Верь только сердцу (СИ) - "Алая Роза". Страница 20

Вячеслав Вадимович опустил ложку, которую уже было занес над дымящейся тарелкой. Аппетит у него пропал начисто.

………

На следующий день он вернулся домой непривычно рано. Заглянул на кухню, поинтересовался между делом у Нины Петровны, дома ли Алена. Ее не было дома. Что ж, имеет право, у нее сегодня выходной. Это с одной стороны. А с другой стороны, какого хрена она шляется неизвестно где в последнее время?

— А что у нас ожидается на ужин? — спросил он, уходя, памятуя, как истинный конспиратор, золотое правило Штирлица: если не хочешь, чтобы люди знали, чем ты в действительности интересовался, спроси, уходя, о чем-нибудь постороннем, и люди подумают, что именно по этому вопросу ты и приходил.

— Овощное рагу и сырники, — почтительно ответили ему.

— Сырники — это хорошо. Это просто прекрасно, — порадовался Вячеслав Вадимович, но глаза его при этом были почему-то печальны.

Андрей сдержал свое слово: ровно в 20:45 по московскому его машина притормозила у крыльца. Вячеслав Вадимович наблюдал в своем кабинете из-за края шторы, как Алена выпорхнула из машины и скользнула в дом. Явилась — не запылилась. Неизвестно только что при этом у нее в голове творится. Уж не влюбилась ли она часом в этого красавчика Андрея. А если еще и не влюбилась, то влюбится обязательно. Андрей, как и всякий дамский угодник с богатым амурным опытом, может с легкостью обаять и очаровать любую женщину, а уж заморочить голову такой дурехе, как Аленка, ему пара пустяков. Вячеслав Вадимович взял со стола мобильник и набрал номер сотового Андрея, чья машина как раз выезжала в это время за ворота.

— Здорово, шеф. А я как раз от твоего дома отъезжаю.

— Видел. Поэтому и звоню. Тормозни, если не торопишься.

— Да вроде нет, — и его машина дала задний ход.

….

— Стою перед тобой, как лист перед травой! — лихо отрапортовал Андрей, козыряя.

— Садись, лист. Отдохни.

— Гербарий будешь из меня делать, шеф? — догадался Андрюха, глядя в его строгое лицо.

— Потолковать надо. Как мужику с мужиком.

— Что ж, — обреченно вздохнул Андрей, усаживаясь в кресло, — давай толковать, раз так.

— Дело касается Алены.

— Да уж понял, не дурак. — усмехнулся он, доставая сигарету, — курить-то можно у тебя?

— Кури. Кури и слушай меня, — Вячеслав Вадимович придвинул к нему пепельницу. — Алена — молоденькая провинциалка, приехавшая в столицу всего несколько месяцев назад. Ей только двадцать, а по степени наивности — все двенадцать. Мой племяш — семиклассник куда умнее в житейском смысле и опытнее, все ее опекал, пока здесь жил. Ты у нас мужик бывалый, как говорится, огонь, воду, медные трубы и еще много чего прошел. Ты старше ее больше, чем на червонец. Короче, чего тут слова разводить, ты и сам все понимаешь. Она живет в моем доме, значит, я несу за нее определенную ответственность. Мне бы не хотелось быть свидетелем и косвенным соучастником совращения неопытной малолетки. На кой хрен она тебе сдалась, ответь мне? Тебе что, мало подружек? Да езжай сейчас в любой ночной клуб или бар, подмигивай направо и налево, и за тобой мигом хвост из красоток на любой вкус потащится. Не все ли равно тебе с кем развлекаться? Она у тебя какая по счету будет? Сто сороковая или двухсотая? А у нее еще никого не было, это же у нее на лбу вот такенными буквами выведено. Или свежатинки захотелось? Приелось уже все, так?

Андрей затушил в пепельнице недокуренную сигарету.

— Хорош нотации читать, Славк. Думаешь, я не понимаю всего этого? Да не хуже тебя, а лучше тебя все понимаю и чувствую. О развлечении тут и речи быть не может. Если бы я хотел завести очередную легкую интрижку, то, как ты только что советовал, поехал бы в клуб и так далее. С ней, с Аленой, легкое ни к чему не обязывающее любовное приключение невозможно. Она девушка другого уровня. С ней все может быть только или очень серьезно, или никак, не смотря на ее юные годы и неопытность. Понимаешь, как бы тебе это сказать, она меня чем-то зацепила. Пока еще не понял чем. С ней все по-другому, не как с остальными. Короче, не беспокойся, никакого соблазнения не будет. Это я тебе стопроцентно гарантирую.

И уже уходя, в двери, обернувшись, весело оскалился:

— А, может, я женюсь на ней, а?! Возьму и женюсь! Будешь свидетелем на нашей свадьбе, Вадимыч? — и он ушел, не дожидаясь ответа, только дверью за собою хлопнул.

Тьфу! Женится он. Благодетель нашелся! Успокоил, называется. И Вячеслав Вадимович засунул руки в карманы и с раздражением зашагал из угла в угол своего просторного кабинета.

Глава 15

— Юлечка, золотко, здравствуй, моя дорогая.

— Боже мой! Никак сам Фетисов соблаговолил своим вниманием осчастливить? Сколько лет, сколько зим. Как мы рады!

— «Мы» — это кто?

— «Мы» — это я. Как это ты меня вдруг вспомнил? Даже удивительно.

— А я тебя и не забывал, Юлечка. Можно к тебе приехать? Ты там замуж не вышла случайно за это время? Соскучился по тебе страшно.

— Врешь ты все, Славка. Не скучал ты по мне нисколько, иначе, кто тебе мешал меня увидеть или хотя бы позвонить. Это я соскучилась до смерти. Приезжай. Я жду тебя.

Он едет к своей недавней любовнице. Она права, он нисколько не скучал по ней все это время. Более того, он ее даже и не вспоминал. Его сердцем, душой и мыслями все это время всецело владела и владеет другая девушка. Девушка, которой он совершенно безразличен. Что ж, он мужик самолюбивый. Навязываться не привык и не будет. В конце концов, есть на свете и другие девушки, не хуже ее. Взять Юлю, к примеру. Юлька — редкостная умница, чуткая и деликатная, не в пример Маринке, с которой он порвал окончательно. Просто Маринка — стильная штучка, известная топ-модель, с Маринкой было престижно появляться в высшем обществе, мужики на нее так и оглядывались, сворачивая себе шеи, что еще совсем недавно так льстило ему. Юля гораздо глубже, тоньше, мудрее, что ли, да и внешне выглядит ничуть не хуже и даже лучше — более женственная и нежная, чем эпатажная, пустая Маринка. И что важно, она его действительно любит. Он это всегда знал, только это его почему-то ничуть не волновало.

Она распахнула дверь своей квартиры, едва только он вышел из лифта. Значит, действительно очень ждала, прислушивалась к звукам.

На Юле новое, не виденное им платье, облегающее, темно-синее с глубоким вырезом, открывающим красивую грудь. Она прижимается к нему, обхватывает его руками, утыкается ему в грудь, и он чувствует, что Юля действительно соскучилась по нему. «Дико соскучилась», — подтверждает и она, поднимая к нему счастливое лицо. В полумраке тусклого света бра сияют ее удивительные прекрасные синие глаза. «Ты, должно быть, голоден. Есть хочешь?». «Я страшно голоден!» — он легко вскидывает ее на руки и несет в спальню на широкую кровать, на которой они не любили друг друга уже несколько месяцев.

Было еще совсем темно, когда он проснулся оттого, что Юля потихоньку, стараясь его не разбудить, одевалась. Ей пора собираться на работу. Он перекатился через кровать, перехватил ее и уложил с собою рядом.

— А отгул взять не можешь?

— Нет, милый, не могу. В городе началась эпидемия, у нас половина сотрудников на больничном. Конец года, отчеты. Мне надо идти. Ты спи. Просто дверь потом захлопнешь, когда будешь уходить. Завтрак на столе.

— Жаль, — он поцеловал ее, погладил по волосам, — я так соскучился по тебе, Юлечка.

Она грустно и как-то жалко улыбнулась:

— Знаешь, ты всю ночь меня то Юлечкой, то Аленочкой называл. Я уже теперь и запуталась, как же меня в действительности зовут. Ты влюблен, Слава. Это очевидно. И влюблен, к сожалению, не в меня. Знаешь, ты разберись в себе, ладно? Определись. Прими окончательное решение. И помни, что есть на свете я, которая тебя любит и всегда ждет.

……….

Он сидел в кафе и ел мороженое. Даже в детстве не любил это самое мороженное. И что она в нем нашла? Сладкое мороженое молоко с разными наполнителями и добавками, и только. Гадость, короче говоря. С трудом доел фруктовое мороженное, густо политое вишневым сиропом.