Прошлое (СИ) - Медведева Алена Викторовна. Страница 19

Обреченно сжавшись, вновь села в угол помещения. Ждала… Предупреждающий вой звучал долго. Час, два, больше?.. Когда, наконец, наступила тишина и синие вспышки погасли, в голове звенело, было нестерпимо больно. Уши словно заложило, перед глазами все плыло, и дышать стало сложно. Ощущала я себя очень плохо. С трудом, стараясь двигать головой очень медленно, смогла разжать онемевшие от долгой неподвижности члены и вытянулась на полу. Глаза не открывались, вновь накатило ощущение подступающей смерти. И я отчаянно желала испустить последний вздох, чтобы перестать мучиться.

Отлежаться и прийти в себя не получилось, прошло совсем немного времени, и с неизменным мелодичным перезвоном дверь открылась. В этот раз процесс прошел в нормальном режиме — вернулся Кирен. Сверхъестественным усилием я смогла приоткрыть глаза и встретила его взгляд.

Безумный! Дикий! Жесткий… и голодный.

Сердце дрогнуло: я обречена. Тело и так ощущалось чужим, сейчас же словно помертвело от предчувствия неизбежного. Метх движением одной руки отшвырнул в сторону защитный шлем. Следующим стремительным маневром оказался возле ниши, куда поместил два своих меча, и принялся сдирать с себя защитный скафандр их расы. И все это не отводя от меня взгляда. Так быстро, что мои глаза, итак слезящиеся от боли, пронзило острой резью. Веки рефлекторно опустились, перекрывая обзор, и избавляя от источника зрительного раздражения.

Когда пара мужских рук подхватила и вскинула вверх, по телу прокатилась волна жара. Ледяного, дарящего спасительную бесчувственность. От резкого перемещения стало так плохо, что тело словно онемело. Не способная даже приподнять голову, я безвольно привалилась к меднокожей влажной коже метха. Кирен пах боем: кровью, смертью, сожжённой плотью и… безумием.

Следующая встряска едва не стоила мне жизни. Вновь руки хозяина переместили меня, на миг приподняв вертикально и тут же притиснув к холодной стене. И в ту же секунду, не дав мне провалиться в полную бессознательность, по плечам ударили острые струи прохладной воды. Именно это резкое ощущение холода от соприкосновения моей кожи с поверхностью прозрачной стены купальни и льющейся сверху воды, немного притупило боль, разрывавшую мою голову. И пусть собственное тело я чувствовала плохо, но смогла приоткрыть глаза. Чтобы увидеть плечо метха, по которому стремительно бежали шустрые ручейки воды. Смывая пот, боль и ярость… И подстегивая итак непомерное нетерпение мужчины.

Вжатая его телом в твердую поверхность за спиной, я чувствовала, как напряжен каждый его мускул, как подрагивает от титанических усилий контролировать себя каждая мышца. Метха сотрясало от бури пережитых эмоций, они искали выхода. Кирен был абсолютно поглощен ими, все еще проживал мгновения только что завершившегося сражения. Он явно не осознавал окружавшей его действительности, действовал инстинктивно, выплескивая бушующее в душе, избавляясь от избытка ярости, гнева, кровожадной безжалостности. Все еще стремился наказывать, уничтожать, подавлять.

Верхняя пара рук меднокожего стискивала мои плечи, не давая шелохнуться. Нижняя — сжимала мои бедра, не позволяя мне хоть как-то воспрепятствовать его убийственному напору. Мое бедное онемевшее тело безропотно принимало каждый его рывок, каждое движение. Осознав, что о жалости ко мне не может быть и речи, я обессиленно уронила голову на то самое плечо, что вздрагивало синхронно с каждым толчком мужских бедер. Сил держать голову самостоятельно не было.

Затылком, привалившись к шее Кирена, я на уровне вибрации ощущала каждый стон, рык или вскрик, зарождавшиеся в груди метха, прежде чем они, приглушенные водой, срывались с его губ. Тело метха было твердым и напористым, он в исступлении безумия боя продолжал сражаться и со мной, сжимая руками грудь и плечи, втискиваясь в мое тело снова и снова, угрожающе и восторженно рыча. Стремясь покорить, смять, овладеть и подчинить. Поработить и… победить!

Взгляд помутнел от ручейков стекавшей по стене напротив воды. Или от моих слез?.. Чувствовать что-то в этом болезненном смешении гнева, боли, страсти, отчаянного желания и потребности ощущать рядом чье-то живое тепло, разобраться в этой мешанине даже не пыталась. Что тут его, что мое?!

«Не важно. Главное — я жива. И чувствую. Пусть ненависть, боль, отчаяние, но чувствую… А еще жар тела Кирена, что невольно отогревает мои онемевшие члены, его отчаянную страстность, что вопреки всему отзывается где-то в самой глубине живота ответным всплеском жара. Жара, не позволяющего моему телу забыть про жизнь…»

Безвольно обмякшая щекой на его плече, голова не способна была сдвинуться. И чем яростнее и стремительнее двигалось тело метха, тем обреченнее и расслабленней становилось мое. Взгляд не отрывался от мутного образа на стекле, размытого ручейками воды и испариной от жаркого желания, овладевшего Киреном. Огромное и мощное темное тело мужчины, сжимающего в объятиях хрупкое и маленькое в сравнении с ним светлокожее тело женщины. Его откинутую назад голову, подставленное струям «дождя» лицо, и напряженные бедра, обвитые стройными женскими ногами. Ее хвост, как за последнюю опору уцепившийся за его талию. Ее голова, поникшая на его плечо, ее лицо и потерянный взгляд…

«Дымка» влаги скрывала ярость, неумолимость и жесткость, оставляя мне лишь недосягаемый образ гармоничной идиллии. Образ и близко не отражающий истинного характера взаимоотношений двоих — этого мужчины и этой женщины.

Боль, стучащая в висках, была безумной. Всепоглощающей и сводящей с ума. Стоило метху со вздохом облегчения и пришедшего умиротворения отступить, как мое тело обессиленно соскользнуло на пол. Онемение и безжизненность вновь брали свое — меня затягивало в холодный мрак.

— Дейнари?! — Кирен, внезапно осознавший мое странное состояние, склонился ниже. — Что с тобой происходит?

— Плохо, — только и смогла выдавить из себя, с облегчением приникая щекой к влажному полу.

Метх стоял рядом, опираясь рукой о стену и напряженно вглядываясь в меня. Его взгляд не отпускал, не позволяя смежить веки. Вдруг он вздрогнул и странно оглянулся, затем, словно принюхался, и устремил взгляд в направлении жилой части своего личного помещения…

— Ты включила систему угнетения живого?! — Потрясенно воскликнул он. — Но как ты смогла? И как посмела?!!

Схлынувшая было ярость вернулась вновь. Меня снова вскинули, прижав к стене, и встряхнули.

— Как посмела?! — Рык хозяина был грозен.

— Н-нет, — шепнула я, не понимая. И умирая от боли.

Кирен отскочил от меня, шарахнувшись куда-то назад. И уже, как мне показалось, спустя миг снова был рядом. Одной парой рук обхватив за плечи и переместив к себе на колени, другой умывая меня. Вода вернулась, она скользила по лицу каплями прохлады, не позволяя отключиться.

— Станет легче! — Словно приказ четко твердил метх. — Сейчас!

И он оказался прав, пусть не сразу, но спустя час-два я почувствовала, что состояние подавляющей вялости исчезло, отступив. Но стало ли мне лучше?

Пусть я была скорее жива, чем нет… Но неизменная, разрывающая голову изнутри, боль осталась. А еще сопутствующие ей слабость и неспособность чувствовать себя частью окружающего мира. Я все глубже погружалась в себя, из последних сил цепляясь за детские воспоминания о мираже по имени «счастье», о семье и брате, о… здравом рассудке.

— Дейнари, ты ела? — Новый вопрос метха, на который нет ни сил, ни желания реагировать.

Я чувствую, как он поднимает меня с пола и куда-то несет. Потом ощущаю спиной жесткую, укрытую грубой тканью поверхность — видимо, моя подстилка на полу его «спальни». Губ касается что-то… твердая пища? Но даже аромат еды не способен выдернуть меня из забытья безразличия — мне надоела эта, сжимающая голову тугим обручем, боль, этот необъяснимый упадок сил. Мне хочется заснуть и не просыпаться.

Кончик холодной стали вклинивается между моими губами, обжигая страхом: ранит?.. Впрочем, мысль мимолетна — меня не пугают и раны. Но метхский клинок каким-то чудом вклинивается между моими зубами, разжимая их. И я чувствую капли чего-то вкусного, свежего и… питательного. Еда… Послушно глотаю, благо голова приподнята одной из мужских рук.