Обещанная герцогу (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна. Страница 2

Она прошла вслед за Мари. Служанка направилась в кухню, а Элис остановилась возле приоткрытой двери в гостиную. Сегодня в этой комнате свершился суд над ней и обозначили её приговор. Элис заглянула внутрь и увидела на столике возле камина бумаги. Соблазн был очень велик. Она подошла к столу. Так и есть. Свидетельство о помолвке. Между ней (за неё подписались опекуны — Джеймс и Агнеша Флери) и герцогом Аврелем Энатолем де Рош. И его коряво-витиеватая подпись с печатью. Имя-то какое! Аврель! Надо же было так сына назвать! И ни о каком де Роше Элис никогда не слышала, хотя сёстры часто болтали между собой о герцогах и баронах и грезили титулами, мечтая какой кому достанется, не обращая на неё ровным счётом никакого внимания. Её, конечно, и не нужно было их внимание, но зато из их разговоров она почерпнула для себя много интересного. Так вот герцога де Роша она никогда в их болтовне не встречала, да и в книге среди самых известных титулованных фамилий, его явно не было. Скорее всего он не так давно приобрёл этот титул, да и живёт где-нибудь в такой глуши, из которой ни одной весточки сюда не доходят.

Подумав об этом, Элис сжала губы. Она никогда не станет его женой! Появилось дикое желание схватить эти бумаги и сжечь их в ярко пылавшем камине, но у герцога наверное был ещё один экземпляр… Пока она раздумывала, в комнату вошла мачеха.

— Вот ты где! А мы ждём не дождёмся тебя. В следующий раз оставим без обеда! — Она посмотрела на бумаги, потом на Элис. — Скажи спасибо, что герцог де Рош соизволил стать твоим будущим мужем!

— Но я вовсе не желаю видеть его своим мужем! — Вспыхнула Элис.

— А тебя никто не спрашивает! — Злобно усмехнулась мачеха, а потом добавила. — За дерзость после обеда отправишься в сад. Там надо подмести дорожки и подрезать кусты.

Элис ничего не ответила, поджав губы, она прошла мимо мачехи, надеясь, что больше никогда не увидит её. Уборка в саду, это то, что надо для осуществления её плана. Никто и не заметит, что она исчезла, пока не придёт время ужинать, а если и заметят, то подумают, что она просто ушла погулять.

После обеда Элис взяла метлу, садовые ножницы, подвязала волосы и отправилась в сад. Чемодан она спустила из окна своей комнаты. Полчаса надо поработать или хотя бы сделать вид, а потом… Новый мир ждал её. Мимо неё по тропинке куда-то спешно прошёл отец. Он сначала не заметил её, потом обернулся, улыбнулся и подошёл к ней.

— Девочка моя, Элиссана, прости меня. Я думаю ты всё поймёшь, попозже, не сейчас, — он обнял и поцеловал её. Элис склонила голову ему на плечо. Только не поддаваться! Хотелось обнять отца, послушаться его и сделать так, как он просит, пусть и разбить при этом свою собственную жизнь. Но голос мачехи разрушил волшебство.

— Джеймс, ты где? Девочки опоздают к модистке!

— Иду, Агнеша, милая, уже иду, — отец виновато посмотрел на Элис, словно извиняясь, и бросился по тропинке к экипажу, в котором его ждали Жизель и Люсинда. Элис видела, как отъехал экипаж. Что-ж! Значит, так тому и быть.

Она усердно подметала дорожки, гадая, не будет ли мачеха, оставшись в одиночестве, больше наблюдать за ней, и получится ли сбежать. Но мачеха не показывалась. Элис осмелела, отложила метёлку в сторону, вытащила из кустов чемодан и, воровато оглядываясь, бросилась к ржавой калитке, заросшей плющом. Только она ещё помнила, что здесь вообще есть калитка. Больше, наверное, никто кроме садовника о ней не знал. Это был кратчайший путь до главной дороги, на которой можно было поймать экипаж. Поскольку семья Флери жила довольно уединённо, Элис немного устала, пока дошла до дороги. Прямиком через поля, кратчайшей дорогой тут было около пары миль. По полуденной жаре, да ещё и чемодан к концу пути стал совсем уж тяжеленным.

Она облегчённо выдохнула, когда наконец добралась до дороги и встала возле указателя на Гьерж. Скоро пойдёт экипаж и тогда она навсегда распрощается с родными сердцу местами. Элис осматривала всё, как в последний раз, жадно стараясь запомнить каждую деталь. Всё-таки она выросла и всю жизнь провела здесь. По этим полям она бегала ещё ребёнком… Набежавшие воспоминания отогнал подошедший экипаж. Она замахала ему рукой, и когда он остановился, крикнула кучеру, что желает ехать в Гьерж. Он озвучил плату, которой едва-едва хватило на дорогу. И уже забравшись внутрь и положив чемодан на колени, она наконец-то осознала, что уезжает и вся её старая жизнь сейчас остаётся там, в далёком прошлом вместе с этими полями и родным старым домом.

Пока экипаж медленно катил по пыльным просёлочным дорогам, Элис вспоминала всю свою прошлую жизнь. Кроме матери и отца (да и то только до сегодняшнего предательства) в ней не было ровным счётом ничего весёлого. Вечные придирки и упрёки мачехи, да ненависть сводных сестёр. Даже более того — она знала, что отец уже переписал их имение, их солнечный Брайтдейл на мачеху и Жизель с Люсиндой не оставив ей ровным счётом ничего. Хотя она тоже законная представительница древнего рода Флери по отцу и не менее древнего — Арспьер — по матери. Это вот мачеха, урождённая Агнеша Вайск была никем, дочерью купца третьей гильдии всего лишь. Поэтому-то ей, как никому другому было выгодно выйти замуж за её отца. Элис давно поняла эту истину и смирилась с ней. Она не изменит мачеху и никак не сможет повлиять на отца, который за столько лет уже, казалось, забыл маму, свою первую жену. Но Элис не забыла.

Мама… Ей сразу слышался звон полевых колокольчиков. А ещё она помнила запах. От мамы пахло лавандой. Ей не было ещё и трёх лет, когда мама умерла, или нет, не так, ушла неслышно, просто заснула и больше не проснулась. Отец горевал, вот только недолго. Но самое главное, мама, наверное, предчувствуя свою смерть, оставила ей письма, в будущее, в то время, когда она сможет их понять. Эти письма были грустными и радостными одновременно. В них матушка рассказывала то, что другим дочерям родители говорят устно и несколько раз повторила, как важно получить образование. Отец был вроде бы согласен с мамой поначалу. До десяти лет её обучала гувернантка, но вот потом, когда начали подрастать Жизель с Люсиндой, мачеха, видно сказала ему, что на гувернантку уходит слишком много денег, и её образование прекратилось. Пять лет она проучилась в бесплатном пансионе при монастыре, где упор делался в основном на рукоделие и грамматику. Она знала только один язык бегло и ни капли не умела ни рисовать, ни играть на арфе, что было совсем уж неприлично для дамы высшего сословия. Поэтому мечтой Элис было продолжить образование. Она хотела изучить географию и историю, освоить математику шире тех рамок, в которых эти дисциплины преподавались ей, но…

Элис вздохнула и выглянула в окно. Экипаж проезжал засеянными полями. Вечерело. Наверное, дома они уже ужинают. Интересно, отец хватился её? Скучает ли? Она помотала головой, отгоняя непрошеную грусть. Она всё равно собиралась уехать, так какая разница — сейчас или позже. К тому же отец сам захотел решить её судьбу и добровольно отдал её в руки этому старому герцогу. Она невольно передёрнулась, вспомнив гордую сухощавую фигуру с седыми бакенбардами. Выйди она за этого старика, и он увез бы её на край света. Так что всё равно рано или поздно пришлось бы покинуть всё, к чему она привыкла. Так Элис успокаивала себя всю дорогу.

На ночь экипаж остановился в придорожной гостинице. Пассажиры высыпали во двор. Кто побогаче — сразу пошёл договариваться с хозяином об отдельной комнате, кто победнее, вроде неё, удовольствовался общей гостиной. Денег на еду у Элис почти не осталось. На несколько кьезов она могла купить разве что пару пирожков. Хорошо, что ещё дома, после обеда она зашла на кухню и, улучив момент, взяла несколько кусков пирога и холодного бекона. Теперь о еде можно было не беспокоиться. По крайней мере на ближайшие сутки пути.

Ночь она переждала, подрёмывая в обшарпанном кресле у камина. Другие пассажиры о чём-то еле слышно переговаривались, но никто не заговаривал с ней и не пытался познакомиться. И это хорошо. Элис пока не собиралась заводить знакомств.