Похоже, игра подходит к концу (СИ) - Новиков Николай Васильевич. Страница 19

Ну и второй вопрос – почему просто не внушить иллюзию богачу, чтобы он отдал все деньги сам? Тоже не выйдет. Его мониторит Атараксис, и если они заметят подобный сюрприз в нейромодуле, то сразу поймут кто это сделал. Для них Арцепальс всё ещё лежит на приёме у доктора, а увезти мы и впрямь должны были какого-то там Михаила. Но его обрекли на смерть, и зарезервированное место отдали под богача. Мы поменяем ему сознание пытками и вернём к концу реабилитации, где уже действительно случится конфуз и его действительно придётся везти на завод кибернетики. Но займусь этим уже не я.

Моя цель – сопроводить до Третьего Круга, проследить за работой вивисектора и привезти обратно. Как оказалось – лёгкая задача.

На всём пути нас остановили раз двадцать, и все двадцать раз мне удавалось убедить патрульных просто показав им скинутые Альбертом документы. Их было настолько много и написаны они на таком сложном языке, что я даже не понял о чём они. Как и патрульные, собственно.

Главное, что мы благополучно доехали до Третьего Круга – самой клоаки. Когда я был богат и красив, я основал благотворительный фонд и через него пытался отстроить Третий Круг, хоть как-то улучшая в нём качество жизнь. На самом деле – это помогало.

Но сколько денег ни вливай, за год не улучшить то, что разрушалось десятилетиями. Да, жизнь здесь, безусловно, стала лучше, но о каком приемлемом уровне говорить, если здешние детские дома ради мелочного финансирования продают своих воспитанников в рабство? Достаточно посмотреть на разбитые деревянные дома, шныряющих алкашей и вспомнить историю спасённой маленькой девочки, как ты понимаешь, что не так уж и сильно помогают твои деньги.

Нет, вдумайтесь ещё раз. Они продают в рабство детей! Детей без семьи, без поддержки, без любви. Детей, рассчитывающих только на своих воспитателей – единственных взрослых, что остаются рядом с ними. И детское доверие ничего для них не стоит. Им плевать, что всё оставшуюся жизнь этот ребёнок будет страдать. Плач и крики заглушает звук падающих на счёт денег.

Чтобы спасти народ, нужны критические меры. И, можно сказать, весь план моей жизни в этом и заключается – в критических мерах.

А сейчас, осознавая всю грязь Третьего Круга, я придумал ещё одно применение аугментированному телу и акселератору.

Оставишь мерзостного педофила в живых – он не исправится. Отрежешь конечности, вырвешь глаза и сотрёшь память нейровирусом – исправится. Как выясняется, чем дальше идёт прогресс, тем извращённей становятся развлечения высших слоёв. Теперь им недостаточно творить грязь в ЭндГейме – теперь они хотят осознавать страдание настоящего существа. И такие – неисправимы. Таких – только истреблять.

Но кому это интересно? Зачем давать отбросу блаженную смерть, когда можно воздать ему те самые страдания в полном объёме?

Приятное занятие. Для Артура – не факт. Для Авенира – очень.

К плану это, конечно же, не относится. Так – для моего удовольствия. Всё равно времени сейчас будет навалом, так отчего бы и не порадовать себя приятными мелочами? Один из пунктов плана как раз пролегает там, где эти твари и водятся – далеко ходить не придётся. Они все будут там же – в третьем кругу. Просто вместо одного дела я займусь сразу двумя.

– Подъезжаем, – отрапортовал водитель.

Я выглянул в окно. Мы проехали полуразбитые домишки и заехали на древний ржавый склад. Даже из машины, на фоне жужжания аппаратуры, я слышал скрип кранов и контейнеров – вот настолько он древний и заброшенный.

Ну прям реально древний. Ну прям сильно. Ну древний. И заброшенный.

– Остановите, – приказал я медицинским болванчикам.

Остановили. Задняя дверь открывается, и перед ней, как ни в чём не бывало, стоял обычный молодой паренёк с тёмными волосами. Он нахмурился, молча осмотрел внутреннее убранство скорой помощи и остановил взгляд на мне.

– Ноль-второй? – спросил парень, – Ты? Или?

– Нет, второй-ноль, – выдохнул я и с трудом спустился с уступа, – Дружище, давно не виделись? Сколько лет, сколько зим?

– Так в прошлом году встречались же.

– Ну значит один лет, один зим. Не умничай.

– А ты всё тот же, – ухмыльнулся парень и бесцеремонно забрался в карету.

Поначалу я слегка испугался, увидев паренька с совершенно не запоминающейся серой внешностью, потому что отправленное сообщение могли перехватить и без труда подставить просто похожего на него человека. Но после заранее обговорённой фразы «Ноль-второй? Ты? Или?» стало понятно, что это именно мой старый знакомый.

Знакомьтесь – ноль-тридцать-второй объект Атараксиса. Кодовое имя – «Доктор». Почему именно такое? Не знаю, ибо на мой взгляд ему больше бы подошло имя «психолог».

Ноль-тридцать-второй – коллективный разум, помещённых в один «пустой» мозг с нейромодулем. Из-за огромного опыта десятков, если не сотен сознаний, он специализировался именно на вскрытии того самого сознания, на природном уровне понимая всю его структуру и инструменты воздействия. Поэтому и «психолог». В Атараксисе он был что-то вроде абсолютной машиной гипноза, вскрывающего личность как консервы.

А ещё это мой единственный приятель с Атараксиса. Именно я вырывал сознания из чужих нейромодулей и, можно сказать, формировал Доктора. По этой же причине помимо ноль-первого, ноль-третьей и сотрудников, больше всех разговаривал я именно с ним. Ну а потом, когда коллективный разум показал себя в полной мере, его начали использовать уже на мне – вскрывать личность и переделывать её под нужды Атараксиса. Но Доктор намеренно оставлял пробоины, через которые можно было вернуть прежние черты и воспоминания.

И в последний раз, когда я потерял первых дорогих людей в бункере, он сделал именно это – оставил воспоминания на дне памяти. А оставив воспоминания, он оставил и личность. Если бы не доброта доктора – сейчас бы меня не существовало. С того момента я и осознал, что его смело можно назвать другом.

Во время побега из Атараксиса пришлось потратить кучу усилий, чтобы скопировать его океан всевозможных личностей и найти для этого подходящее тело. Тогда у меня стоял выбор между воровством сотни схем прогрессивных технологий, недоступных человечеству на земле, и другом, благодаря которому я сейчас существую. Выбор очевиден.

– Честно сказать я удивился, когда ты отписал о небольшой просьбе, – сказал Доктор, – Кто-ж знал, что тебе понадобится моя помощь. Что-то связанное с планом?

И да, он – единственный кто знает о плане, не считая копий моей личности.

– Деньги, дружище. Простые деньги, – передаю ему инструкцию и файлы Альберта.

– Хм-м-м…, – нахмурился он, – Понятно. Хорошо, без проблем. Займёт минут сорок, – он выкатил капсулу, – А водилы мешать не будут?

– Водилы уже как несколько минут спят.

– В твоём репертуаре, – кряхтел парень в серой толстовке.

Хорошо, что капсула была на грави-подушках, иначе вряд ли бы мы её протолкали аж через два огромных ангара. Ну, как сказать мы. Доктор протолкал.

Но дело сделано, и наша скромная братия вошла в тщательно спрятанное помещение между ангаром и сплошной бетонной стеной – небольшую комнатку с двумя капсулами, древнейшим компьютером и странным аппаратом в форме ржавой коробки размером с машину.

Этот аппарат – не что иное, как копия стационарной версии акселератора, что я нашёл когда-то в бункере.

Конечно, по мощности он не сравнится с оригиналом, но как для изобретения из говна и палок он прекрасно справляется со своей задачей. А именно – создавать ускоренную симуляцию мира, в которой ноль-тридцать-второй и будет выворачивать сознание жертвы. По схожему принципу работает и ЭндГейм, кстати. Только если в игре шестикратное ускорение, то здесь – в сотни раз больше.

Доктор просто создаст мир, ускорит восприятие времени и начнёт делать делишки. У меня полчаса – у них больше года.

– Это всё? – в последний раз уточнил приятель, укладывая проснувшегося и мычащего пациента в ржавую капсулу, – Есть о чём ещё предупредить?