Мой парень — Дед Мороз (СИ) - Айзенберг Ольга. Страница 12

— Новый год он такой — непредсказуемый. Давай попробуем, а вдруг ему повезет, — погрузили больного на носилки и уехали под звук сирены.

Василиса прибежала обратно домой. Она села на трюмо с мусорным пакетом и сидела, уставившись в одну точку на полу. Сестра заглянула в коридор и, увидев странную картину, проговорила:

— В нашей стране больше не принимают мусор? Или ты забыла, куда шла?

Но Василиса была в полной прострации и не отвечала на издевки Анжелы.

— С тобой все в порядке? — девушка подошла вплотную, присела на корточки, заглянула в глаза и потрогала ее за руку.

— Анжи, на первом этаже парня ранили, — девушка очнулась и вздрогнула.

— Какой еще парень? Он в нашем доме живет?

— Нет, — сестра покачала головой, — ну как его….Помнишь, в «Шоколаднице» был с Агаповым? — женский голос дрожал и сбивался.

— Родионом вроде его звали. Точно он? Может, обозналась? — Анжела обняла сестру и прижала к себе, успокаивая.

— Не знаю, по-моему, он. С него Степан бороду снял. В костюме Деда Мороза лежал на полу. Позвони Агапову, уточни.

Данила ничего не знал о друге. Он долго не мог дозвониться до Загорского. И только на следующий день вселенная сжалилась и он услышал чужой холодный ответ: «Пациент прооперирован, состояние тяжелое, но стабильное. Вы родственник? Ах, нет. Тогда сообщите родным, пожалуйста».

— Анжела, привет, он в больнице. Это действительно был Родион, — подтвердил мужчина.

— Матери позвонил?

— Конечно, она в шоке, сейчас к ней еду, чтобы успокоить. Родька у нее один.

Глава 14. Выходи за меня

Невозможно предугадать то или иное действие, которое преподносит нам судьба. Многие спорят, существует она или нет. Вполне возможно, что предначертано несколько потоков событий, исходя из поступков. Никто не знает и не может точно знать. Иногда человек выживает вопреки всему. Зачем и почему? Наверно, у жизни есть свои планы для него.

На большой скорости Михайлов мчался к Лене. Всего несколько часов оставалось до Нового года. Вечерняя Москва в новогодние праздники воистину прекрасна: деревья украшены россыпью гирлянд, на окнах жилых домов красуются собственноручно вырезанные снежинки. Ранее серая и унылая столица на месяц превращается в город-карнавал.

Все, конкурента больше нет. Место свободно. Возможно, его скоро похоронят на каком-нибудь кладбище. Но даже, если он выживет, то бояться его больше не стоит.

Забежав в «Перекресток», мужчина набросал в пакет всякой снеди, купил в соседнем киоске корзину цветов, поздравил продавца с наступающим и поехал дальше.

На пороге в маленьком черном платье стояла Иванова и встречала гостя.

— Ты какая-то грустная. Новый год на носу, а ты в траурном цвете, — сказал Дмитрий и передал подарке любимой.

— Я решила совместить скорбь и радость, поэтому надела черное, но праздничное платье. Ты все выполнил? Привез доказательство? — ответила Лена с прохладой в голосе. — Какие красивые цветы, спасибо. Сколько вкусняшек ты набрал, любимое шампанское. Сегодня нажремся во всех смыслах, — девушка улыбнулась, и ее взгляд стал теплым.

— Вот с доказательством, неувязочка вышла. Сфотографировать ребята не успели, помешали соседи. А нож вот он, смотри, — проговорил Михайлов и положил на стол финку, завернутую в пакет.

Иванова не поленилась, надела латексные перчатки, аккуратно развернула целлофан и потрогала нож с красивой бело-коричневой рукояткой. На лезвии виднелась свежая кровь, которую она потрогала и размазала между большим и указательным пальцами.

— Он умер? — спросила Лена, заворачивая пакет.

— Не знаю, все зависит оттого, насколько быстро будет оказана помощь, — Дмитрий сел за стол и распечатал бутылку шампанского.

— Видеонаблюдения не было? — девушка села рядом.

— Нет.

— Что с ножом будешь делать?

— Отвезу в Подмосковье, да выброшу где-нибудь. Ты не забыла о своем обещании? Выйдешь за меня? — мужчина подал бокал с игристым вином.

— Я все помню. После праздников подаем заявление, — Иванова выпила без остатка.

— Сегодня только мы вдвоем?

— А тебе нужен кто-то еще?

— Неа, вообще никто не нужен. Только ты, — Михайлов обнял ее и прижал к себе. — Ленка, я так по тебе соскучился, — он поцеловал ее волосы, пахнущие жасмином.

— Дим, я тебе врать не буду и лучше промолчу.

— Хорошо, все вернется со временем, я уверен.

— Слушай, а если он выживет? — забеспокоилась вдруг Иванова.

— И что? Это не мы сделали. А ребята, уже едут домой, не волнуйся.

Фоном звучали обещания президента, алкоголь выпит до дна и ударил в голову. На полу — черное платье, брюки и рубашка. На кровати мужчина и женщина наслаждаются любовными играми.

А в это время на операционном столе лежал Загорский. Он потерял много крови, но остался жив. Хирургическое вмешательство длилось несколько часов.

— Весело, весело встретим Новый год, — рассмеялся хирург Владислав Маркелович и подмигнул медсестре Татьяне. — Ну что, нам теперь можно отдохнуть. А вам, батенька, желаю выйти из кризиса и жить долго и счастливо, — хирург посмотрел на пациента, отошел в сторону.

— Выживет? — спросили ассистентка, которая недавно начала работать.

— И не такие выкарабкивались. Все от организма зависит….и от Бога. Мы сделали все, что могли. Следующий день у него решающий.

Интересно, что человек ощущает, когда лежит без сознания? Загорский ничего не видел. Присутствовала только темнота и глубокий сон. Может, он замечал ангелов или потусторонний мир? Нет, клинической смерти не было. Да и бездоказательны подобные убеждения.

Родион очнулся в реанимации с непонятной трубкой во рту. В горле было сухо. Перед глазами все плывет. Он смутно увидел силуэт полной женщины, захотел что-то сказать, но не смог. Нельзя было пошевелить руками, так как они были привязаны. Через мгновение мужчина снова ушел в глубокий сон.

Через два дня больной снова проснулся, осмотрелся и отчетливо увидел возле себя штатив, на котором висел пакет с кровью. Через несколько минут наступила слабость, и Загорский опять отключился.

На следующий день пациент пришел уже в ясное сознание. Зрение уже не подводило, голова не кружилась. Вот только во рту было ощущение, что наступила мировая засуха.

— Очнулся? Вот и отлично. Значит, жить будешь, — полная женщина средних лет рассмеялась, поправила подушку и села рядом.

Родион пошевелил сухими губами и хотел попросить пить, но слова застревали и вылетали с большим трудом. Наконец, еле как он выдавил:

— Воды.

— Нельзя тебе, милый. Потерпи малость. — Жалостливо проговорила медсестра.

С боков торчали какие-то трубки, по которым выходила кровь. Медсестра рассказала, что все эти дни он находился в искусственной коме, так как возникло сильное внутреннее кровотечение. Самое мучительное заключалось в том, что пить совсем нельзя, ни капли воды. Да, капельница подавала питательные вещества, но все же, как ужасно хотелось ощутить живительную влагу.

Несколько глотков разрешили сделать только через 4 дня. От постоянной жажды и боли невозможно было спать. Ночи казались нескончаемыми. Именно во время вынужденного бодрствования в голову прокрались мысли о хрупкости человеческой жизни, карме и втором дне рождении.

Загорский неожиданно для себя понял, как прекрасен этот мир, и умирать совсем не хочется: «Как глупо я жил все это время: бегал, суетился, не любил, врал, изменял, крал. Да-да, я украл чужую драгоценность. Самое дорогое, что у нас есть — это время. Так вот, я своровал у Ленки пять лет, ведь мог разорвать эту канитель гораздо раньше. Она нашла бы себе нового мужчину и вышла замуж, родила ребенка или даже двух, как того хотела. Но разве только у нее? Ведь я обокрал и самого себя, так как тоже не чувствовал себя счастливым. Дурень. Зачем я вообще с Ивановой связался? Она мне нравилась? Вначале да, а потом …уже нет. Почему не бросал? Мне нравилось иметь рабыню. Я приказывал — она повиновалась. Вполне удобный вариант. Это делало меня счастливым? Нет, поэтому и изменял…… Василиса! Я вспомнил, это была она тогда в метро. Точно! Надо ее найти и позвонить».