Волчица.Часть 1 (СИ) - Баянъ Олеля. Страница 8

Тогда тоже был конец Страдника, и строительство шло к своему завершению — длаки заканчивали крышу избы. Я носила им воду в ведрах, чтобы напиться да умыться в жаркий день. Уже тогда ходила в штанах, расставшись с юбкой еще в первый день по прибытию в лагерь. Но волосы еще не отрезала и даже не думала о том, чтобы расстаться с толстой золотисто-русой косой до пояса.

Ведра носила на коромысле, Волопас заставил, сказал, что так я натренирую выносливость. Вот и в тот день несла, уже в который раз, полные ведра и приблизилась к срубу, как услышала команду Волопаса:

– А теперь сделала десять полных приседаний, — он крикнул с крыши избы, даже не оборачиваясь в мою сторону. — Не снимая коромысла с ведрами, — добавил длак сухо.

Стрельнув в него недовольным взглядом, я все же подчинилась его указаниям и села вместе с коромыслом. Едва начала подниматься, как потеряла равновесие и упала вперед, перевернув ведро, висевшее слева, а вот из другого лишь расплескало воду. Наконец-то у меня будет небольшая передышка, и длаки напьются вдоволь.

Тут раздался лающий смех Ратибора, самого молодого длака в нашей компании. По возрасту он был лишь на пару лет старше меня. У него были темно-русые волосы длиной до подбородка, кожа была загорелой, отчего его улыбка стала еще белоснежней, а глаза были голубого цвета. Я все еще никак не могла привыкнуть к глазам длаков, потому что они были волчьими. У длаков всегда были глаза того животного, в которое они превращались. Старшие длаки часто мне повторяли, что глаза — это отражение души, сущности.

Поднявшись и оглядевшись, я нашла Ратика взглядом — он сидел рядом с Волопасом на крыше, но поймав мой взгляд, запросто спрыгнул с крыши на землю. Еще в полете парень трансформировался в волка. Я нервно сглотнула, так как их превращения шокировали мою всё еще впечатлительную натуру. Подбежав ко мне, Ратибор принял человеческий облик и снова залился лающим смехом, но уже в ответ на мою удивленную реакцию.

— Ура! — воскликнул волчонок — его юный возраст выдавали голубые глаза, которые скоро должны были потемнеть, очень громко. — Неужели мы сегодня напьемся ключевой водицы, — подмигнул парень мне, взглядом указав на оставшееся ведро с водой.

Он поднял ведро и принялся пить воду через край. Но не успел юноша напиться, как другой длак, Велимудр, незаметно подошедший, одним движением надел это ведро Ратибору на голову, окатив его холодной водой. Раздалось глухое рычание из-под ведра, и парень отбросил его в сторону, готовый порвать на куски наглеца. Увидев Велимудра, второго по старшинству длака, немного успокоился, однако в глазах бушевали волны недовольства.

— Нечего лезть вперед старших, — невозмутимо произнес Велимудр. Он был выше и сильнее Ратибора, и намного мудрее. Скажем так, он был мозговым центром нашего отряда. Его взгляд всегда излучал спокойствие и знание, а серебристые волосы говорили о немалом опыте.

— Бо-го-го, — раздался у левого уха грубоватый смех. — Кому-то придется снова сходить за водой, — продолжил голос, принадлежащий Булату.

Не задумываясь, я резко ударила локтем его под дых и тут же отскочила в сторону, чтобы не получить сдачи, и, не останавливаясь, бросилась к Велимудру, чтобы спрятаться за ним. Уже выглядывая из-за его спины, я увидела, что мой удар пришелся точно в нужное место. Булат, согнувшись, хватал ртом воздух. Теперь над ним посмеивались все длаки.

— А у девочки-то выросли коготки, — заметил Велимудр, все еще смеясь.

— За водой все равно придется сходить, — прогремел голос командира. Приказ прозвучал словно приговор. Волопас стоял позади меня.

Помню, что тогда мне очень сильно захотелось надеть ведро ему на голову, но я, понурив голову, подчинилась его приказу. Кстати, когда я принесла ведра, мне удалось сделать десять приседаний, не пролив при этом ни капли. Это стало большим достижением для меня за ту неделю.

***

Тяжело вздохнув, сбросив с себя туман воспоминаний и стерев легкую улыбку с лица, я пошла в обход лагеря. Сейчас мне совсем не хотелось проходить через это сборище убийц, воров и проституток. Глядишь, да и насмелится какое-нибудь подобие человека помериться со мною силой, а я совсем не в форме после прогулки. Да и хватит с меня на сегодня представлений. Мой маневр не занял много времени и, кажется, моего прихода никто пока еще не заметил. Оно и к лучшему. Посмотрю, как там моя избушка поживала.

Еще издалека я заметила, что дверь заперта. Это было хорошим знаком, значит, никто в мое или Жанит отсутствие не пытался пробраться в дом: там будет порядок и чистота. И самое главное, можно спокойно отдохнуть и никто не потревожит меня. Я тихонько подошла к избе, огляделась, не видел ли кто меня — открыла дверь и юркнула в сени.

Дверь из сеней в комнату мы никогда не запирали. Как и предполагала, следов чужого присутствия не было видно, поэтому я поспешила зажечь огонь в печке, занимавшей почти всю левую половину избы. Хорошо, что хоть перед уходом наколола достаточно дров и теперь могла спокойно развести огонь. Зажгла печь и хотела поставить нагреваться горшок с водой, да вот только воды не оказалась, да и в сенях стоявшая бочка для воды тоже была пустой. Сплоховала.

Устало скинув вещь-сумку на стол, стоявший напротив печки, а сама села на лавку, спиной к печке. Плечо раздирала уже жуткая боль. Расстегнув куртку и рубашку, оголила раненное плечо, выглядевшее плачевно. Оно опухло и покраснело. Несмотря на мазь, виднелось нагноение, при том, что я немного промыла рану во время своей остановки на заводи, чтобы не пугать Жанит. Видимо, это все из-за того, что рану снова потревожили, да и не вытащила я все щепки, оставшиеся в плече от стрелы. И это только спереди, а что творилось сзади, мне не было видно. Все-таки надо было остановиться и промыть ранутщательнее да перевязать. Снова получу нагоняй от Жанит, и правильно она сделает.

— Живо выливайте воду из ведер в эту бочку, — послышались шаги и громкий голос Жанит в сенях. Видимо, она заставила каких-нибудь смертников, скорее всего из нового поступления, воды принести. — Все проваливайте! Нечего вам тут глазеть, а то она с вами сделает тоже, что и с тем бедолагой, который к ней сегодня приставал, — протараторила женщина с ноткой нетерпения в голосе. Так она обычно выпроваживала всех любопытных. — Вот ты где! — радостно воскликнула Жанит, увидев меня. С последними словами она легко вплыла в комнату.

Это была невысокого роста женщина с округлыми и пышными в меру формами. Ее фигуре можно было только позавидовать. Волосы темно-каштанового цвета были заплетены в косу, уложенную вокруг головы. Сегодня на Жанит был темно-бордовый сарафан и кремовая льняная рубашка под ним.

Внезапно вспомнились хрустящие булочки, которыми меня угощали сегодня в крепости. Они были ее творением. Надзиратель и начальник стражи были завзятыми любителями вкусно покушать, а Жанит была хорошей поварихой, поэтому сегодня ее снова допустили на кухню крепости. Ее булочки я всегда узнаю, никто кроме нее никогда не пек такой вкуснятины. Да и фартук в правой руке, испачканный мукой, подтвердил мою догадку. Я снова перевела свой взгляд на лицо Жанит и вовремя пригнулась, потому что она замахнулась своим грязным фартуком на меня.

— Ты что творишь! — взвизгнула она. — Сдохнуть решила? А обо мне ты подумала, — начала причитать Жанит. Она так делала всякий раз, когда я приходила раненной. И снова замахнулась на меня фартуком.

— Да, ты права, — вовремя я ее остановила. Снова уклоняться от муки, сыплющейся с фартука, означало сильнее бередить рану. — Я та еще эгоистка, — продолжила я за нее. — Все время только и думающая о том, как бы и где бы да что бы выгадать для себя…

— Ну, хватить, — устало махнула она на меня левой рукой и кинула фартук на стол. — Чего сидим-высиживаем? Давай снимай верхнюю одежду, — скомандовала Жанит, а сама налила в горшок воды и поставила его в печку греться.

Мне нравилось наблюдать, как она хлопочет. Потом женщина ушла вглубь избы и принесла сначала ящик с разными бутылочками, с разлитыми в них снадобьями, и поставила его на стол, а следом и корзинку с рукоделиями — в ней подруга обычно хранила все свои нитки да иголки. После она помогла мне снять куртку и рубашку, потому что сама я справиться с этим уже не могла.