Заметки забияки или На пути из физиков в маги - Ханами Тая Владимировна. Страница 67

– Про Таньку, вы, наверное, и сами все поняли, – пожала плечами я. – А если про самые-самые последние… То, пока мы сюда шли, за нами кто-то следил.

– И правда, хвост! – удивился волхв. – Впрочем, его уже нет – преследователя загрызла совесть, и он отправился к своему участковому.

– Зачем? – не поняла я.

– Чистосердечно признаться, разумеется.

– В чем?

– Сам найдет что-нибудь, – отмахнулось от меня начальство. – Я не ангел-хранитель, чтобы каждый шаг его контролировать.

Я уже было собиралась открыть рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но тут в дверях школы показались Танька с выражением крайней растерянности на лице, и ее ничего не подозревающий младший брат. За ними вплотную шли печально известные мне личности в черных костюмах, в количестве три штуки. Вот и вы, голубчики, давно не виделись!

Я почему-то вспомнила, как Терентий выговаривал Велимиру о том, что его подручные «совсем от рук отбились». Но мельком, сейчас меня гораздо больше заботило то, как вызволить из неприятностей Таньку. Меня опередил волхв:

– Ребята, – обратился волхв к «агентам Смитам», – вам помощь не требуется?

– Уходи, волхв Борилий, пока не поздно, – молвил правый бритый агент. – Это не твоя территория.

На этом его выступление и закончилось. В следующий момент он со товарищи уже корчился на асфальте, вопя на всю округу, и воздевая к небу руки, по которым стекал расплавленный металл.

– А ты, я вижу, так и не продвинулась в постижении железа, – погрозило мне пальцем начальство. – Это и твое упущение тоже, – строго посмотрело оно на металлиста.

– Когда вернемся, тогда и займусь ее воспитанием, – спокойно отреагировал тот. – А сейчас она полезнее такая, какая есть.

Волхв ничего не ответил. Взял в одну руку пялившегося на бандитов Димку, чемодан – в другую, пристально взглянул на Таньку, подмигнул нам, и исчез в телепорте. Люди в черном к тому моменту уже лежали без движения. И с отшибленной памятью, были у меня такие подозрения.

Танька рядом с нами заморгала.

– Пойдемте, что ли в кафе, ребята, – как ни в чем ни бывало, сказала нами. – Тут такое мороженое подают, просто закачаешься!

Угу, от холода окочуришься! Ну, Борис Иванович, ничего адекватнее внушить не мог человеку? Ветер-то какой пронизывающий, и градусник вон, всего двенадцать выше нуля показывает…

***

Мороженое в кафе было и впрямь выше всяких похвал. Обстановка тоже была уютной,

Если бы еще посетители не дымили, было бы вообще великолепно. Но я сама выбрала этот зал, потому что только в нем стояли мягкие кресла. И, кроме того, тут царил приятный полумрак из-за плотных бардовых гардин, что также соответствовало моему сумрачному настроению. В соседнем же зале столы стояли как попало, видимо его банально не успели отделать, как подобает. Я бы не удивилась, если бы там подавали мороженое в жутких общепитовских щербатых кружках с отбитыми ручками, а не в изящных вазочках.

– Будете пассивными, – после некоторых раздумий сказал металлист, доставая из кармана косухи кисет с табаком и машинку для самокруток.

– Что-то не видела тебя раньше за этим занятием, – удивилась я.

– Я курю редко, но метко, – пожал плечами Илья. – И, если это тебя утешит, у меня табак гораздо лучше пахнет, чем то безобразие, которым тут…

– Извините, к вам можно присесть?

– Ой, Тимофей Васильевич, какими судьбами? Конечно, садитесь.

Над нашим столиком навис тип ничем не примечательной наружности. Худощавый, с какими-то серыми волосами, и удивительно невыразительными глазами. Одет он был тоже в слегка помятый костюм, который наверняка можно было купить за небольшие деньги в любом местном универмаге. Безо всякого выражения на лице он скользнул по нашим с металлистом физиономиям, после чего сосредоточил свое внимание на своей клиентке.

– Да так, мимо проходил, случайно вас в окно углядел, – ответил непрошенный гость. – Ну как, вы что-нибудь решили? – изобразил он на лице некое подобие интереса.

Физиономия не слушалась, эмоции на ней плохо отражались.

Я насторожилась. Как нас можно углядеть в это занавешенное окно? Нет, конечно, какие-то просветы там имеются, но о том, чтобы кого-то рассмотреть внутри, да еще в этом табачном дыме, и речи не шло. Я посмотрела на компаньона. Дотошный металлист, как ни в чем ни бывало, свернул сигаретку тоненькую, и наслаждался хорошим табаком с таким видом, будто ему все вокруг по барабану.

«Возьму-ка я с него пример, а то что-то нервы стали совсем ни к черту», – решила я и расслабилась. И, как всегда со мной бывало, тут же ко мне пришла мысль, показавшаяся настолько дикой, что я ее постаралась задвинуть куда подальше, пока она не осозналась как следует.

– …А где же ваш симпатичный братик? – тем временем пытал Таньку специалист по недвижимости.

– К знакомым отправили, – опередила я Таньку. – А что?

– Да так, ничего. Просто спросил, – моментально ушел от ответа Тимофей Васильевич. – Ничего. Ладно, мне пора, – поспешил попрощаться он.

А я подумала, что надо бы проверить, существует ли та квартира в «красных домах». Не нравился мне этот риэлтор.

Квартира в «красных домах» существовала. И продавалась. Правда, цена была не совсем та, которую назвал риэлтор, а такая, что три тысячи зеленых автоматически попадали ему в карман. Но вот это как раз было самым нормальным в этой истории. Куда подозрительнее было бы, если бы Тимофей ничего не наварил бы со сделки.

«Значит, все дело в алчности», – подтвердила я для себя причину неприязни к риэлтору. – «Ну, тогда собьем с его цены тысячи полторы, и ладно!» – чуть повеселела я.

В таком вот расчудесном настроении я вернулась из комнаты, где проверяла информацию, в кухню, где застала подругу, пребывающую в тяжких раздумьях по поводу того, как нас всех разместить. Мы уселись за стол, поставили чайник на газовую плиту. Я, не дожидаясь чаю, схватила со стола большое яблоко.

– Ты что-то хотела у меня спросить? – деловито поинтересовалась я.

– По-хорошему, конечно, надо бы поселить вас у родителей, там большая двуспальная кро…

– Нет, не надо, – поспешно сказала я.

– Ты права, – вскинула на меня мокрые глаза Танька. – Наверное, все же не стоит, еще и девяти дней не прошло…

– Нет. Не стоит, – подтвердила я.

– Ну, тогда я посплю у брата в комнате, – сбросила она со своей души камень. – А вы как-нибудь потерпите мой диван на полторы персоны. Ничего, в общаге я и не на таких траходромах отрывалась!

Я поперхнулась яблоком. Танька подмигнула мне, и оправилась за чистым бельем. Ну, металлист, врунишка этакая, погоди!

До позднего вечера мы паковали вещи. Попутно я убеждала Таньку не тащить с собой мебель в Москву.

– Нехай новые владельцы наследуют, – говорила я. – Мебель-то недавно купленная, памяти о прошлом в ней все равно никакой, одно расстройство только.

– Оно, конечно, так, – вздыхала подруга. – Но как же я себе новую-то куплю?

– Об этом не беспокойся, – отмахнулась я. – Усе будет.

– Ох, изменилась ты, – покачала головой Танька. – Но, слава богу, хоть человеком осталась. А то бывает…

– Что бывает? – спросила я, довольная, что не пришлось врать насчет того, что те деньги, которыми я так смело разбрасываюсь, на самом деле ни разу не мои.

– Помнишь Вадика?

– Это тот, который такой блондинистый был? – наморщила лоб я. – Тот самый, который был при тебе, когда я из ГЗ уехала? Ты его еще от Дмитриевны в узком отделении шкафа прятала, и тем самым скандала избегала?

– Ну, да, он самый. Только с ним, стройным, такой фокус и проходил, – оживилась подруга. – Никто туда больше поместиться не мог. И знаешь что? – округлила она глаза. – У него талия была шестьдесят сантиметров!

– Нашел, придурок, чем гордиться, – покачала головой я. – На подиум случайно, не собирался?

– Да нет, вроде, – ответила Танька после минутного раздумья. – Но над нашей Ленкой-манекенщицей порой злобно подшучивал… Но я не об этом…