых, у нас было о чем поболтать с Хельгой и Мартином, а, во-вторых, я знала, что как только мы расстелем скатерть и расставим все блюда, обиды будут забыты. Но Мартина такое поведение зверьков удивило.

— Я думал: они у тебя милые и добродушные, — заметил он. — А от них того и гляди в зад иголки полетят!

Зверьки оценивающе посмотрели на Мартина, но не впечатлились мишенью и продолжили выяснение отношений исключительно между собой. К тому моменту, когда мы пришли к лесу, они выдохлись, помирились и проголодались, а заодно начали заново присматриваться к Мартину, потому что ему то одна полянка не нравилась, то вторая, то третью только что забраковал, как будто не все равно где есть! Есть! Есссть!

— И шипят, как змеи. Надо же. Керрая, надеюсь, они у тебя хорошо воспитаны и хотя бы не набрасываются без предупреждения? — хохотнул Мартин, не подозревая, как близок к тому, чтобы стать объектом коварного нападения.