Снежная Астра (СИ) - Алексеева Валерия. Страница 9
«Как бы не пожаловались маме…»
Упоминание о предках вовсе не было пустым бахвальством. Действительно, Рин являлась потомком сразу двух сильных некромантских родов. К тому же, по линии отца Рин была тринадцатым поколением — а некроманты очень любили это число и считали его приносящим удачу.
«Отец…»
Магистр Арно умышленно угрожал именно матерью. Потому что мама могла поругать — но и научить, как впредь проделывать подобное без опасности быть пойманной. А вот отец. Отец был куда более суров, и когда дело доходило до жалоб ему — пиши пропало… Например, как на подготовительных занятиях, где Рин вместе со своей свитой устроила переполох…
«Такой милый был песик, чего Арно так всполошился…»
…Занятие очередной недели началось спокойно. Вот только Рин и ее свита то и дело принимались хихикать и хитро переглядываться. Остальные студенты были уверены, что причина — в милой собачке, которую девушка привела в класс. Длинная рыжая шерсть блестела в лучах утреннего солнца, а шею украшала широкая красная лента, завязанная пышным бантом. Пес тут же стал центром внимания всех студентов — каждый не упустил возможности почесать его за мягким ухом. В ответ пес благодарно жмурил глаза, без устали бил хвостом и пыхтел, свесив длинный алый язык. Ближе к началу урока Рин увела собаку в дальний угол и там оставила под столом, скомандовав строгим голосом «Лежать!» Конечно, студенты были правы, угадывая именно в собаке причину поведения Рин — но истинную причину веселья никто из них не заметил.
Магистр Арно вошел, как обычно задумчиво теребя бороду. Вот уже второй месяц среди преподавателей царила странная суета и непривычная мрачность — но студентов посвящать в причину этой перемены настроения сразу у всего преподавательского состава никто не стремился. Старый некромант стал за кафедрой, прислонив рядом свой посох, поднял глаза на студентов, обвел глазами класс… и замер, настороженно нахмурив глаза.
— Класс, все сейчас медленно и осторожно встаем из-за парт и идем ко мне за спину, — махнул он левой рукой в сторону доски, а правая уже цепко сжимала посох. Полупрозрачный кристалл в навершии запылал черным пламенем, отбрасывая голубые искры.
Дождавшись, пока все студенты окажутся в безопасности, магистр Арно медленно пошел в сторону того самого угла, где получасом раньше Рин уложила своего песика. Магистр двигался плавно и гибко, что вызывало у наблюдателей некоторый диссонанс — слишком уж не вязалось с седой бородой и покрытым морщинами лицом. Оказавшись в паре метров от углового стола, магистр резко выбросил посох вперед, перехватив его обеими руками и навершием указывая в угол.
Из-под стола вышел пес. Он шел медленно, странно переставляя лапы, будто забыл, как нужно ходить. Рот его был открыт, язык все так же свисал — вот только собака больше не дышала…
— Кто привел нежить в класс?!
Одним резким движением магистр Арно упокоил не-мертвую собаку, лишив тело поддержки чуждой ему силы, а затем сделал еще один странный жест…
— Ай, ай, больно!
Рин упала на колени, сжимая ладонями виски, спустя миг ее крики слились в один непрерывный вопль боли. Магистр поморщился от ее визга, словно от назойливой мухи, и, не двинув и пальцем, прервал ее мучения.
— Риндалионна! Вы вынудили меня обратиться к профессору Кристену.
И в этот момент Рин пожалела, что ужасный взрыв головной боли не убил ее — но, разумеется, магистр Арно и не ставил себе такой цели.
— 13 ~
«А ведь начиналось все так хорошо…»
Мысль об оживлении мертвого тела для некроманта была столь же обыденна, как и кофе на завтрак. Конечно же, молодежи, даже не начавшей обучение в АТИ, делать это было строжайше запрещено. Конечно же, этот запрет регулярно нарушался.
Но в этот раз Рин задумала куда более интересную проделку. Кроме простого оживления, она решила установить над телом настолько тонкий ментальный контроль, чтобы тело казалось живым.
Конечно, для начала нужно было это самое мертвое тело. Оно должно было быть в идеальном состоянии, поэтому Кай предложил найти живую собаку и убить ее. Рин эта идея показалась ужасной, но она, как обычно, скрыла свои истинные чувства и лишь кивнула. Единственное, что она себе позволила — под благовидным предлогом уйти из подвала дома, который ей снимали родители, пока Кай…
— Ты чего так долго, все уже готово! Я задушил ее! Смотри, почти не осталось следов! — Кай встретил ее довольный собой, а Рин передернуло от отвращения, и она поспешила объяснить свои эмоции гневом:
— Следы на шее видны даже отсюда! Отвратительная работа, ты все испортил! — Рин была готова отказаться от затеи, нужно было лишь найти благовидный предлог…
Но Сен все испортил. Он схватил алую ленту, которую Рин носила, как пояс, и повязал мертвому псу на шею.
— Вот и все, посмотри, какой у нас тут милый песик!
Рин ничего не оставалось, как приступить к ритуалу. Ключевой фигурой была именно она, Кай, Сен и Ольф были лишь ассистентами и резервуарами дополнительной энергии — впрочем, Рин справилась бы и без них.
Закончив привязку нежити к себе, Рин аккуратно взяла тонкие потоки силы от «своих мужчин», как она называла парней — свою свиту, и привязала к отдельным частям пса. Рин должен был следить за хвостом, Кай — за мордой, а Ольф — контролировать координацию. Нежить, лишившаяся памяти, инстинктов и рефлексов живого пса, двигалась очень неуклюже и никогда бы не сошла за живую собаку. Единственным самостоятельным желанием твари было убивать живых — именно это взяла на себя Рин. Она сдерживала неутолимый голод нежити, не давала ей броситься на окружающих людей.
Немного потренировавшись, Рин заперла тварь в прочной клетке в подвале, где та всю ночь стояла, не шевелясь и не дыша.
И вот — такой финал. Сидя в кабинете декана, Рин мрачно поглядывала в окно — больше ничего интересного для рассматривания она не нашла, да и за окном веселого было мало. Время от времени девушка начинала нервно постукивать ногой, но быстро замечала и волевым усилием успокаивала себя — проявить волнение, а тем более — страх, было для нее немыслимым. Поэтому когда за дверью раздались шаги, Рин гордо вскинула голову с презрительно поджатыми губами, сложила руки на груди и одарила вошедшего декана взглядом, который лишь капля отделяла от недопустимого. А вот следующий за деканом человек заставил ее лицо за миг преобразиться: губы растянула виноватая улыбка, глаза широко раскрылись, брови приподнялись.
— Папулечка!
Она повисла на высоком, широкоплечем мужчине, стараясь не смотреть ему в глаза — это было слишком тяжелым испытанием даже для ее сильного характера…
— Мы оставим вас, — магистр Арно, все еще стоявший у двери, кивнул декану и тот, аккуратно протиснувшись мимо воссоединившейся семьи, тихо прикрыл за собой дверь.
Рин почувствовала, как холод наполняет ее душу…
* * *
«Дурацкий магистр Арно… Дурацкая Астра…» Последние проблески сознания покинули Рин, и она уснула глубоким сном. Но на смену воспоминаниям пришли кошмары…
День был прекрасный — солнечный, яркий, по-летнему жаркий, хотя до настоящего лета и оставалось еще три недели. Рин ненавидела такие дни, поэтому в кошмарах ей всегда снились именно они. Солнце немилосердно пекло голову, яркий свет отражался от светлых поверхностей и сиял, ослепляя и заставляя прикрывать глаза ладонью. Рин шла, спотыкаясь, пытаясь рассмотреть все сквозь пальцы.
Как и бывает в снах, она знала, что сегодня — день вручения дипломов об окончании АТИ. Миг триумфа Рин, ведь она наверняка стала лучшей студенткой! Рин улыбнулась, даже несмотря на слепящий свет. Пусть так. Солнце отлично играет на алом шелке ее платья, расшитом рубинами и черным жемчугом. Она ослепит всех сиянием своей красоты — и своей силы.
Спустя миг Рин уже оказалась на сцене, а внизу, словно в театре, сидели ее однокурсники, знакомые, родня — и, конечно, мама, прижимавшаяся к высокому, прямому силуэту — во сне отец всегда представал перед Рин расплывающейся фигурой, состоящей словно из одной темной силы. По краю сила тянулась темными щупальцами — к маме, к соседям по креслу. К Рин…