Роковое влечение (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна. Страница 18

Развернул к себе, тряс ее, как сумасшедший, вцепившись пальцами в плечи, не в силах угомониться. Если она умрет, он себе этого никогда не простит. Откуда эти эмоции он не знал, просто пошел в океан, чтобы успокоиться, поливал себя, опрокидывал соленую воду на лицо и голову. Бл*дь, как сильно он испугался. За нее. За женщину, которую едва знал.

До конца не понимая, что произошло, Ульяна стояла на песке со своими мидиями, наблюдая за ним. Он обернулся, посмотрел тяжело, исподлобья, ринулся обратно, пошел из воды, рассекая пену, к ней на встречу.

Избавился от трусов еще в океане, швырнув мокрую тряпку на песок. Вышел на берег, выразительно поглаживая член на ходу. Ульяна, охнула, выронив мидии на песок. А он толкнул ее, заставив раскинуть ноги в стороны и раскрыться. Сорвал с девушки трусы от купальника, майку.

Вернуть себе равновесие, успокоиться, доказать, что с ней все в порядке, что она живая. Вот таким диким, животным способом. Он не особо любил эту ласку, но сейчас ему нужен был ее вкус.

Плюнув на все, присосался к ней ртом, настойчиво действуя языком и губами, Ульяна попыталась вывернуться, возразить, но он придавил ее локтем. Облизал несколько раз до протяжного стона. Почувствовал сладкий вкус, и в глазах потемнело от желания. Прихватил зубами малый узел ее удовольствия. Ульяна крутилась, не выдерживая слишком активных движений его языка. И ему это нравилось, просто охеренно нравилось. Голова кружилась от сладости на губах. Стуча языком, сжимая ее до протяжного стона. От переизбытка эмоций Ульяна вырвалась, кинулась, желая доставить ответное удовольствие. Но Антонио не послушал, не дал ей решать за него, и просто перевернул, как будто она ничего не весила. Прижал ее голову к своему паху, а сам снова лизнул, любуясь открывшимся видом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Теперь они ласкали друг друга одновременно. Клубок из их тел катался по песку. То Ульяна оказывалась под Антонио, то наоборот, он лежал под ней, придерживая попку над своей головой. Он сжал ее, буквально трахая языком и губами, раскрывая для себя. В каком-то наркотическом бреду, стараясь еще сильнее, глубже просовывать язык, вытягивая стон за стоном. Но и девушка не отставала, сосала как-то по-особенному горячо. Ее рот ощущался невероятно тесно и влажно. Она хороша в постели, очень хороша, пздц, да как к этому вообще можно привыкнуть? Ульяна играла с ним, все настойчивее, а он так увлекся, что не заметил, как протолкнул два пальца, продолжая жадные ласки языком.

Еще несколько движений и Ульяна закричала на языке, которого он не понимал. Шептала слова неизвестного ему значения. Она так завелась, что все кипела, билась в экстазе, сгребая пальцами песок.

Как только Ульяна выгнулась, немного успокоившись от волн удовольствия, выдохнув, она быстро развернулась, усаживаясь сверху.

— Я балдею от тебя, — с трудом вспомнил он английские слова, — я просто балдею от тебя.

На секунду она замерла, посмотрела с какой-то особенной нежностью, а потом, опомнившись, продолжила двигаться.

Тугая, горячая, влажная… Но это слишком медленно.

Он хотел вставить до самого упора, хотел вбиваться как отбойный молоток, поэтому сбросил ее с себя и быстро уложил на спину.

— Тони… — снова заметалась она по песку, сильно ударяя его ногами по пояснице.

Он почти вышел из нее, но только чтобы вогнать сильнее, до хлопка. Да что же в этой белокурой киске такого? Еще один хриплый выдох, пополам с матами и диким хрипом. И голос звучит иначе, словно принадлежит вовсе не Антонио. Живая, пока, живая… Он не допустит, он не позволит, чтобы с ней что-то случилось.

Ульяна затрепетала. А его спину прострелило таким оргазмом, что несколько секунд он тупо продолжал в нее вколачиваться, не понимая, что все уже закончилось.

Глава 21

Антонио нахмурился, заглядывая в щель приоткрытой двери землянки. Дождь шумел всё также однообразно. Временами налетал ветер, и что-то, не то сломанные пальмы, не то связанные ветки на крыше, жалобно скрипело.

С небо беспрерывно лило вторые сутки. Антонио прекрасно знал, чем грозят им протяжные дожди. Но сделать ничего не мог, и это беспокоило его, вгоняло в смятение, наполняя злостью.

— Нам нужно солнце, иначе мы погибнем без огня.

Тот навес, который они сделали над костром, промок, не выдержав водного напора. Переносить огонь в землянку было опасно, они могли либо задохнуться от дыма, либо сгореть во сне.

— Он скора пройдет, — нежно прикоснулась девушка к его плечу.

— Есть такие ливни, которые могут продолжаться целыми неделями! — огрызнулся, ответив ей довольно грубо.

Антонио почувствовал, как от злости кровь бросилась ему в голову, и сделал усилие, сдерживая себя. Умирать не хотелось, а еще необходимо проверить тайник. Ульяна опустилась рядом.

— Твоя ладонь зажила, — подняла Ульяна его руку и провела пальцем по рубцу.

— Ты же заставляла промывать ее каждый день соленой водой. Помогло.

Ульяна улыбнулась, заглядывая в глаза. Она выглядела спокойной и расслабленной, словно знала, как вести себя правильно. Если бы она устроила истерику, начала выступать, он бы взбесился, а так, даже немного успокоился. Все же белокурая очень изменилась, как будто одумалась.

— У нас есть мидии и фрукты, дождь закончится. Мы распределим еду. Не волнуйся, — сама того не замечая, она прижалась губами к шраму на его руке, коснувшись, словно боясь причинить боль.

— Невезучая я, — улыбнулась Ульяна и вернулась на свое место, — только я могла во все это вляпаться. Оказаться на дурацкой яхте, испортить жизнь себе, а еще и тебе вдобавок.

Антонио не стал говорить, что ему нравилось, когда она сидела рядом. Ее признание вызвало легкую улыбку. Ульяна же опустила голову, взяла лист пальмы, начав нервными движениями складывать пополам, потом еще раз пополам.

— Мой отец оставил нас с матерью, когда мне едва исполнилось пять. Он ушел в другую семью, со схожей девочкой по возрасту, но она превосходила меня во всем. Лучше училась, лучше танцевала, лучше пела. Мне казалось, что дело во мне, что я недостаточно хороша, поэтому он оставил нас. Я старалась, но у нее все получалась легко, а у меня, у его родной дочери по крови — не очень.

Она вздохнула.

- Мы жили рядом, учились в параллельных классах, — она посмотрела Антонио в глаза, — ты, наверное, не знаешь такого. В общем вместе учились. Всех детей в нашем районе водили к одному и тому же преподавателю танцев, вот только на сцене она стояла на первой линии, а я на последней. Я училась и училась. Думала, если получу все эти звания, понравлюсь ему, докажу, что я лучше, а потом выросла и…

— И вышла замуж за мудака, которому продолжала что-то доказывать.

Она ничего не ответила.

— Мать заботилась о тебе? Вы общаетесь?

Ульяна кивнула.

— Это самое главное, ей было не легче, — продолжил Антонио. — Я начал работать, когда мне было тринадцать. Моя мать обожала двух своих старших сыновей, которые валялись на диване, и пили «агуардиенте». Правильный мальчик Антонио не нуждался в заботе. Я и сейчас их кормлю, Ульяна, находясь с тобой на этом острове. Что ж поделать — это моя семья. Семью не выбирают.

И тут же, застигнутый врасплох собственной откровенностью, Антонио поспешил себя исправить. Он встал, начав собираться.