Хранитель: в плену твоих фантазий (СИ) - Аверкиева Наталья \"Иманка\". Страница 34

  "Я слышал голос Энди. Ему тоже было больно", - тихо-тихо парировал Георг.

  Но Билл услышал, и стало безумно неприятно и обидно:

  "Я не держу его".

  Листинг усмехнулся:

  "Том не прощает предательства. Он очень категоричен в таких вопросах. Поэтому Энди ничего не светит, можешь успокоиться. Я всё это к тому, чтобы ты берег его и не обижал. Он хороший человек и достоин того, чтобы его любили".

  "А он меня любит?" - в лоб.

  "А ты не видишь? - стрельнул глазами тот. - Надеюсь, что Том не стал для тебя заменой твоим неудачным отношениям?"

  Билл понял, что надо ответить правильно, потому что Георг мог всё передать Тому, еще и приукрасить или приврать. И он ответил. Честно и от всей души. Как ответил бы самому себе.

  "Понимаешь, мне кажется, в этих отношениях с Беном я потерял себя как личность. Я всё время давал, давал и давал, шёл на компромиссы, жертвовал собой, всем, за что ратовал и во что верил. Я просто жил для и ради этого человека. Пытался сделать так, чтобы всё было замечательно, чтобы ему нравилось и было комфортно. Я уже больше не был самим собой. Сейчас, оглядываясь назад, я удивляюсь сам себе. Я так сильно изменился только ради того, чтобы хотя бы как-то соответствовать этому человеку. С Томом всё по-другому. Он уважает меня и мои интересы, считается с моим мнением и моими желаниями, а я уважаю его. Думаю, что и Бен, и Энди - это просто один из жизненных этапов для каждого из нас. Без них мы бы не оценили друг друга. Я буду стараться, чтобы этого больше не повторилось".

  "Дай Бог, дай Бог", - пробормотал Георг. И больше они к этой теме не возвращались.

  Однако дурацкая беседа занозой засела в сознании Билла. Он принялся анализировать ситуацию, поступки, слова и действия Тома, и тяготиться мыслью, что он всего лишь замена эльфу... Да, Энди белый, а он черный, но они чем-то похожи - тонкие, женственные, красивые. Энди выше, стройнее, изящнее. Билл попроще и поприземленнее что ли... Изумительно, но Том заметил, что он ходит дерганным несколько дней. Спросил, что случилось. Билл от неожиданности выложил ему все свои сомнения. Том ничего не ответил. Обнял крепко-крепко, поцеловал и прошептал ласково: "Ты мой". И Биллу всё стало неважно. Том есть, а остальное неважно.

  Именно так выглядело счастье в представлении Билла - любимый человек рядом, у вас с ним общее дело, общие интересы, общие вкусы и общие друзья, прекрасный секс, есть темы для разговоров и споров на равных, никто никого не унижает, не заставляет подстраиваться под другого, не ломает планов и не портит кровь руганью. Том был идеальным, нежным, ласковым, внимательным, но без фанатизма. И Билл отвечал ему полной взаимностью. Редкими свободными от гулянок и работы вечерами ребята занимались проектом и помогали друг другу с рефератами и докладами по предметам, вот только свою писанину Билл совсем забросил: не было ни времени, ни сил, ни эмоций, ни мыслей на фантастические истории, потому что всё его время, силы, эмоции и мысли принадлежали только одному человеку во вселенной - Тому Трюмперу, самому лучшему парню. Впрочем, это не мешало им иногда обсуждать рукопись.

  - А почему ты не дал Хранителю трахнуться? - Том оторвался от ноутбука Билла и посмотрел на него так, как смотрит маленький ребенок на строгую маму, ни за что запретившую смотреть мультики.

  Билл от удивления даже рот приоткрыл - он отлично помнил, что снес эту сцену практически полностью, но так и не дописал главу с Аишей. Он даже приподнялся с плеча Трюмпера и забрал у него ноутбук - сцена была целиком, от начала и до момента, когда девушка полезла в штаны к его дракону.

  - Я удалил ее, - пробормотал Билл.

  - Да я вижу, что удалил, - пожал плечами Том. - Я не понимаю, зачем?

  - Нет, ты не понял. Я удалил ее целиком, оставил только часть разговора у озера, потому что хотел его продолжить, но без поцелуев и прочих порнографий.

  Том улыбнулся лукаво и понимающе глянул на Билла.

  - Ты приревновал.

  - Да, ну, нет, конечно же! - покраснел Билл.

  - Приревновал! Ты собственник! И никому не позволишь дотрагиваться до своего Хранителя. Даже телке из рукописи.

  - Слушай, ну я не настолько идиот, чтобы заниматься такими вещами. - Билл отодвинулся от Тома и лег на спину, посмотрел в потолок: - Хотя, знаешь, в тот момент я действительно почувствовал ревность. Хранитель был невинен и неопытен, а тут какая-то девица до него домогается.

  - Думаешь, первый раз у Хранителя должен быть только с Творцом? - захохотал Том. - Ты не оставляешь ему шанса на личную жизнь.

  - Не говори чушь. Хранитель - дракон. Творец - человек. Какая между ними может быть связь? Там и любовь-то невозможна, потому что Хранитель должен охранять Творца, он воин, защитник, его телохранитель. Тоже мне нашелся любитель сюдо .

  - Скорее уж тут мы имеем дело с сёнэн-ай . Сюдо - это все-таки ближе к педофилии, - с серьезной миной вздохнул Том и снова захохотал.

  - Да с чего ты взял, что между Хранителем и Творцом хоть что-то возможно? - не сдавался Билл.

  - Да потому что ты ничего не знаешь и не помнишь! - азартно спорил Том, сверкая глазами. - Ты даже имени своего не знаешь! О чем с тобой вообще можно говорить?

  - Ну, хорошо, - махнул рукой Билл, уступая. - А какое имя должен носить Творец?

  Том посмотрел на него внимательно, словно перебирая в голове имена. Сложил губы уточкой и стал очень смешным. Билл выжидающе смотрел на него, улыбаясь.

  - Арктур Баэлан, - выдал он наконец-то.

  - Почему? - удивленно вытаращился Билл.

  - Арктур - название твоего мира, ты ж у нас арктурианец. Баэлан - великий творец с языка твоего мира.

  Билл захохотал:

  - Точно! Арктур! А тут Творца звали бы Земля? А на Марсе - Марс, на Юпитере - Юпитер, а на Альфе-Центавре - Альфа-центурион? Том, Боже, как ты с такой фантазией еще что-то там сочинять пытаешься?

  - Вряд ли Эдгис и Элхаон позволят тебе хоть как-то называться на Толимане. Я бы на твоем месте туда вообще не совался. Хотя ход, безусловно, интересный: спрятаться у них под носом в то время как тебя ищут по всем мирам, - с серьезным видом поправил его Том, не обратив внимания на подкол.

  - Что? - не понял Билл.

  - На Альфа-Центавре живут толиманцы. Это их планета, мир или что там у тебя в рукописи.

  - С чего ты взял? - напрягся и пристально посмотрел на друга.

  - В смысле? - смешно заморгал Том. - У Альфы-Центавры есть три официальных названия: Ригель Кентаурус - Нога Кентавра с арабского, Бунгула - Копыто с латыни, и Толиман - Страусы с всё того же арабского. Расскажи мне, что ты не в курсе этих азов астрономии... Хотя, нет! Молчи! Иначе я разочаруюсь! Ты пишешь про мир планеты Толиман и даже не в курсе, куда людей своих отправил? - он покачал головой и тяжко вздохнул.

  - Мой мир. Куда хочу, туда и посылаю, - фыркнул Билл и отвернулся к стене.

  Том тут же обнял его и поцеловал в ухо, шепнув:

  - Но для меня ты навсегда останешься Билли, моим самым лучшим и самым любимым Творцом на свете.

  Билл чуть повернул к нему голову:

  - А ты меня любишь?

  - Сильнее жизни, - покрывая щеку маленькими поцелуями, пробормотал Том.

  - А Энди? - замер Билл.

  Том тоже замер. Билл тут же повернулся так, чтобы видеть его глаза.

  - Андреаса не существует, - тихо выдохнул ему в губы. Язык скользнул вглубь, и Билл обхватил его губами, чуть засосав. И снова едва слышным шепотом: - Есть только ты и я. - Рука медленно поползла по животу. Пальцы мягко пропустили волоски на лобке, коснулись члена.

  Билл разглядывал его, позволяя себя ласкать. Лицо Тома во время секса становилось очень светлым, довольным и чуть отрешенным. Он смотрел на него по-особенному, когда хотел. Этот взгляд Билл узнавал везде и всегда - на лекциях и переменах, в клубе или на встречах, когда, казалось бы, Том занят работой и не должен думать о том, как, сколько и в каких позах они сольются через некоторое время в подходящем месте. Том идеально подходит Биллу физически и физиологически. Вот и сейчас немного затуманенный взгляд, полный вожделения, чуть приоткрытый рот и колечко, которого он то и дело касается языком, возбуждая Билла еще больше. Поцелуй в нос. И Билл не выдержал - обвил его шею обеими руками, уронил на себя, и принялся целовать страстно и жадно.