Остров Афродиты - Хэмпсон (Хампсон) Энн. Страница 34

Леон выглядел очень изнеможенным, и даже плечи его были устало опущены. Элен обратила внимание на круги у него под глазами и то, что седина на висках стала еще заметнее. Что могло случиться? Наверняка что-то очень серьезное. В этот момент ее переполнила любовь и нежность к мужу; ей захотелось обнять его, прижать к своей груди, утешить. Но Элен безжалостно подавила в себе это желание. Его скверное состояние могло быть связано только с Паулой Максвелл. Если он позволил себе увлечься такой женщиной, то должен сам улаживать все неприятности, которые могла повлечь за собой эта связь. Почему она должна сочувствовать ему? У Леона ведь нет жалости к ней самой.

За весь вечер Леон не сказал Элен и пары слов, а когда Чиппи начал подбрасывать в воздух мяч, Леон отругал мальчика и велел ему играть в саду.

– Леон! – непроизвольно вырвалось у Элен. – Не надо разговаривать с Чиппи в таком тоне.

– Он что, все время в доме играет в мяч?

– Я бы не назвала это игрой…

– Пусть отправляется в сад!

Глаза Элен гневно сверкнули.

– Можешь не кричать, – отрезала она. – Я не глухая.

Леон бросил на жену сердитый взгляд и хотел что-то сказать, но передумал и просто надолго замолчал. Элен буквально кипела от гнева. Две недели каждый вечер она проводила в одиночестве. Первый раз за все это время Леон вернулся домой пораньше, и вот теперь вымещает свое раздражение на ней и на детях. Она вышла в сад, оставив мужа одного в гостиной. Но через некоторое время Леон последовал за Элен.

– Я собираюсь съездить к тете Хрисуле, – сказал он. – Я думаю, мне надо все-таки рассказать ей, как продвигается дело. – В его голосе уже не было раздражения, но плохое настроение не исчезло. Элен чувствовала это по выражению его лица.

– Значит, тебе удалось кое-чего добиться? Ты нашел ей подходящий дом?

– В общем, да, но за него просят несколько больше, чем она в состоянии заплатить. Однако за ее старый дом дают хорошую цену, так что у старушки еще кое-что останется. – Леон повернулся и направился в гараж. У него по-прежнему был расстроенный и усталый вид.

Настроение мужа странным образом передалось Элен. Уставшая от одиночества, она не сразу уложила детей спать. Они сидели с ней в гостиной, когда Леон вернулся домой.

– Я позволила им остаться, потому что мне было тоскливо одной, – объяснила Элен. – Теперь они могут идти спать. – Чиппи и Фиона, в пижамах, сидели на ковре и составляли картинку-головоломку. – Отложите вашу игру, – велела она детям и виновато посмотрела на Леона. – Я сейчас приготовлю им ужин. Через полчаса они будут уже в постели.

– Не торопись. Пусть они еще поиграют. – Леон помолчал. – Можешь принести им ужин сюда.

Пусть поиграют? Леон всегда был очень строг, когда дело касалось поведения или распорядка дня его племянников.

Пожав плечами, Элен пошла на кухню, чтобы взять приготовленный ужин. Уходя, она неплотно прикрыла дверь в гостиной, и та распахнулась. Возвращаясь с подносом назад, Элен стала свидетелем очень трогательной сцены. Фиона сидела на коленях у Леона, обняв его за шею и прижавшись к нему щекой. А Чиппи все еще сидел на ковре. Он укладывал игру в коробку и выглядел каким-то недовольным. Леон посмотрел на мальчика и спросил:

– В чем дело, Чиппи?

Чиппи молча замотал головой и, взглянув на сестру, заморгал глазами. Сейчас расплачется, подумала Элен. Понурив голову, он продолжал свое занятие. Леон повторил свой вопрос.

– Ты любишь Фиону больше, чем меня, – уставившись в пол, произнес Чиппи.

– Почему ты так решил?

– Ты накричал на меня, когда я играл в мяч. У тебя, наверное, плохое настроение.

– Ты прав малыш, у меня действительно неважное настроение. – Леон протянул мальчику руку. – Ты уж прости меня, Чиппи. Иди ко мне.

Чиппи удивленно поднял на него глаза. Дядя Леон извиняется! Мальчик подошел к нему, и Леон посадил к себе на колени и его. Элен не видела лица мужа, но чувствовала, что он очень расстроен. Если бы он рассказал ей, что случилось! Но он вряд ли сделает это, особенно если его проблемы связаны с Паулой Максвелл.

– А ты любишь Чиппи, как меня? – Фиона наклонила голову и заглянула в лицо Леону.

– Я люблю вас одинаково.

Элен знала, что он говорит правду. Несмотря на то что сначала Леон без особой радости оставил детей у себя, он очень скоро полюбил их.

– Это значит: как одного, так и другого, – со знанием дела сообщил Чиппи сестре. – Правильно, дядя Леон?

– Правильно, Чиппи.

Через открытую дверь Элен продолжала смотреть на них. Эта дрожь в голосе Леона… ее могло вызвать только настоящее отчаяние… И его руки… как они обнимают Чиппи и Фиону… Словно он боится их потерять…

Что со мной происходит, подумала Элен. В последнее время ее беспокоят довольно странные мысли… Она взяла себя в руки и переступила порог гостиной.

– Ты решил все вопросы с тетей Хрисулой? – спросила Элен первое попавшееся, чтобы как-то разрядить напряжение. – Она согласна купить дом, который ты для нее нашел?

Леон кивнул. Взгляд, брошенный в ее сторону, был совершенно равнодушным, и Элен показалось, что Леон даже не замечает ее присутствия.

– Тетя Хрисула осталась довольна. – Леон снял племянников с колен, и они занялись принесенным Элен ужином. – По крайней мере, одной маленькой проблемой стало меньше.

Одной…

Когда дети легли спать, Элен вымыла и убрала посуду. Какие важные проблемы беспокоят ее мужа? Она не переставала думать об этом. Может быть, они касаются не только его отношений с Паулой? Может быть, это как-то связано с его бизнесом?

Вернувшись в гостиную, Элен застала Леона, сидящим на диване в позе безысходного отчаяния. У нее заныло сердце от сострадания к нему. Она забыла о Пауле, обо всех разногласиях и обидных словах, сказанных друг другу – забыла все, кроме одного: она по-прежнему любит его и не перестанет любить, несмотря ни «а что.

– Леон… – Элен робко тронула его за рукав. – Леон, почему ты не скажешь мне, что случилось? – Он поднял голову, но, казалось, даже не замечал свою жену. – В чем дело? – Она сжала его руку. – Это деньги? У тебя большие убытки?

– Нет, Элен, я потерял вовсе не деньги.

Как он это сказал… Какая странная многозначительность… Одно ясно: он переживает какую-то утрату.

– Тогда что?.. – Зачем спрашивать? Его бросила Паула… Нет, Паула не могла этого сделать. – Леон, разве ты не можешь сказать мне, что случилось?

Леон ответил не сразу, он по-прежнему был погружен в свои мысли, и у Элен создалось впечатление, что в нем происходит внутренняя борьба. Но когда Леон все же заговорил, его голос был сдержанным и твердым.

– Нет, Элен, я не могу сказать тебе, что случилось.

С болью и обидой она отошла от него. Она безошибочно почувствовала, что он намеренно выделил слово «тебе». Значит, его отчаяние все-таки связано с Паулой, потому что в любом другом случае у него не было причин что-то скрывать от своей жены.

В пятницу Элен и детям пришлось встать рано, потому что Леон торопился в офис и не хотел пропустить конвой. Это означало, что в Никосию они должны прибыть около восьми часов утра. Элен попросила мужа отвезти ее с детьми к нему в офис, она не могла явиться к Труди в столь ранний час.

– Боюсь, я буду очень занят, – сказал Леон, и Элен почувствовала легкое замешательство в его голосе. – Я отвезу вас прямо к Труди. Уверен, к этому времени она уже проснется. Она же знает, что вы приедете в город вместе со мной.

– Но в восемь часов… Нет, Леон. Если ты не хочешь, чтобы мы заходили к тебе в офис, тогда мы немного погуляем по городу.

– Я не говорил, что не хочу, чтобы вы заходили, просто я буду занят. – Ни тени сожаления в его голосе, подумала Элен. Ей было ясно, почему Леон против их присутствия в офисе. Но ему нечего бояться: она ничего не станет спрашивать о картине – она не унизится до этого.

– Не беспокойся, Леон, – сдержанно произнесла Элен. – Мы можем пойти куда-нибудь выпить кофе.

– А я хочу зайти в офис, – вмешалась Фиона. – Я была там всего один раз.